Я б ему... дала - Мария Сергеевна Коваленко

уносили мозг, и низ живота сводило приятной болью.

– Фантастическая моя... – горячим дыханием обдало снизу.

Я готова была сорваться в любой момент. Не хватало совсем чуть-чуть, какой-то мелочи, движения, слова...

Никогда с Дамиром такого не было. Прежняя фригидная Даша давно превратилась с ним в нимфоманку, кончающую по щелчку пальцев. Иногда, казалось, и взгляда достаточно. Тяжелого, жгучего, страстного.

Но сейчас как будто что-то держало. Мучило на узкой границе между напряжением и абсолютным кайфом. Током било по телу, распаляя каждый нерв.

Не отпускало.

– Люблю тебя. – Дамир вдруг резко остановился, повернул меня на спину и навис сверху. – Слышишь? Люблю!

Произнес спокойно, четко. Без похоти в глазах, без одержимости. Будто не признание, а приговор. Себе? Мне? Обоим?

– И даже если не простишь, любить не перестану.

Он почти не касался меня. Не входил, не целовал. Только смотрел. Внимательно, тревожно, как видел первый раз. Словно знакомился.

Но мне этого хватило.

Глава 39. Счастье оптом

Дарья.

За вечер и ночь признания в любви я услышала ещё несколько раз. В честь своего криминального прокола Его Сиятельство решил не жадничать.

В принципе, этими признаниями и хотелось бы ограничиться. Но спустя час после спасения непривычно смущенный Бадоев уговорил-таки нас выйти из спальни и пообщаться с явившимся из города следователем прокуратуры.

То, что происходило в кабинете, сложно было назвать дачей показаний.

Не знаю как, но ещё до нашего появления Бадоев как-то умудрился выяснить почти все детали нападения. И о полотенце на моих руках, и о фене с неисправной проводкой. Он узнал даже об исповеди Глафиры: её горьком прошлом и обиде на мечтателя Левданского.

Как именно это удалось сделать, и думать не хотелось. Но результатом стал уже готовый протокол на четыре листа, который мне осталось прочесть, дописать, что с моих слов записано верно, возражений не имею, и быстро запечатлеть на каждом листе автографы.

Подозреваю, это был один из самых коротких в истории допрос потерпевших. Не приведи участковый после него в кабинет плотника, я бы смоталась со своим Величеством снова играть в «контуженную и виноватого».

Но кое-какие долги нужно было вернуть, и поскорей.

– У него в машине, за креслом мы обнаружили крупную сумму денег. Сейчас оперативники пакуют все пачки. Уже в отделе сможем пересчитать. Думаю, надо рассматривать как соучастие.

Участковый, похоже, и не собирался выходить из образа удалого шерифа.

Вспомнив, что о квартире в Нижнем Новгороде, проданной для аферы, в протоколе ничего не было, я сама решила вмешаться.

– Это деньги Василия и его жены, – к удивлению всех собравшихся, уверенно заявила я.

Участковому моя самодеятельность, конечно же, не понравилась. Бросив своим людям: «Продолжать!», он наставительным тоном ответил:

– Дарья Юрьевна, вы путаете. Там слишком большая сумма. Это не зарплата и не премия. Но не беспокойтесь, мы все проверим. Никто не уйдет от ответственности!

– Знаю!

В голове созрела абсолютно безумная идея. Плотника и его жену мне было жаль. Эти двое могли попасть в переплет ни за что. Но еще жальче было превращать деньги в улики. Главбух внутри негодовал от такого нерационального расходования средств. Считал нули и обливался скупыми бухгалтерскими слезами.

– Это мои деньги. Аванс.

Чтобы в мою идею поверили, пришлось на максимум включить свои актерские способности.

– Аванс? Такой большой? – прокурор сдвинул брови, а мое Высочество рукой придержало челюсть.

– Я... Я выкупила их домик. Мой будущий муж собирается построить здесь курорт, и я хотела сделать ему свадебный подарок, – расплылась в улыбке.

– А договор? – Участковый всполошился так, словно я не свои, а его кровные деньги отдала кому-то без расписки.

– Помощница Дамира Закиевича как раз утром повезла договор к нотариусу. Доверенности у нее есть. – Я повернулась к ошалевшему Василию. – Антон Павлович очень ценил своего плотника, торговаться я не хотела. К тому же Василий, как я подозреваю, скоро станет папой, а малыши, – погладила свой живот, – святое.

Словно устроила стрельбу из базуки по бутылкам, ни прокурор, ни участковый больше не спросили ни о чем. Перед удивленным Василием извинились все от борцов с преступностью до Бадоева. Виктор вызвался лично проводить его на улицу и отвезти к жене.

– А ты ни в чем не хочешь мне признаться? – шепотом спросил оказавшийся рядом Дамир.

– Про беременность его жены? – я временно забыла о своей глухоте.

– Для начала, – Величество хитро сощурился. – И как давно ты знаешь?

– Честно говоря, только сейчас поняла.

– И?!

– Слезы! – погладила Дамира по мокрой рубашке. Все ведь было так просто! А я еще смела подозревать в чем-то эту девочку.

– Давай без ребусов.

– Она ревела на похоронах точь-в-точь как я у тебя на груди. Даже икала, как я. И остановиться не могла.

– И в честь этого ты решила купить их дом? – густые брови сошлись в одну линию. Уровень доверия ко мне упал, наверное, до нуля.

– Ну ты же банковскую карточку выдал. Я теперь девушка богатая. Могу позволить себе хороший подарок жениху.

– Даша!

Дамир умудрился крикнуть шепотом. Рядом никто даже ухом не повел, а меня тряхнуло.

– Это деньги Глафиры. Она квартиру продала, чтобы подставить плотника, – пока никто не обратил на нас внимания, быстро на ухо Высочеству заговорила я. – Ну, не могла я иначе. Там такая сумма, а они и так настрадались из-за нас.

Дамир хлопнул себя ладонью по лбу, посмотрел на меня сквозь пальцы. И уже без злости со вздохом произнес свое коронное:

– Даша...

* * *

Получив свой протокол и лишившись «соучастника», прокурор больше не стал нас задерживать.