Под защитой твоей тьмы (СИ) - Островская Ольга

Но чем ближе вечер, тем меньше я думаю о хозяйственных делах и тем сильнее осознаю, что именно сегодня, скорее всего, между нами с Мартаном всё случится.

Наблюдая, как служанки под присмотром Рут накрывают ужин для нас двоих, я незаметно вытираю вспотевшие ладони об юбку бирюзового домашнего платья. Сама не знаю, почему так сильно волнуюсь.

Чтобы отвлечься, ещё раз обвожу придирчивым внимательным взглядом большую опочивальню. В детстве я буквально мечтала, чтобы мама позволила мне занять эти покои. Мне казалось, что жить в собственной башне будет очень романтично. Каждый раз, когда приходила сюда тайком, я с упоением рассматривала старинную мебель, гобелены, укрывающие каменные стены, и изображающие красочные сценки из разных баллад. Даже оружие на стенах и деревянный щит мне казались необычайно интересными, заставляя гадать, кто был их владельцем.

Особенно сильно мне нравился гобелен, на котором доблестный рыцарь стоит на одном колене перед своей прекрасной дамой и целует ей руку. Я представляла, что он спас свою возлюбленную от какой-то жуткой опасности и как раз в этот момент просит её руки, а девушка, прижав ладонь к сердцу, отвечает согласием, и впереди их ждёт совместное «долго и счастливо». Как у моих родителей.

Это было до того, как мама рассказала мне правду о том, кто мы с ней такие. И о том, чем для таких, как мы, оборачивается доверие к мужчинам. До того как мой мир перевернулся с ног на голову. Кажется, потом я больше и не приходила в эту башню. До сегодняшнего дня.

Сейчас я уже не так сильно очарована этим местом. Вижу и потёртую обивку, и то, что мебель слишком уж старинная, грубоватая даже в своей излишней массивности, и гобелены те самые местами выцвели. И шкуры на полу погрызла моль.

Но после того, как тут всё вычистили, вымели и вымыли, вытрясли пыль и заменили постель на огромной дубовой кровати на свежую, зажгли камин и магические светильники, в груди снова всколыхнулась какая-то детская наивная восторженность. Всё-таки тут красиво несмотря ни на что.

Улыбнувшись своим мыслям, я отворачиваюсь и ухожу в купальню, чтобы проверить, всё ли приготовила Эни, как я ей велела.

Помню, мама очень гордилась тем, что у нас в замке даже в отдельных башнях имеются комнаты для омовений. Она считала, что для истинной чистоты телесной недостаточно принятых в Линденоте ежедневных обтираний льном, хоть и не отрицала пользу этого действия. И с детства привила мне любовь к всяческим банным удовольствиям и частым омовениям.

Но сейчас я готовлю купальню не для себя, а для Мартана. Сама я уже успела принять ванну и навести чистоту-красоту. А мой жених так и не нашёл времени отдохнуть после приезда. То крепостные стены осматривал, то защитные заклинания накладывал, то в казематах кого-то допрашивал, то ещё чем-то крайне важным и срочным занимался… И сейчас он придёт наверняка уставший, голодный и совершенно точно грязный.

Когда я вхожу в купальню, Эни как раз перекрывает воду, поступающую по сложной системе труб из горячих источников, находящихся в пещерах под замком и частью города. Большая каменная чаша ванны уже наполнена на две трети, как раз чтобы хватило места крупному мужчине. На широких скамейках лежат стопки льняных полотенец и чистой одежды, свежая мочалка из льняных волокон, мыло, масла, гребень. Жаровни источают благоухающий жар. Кажется, всё готово.

− Спасибо, Эни, − улыбаюсь горничной. — У меня к тебе будет последнее поручение и можешь быть свободна на сегодня.

− Какое, моя леди? − с готовностью, поднимает она на меня взгляд. Они с Рут очень быстро переняли это обращение, от обитателей замка.

− Найди дэйра Мартана и передай ему, что в наших покоях всё готово и я его жду.

− Не надо ничего передавать, я уже здесь, − слышу вдруг от двери голос моего жениха.

Замерев, я даже дыхание задерживаю, чувствуя, как снова поднимается в душе странное волнение, а сердце начинает ускорять свой бег. Он здесь.

— Можешь идти, Эни, − произношу тихо, пытаясь найти в себе решимость обернуться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Горничная, поклонившись, поспешно бочком удаляется, а я всем своим существом ощущаю, что демон уже совсем рядом, позади меня. Спину опаляет его теплом, щиколоток качаются мягкие лапы тьмы.

− Приятно слышать, что ты меня ждёшь, − шевелит мои волосы его дыхание.

− Ты ведь сказал… что хочешь провести вечер вдвоём, − смущённо веду плечами.

− Да, сказал, − ведёт он носом по моей шее. — И пришёл.

− Тогда… ванна тебя ждёт. И ужин тоже. И я, − сама не замечаю, как невольно склоняю голову набок, подставляясь под это прикосновение.

− Я думал, мы примем ванну вместе, − плеча касаются его губы.

− Я уже приняла. Не могла больше ходить грязной. Но могу теперь тебе помочь, − всё же разворачиваюсь к нему.

Мы оказываемся лицом к лицу, так близко, что у меня снова перехватывает дыхание. Закусив губу, я тянусь к застёжкам его плаща. Замечаю, как на буром мехе опушки тают снежинки.

− Ты был на стенах? — спрашиваю тихо, избавляя его от верхней одежды. Кладу плащ на ближайшую скамейку.

− Да. Мы с Эвардом дорабатывали защитный магический контур.

− У нашего замка есть защитный контур? — вскидываю на Мартана глаза.

− Теперь есть, − обнимает он меня за талию. — Ты собираешься меня полностью раздеть сама?

− Да, если хочешь, − киваю смущённо. — Ты мой будущий муж и лорд. Это моя прямая обязанность заботиться о твоём удовольствии и удобстве.

И снова его глаза неожиданно темнеют, но на этот раз совсем не от удовольствия. Кажется, я снова не то сказала.

− Рин, − качает Мартан головой, сжимает челюсти. Даже пытается отстраниться. — Ты не обязана ничего делать. Я прекрасно могу сам о себе…

− Нет-нет, постой, − бросаюсь я к нему, обнимая за талию и прижимаясь всем телом. — Я хочу о тебе позаботиться, хочу чтобы тебе было приятно. Позволь мне. Пожалуйста. Я старалась.

− Хочешь? — недоверчиво переспрашивает этот невозможный и временами такой непонятный демон, замирая на месте.

− Да. Ты же мне делал, − киваю поспешно. И пока он не шевелится, берусь за пуговицы на его камзоле.

− Только поэтому? — слышу ироничный смешок.

Ну что за мужчина странный? Не может он, если не использует любую возможность, чтобы забраться ко мне в голову и в душу. Ещё и эти его условия. Неужели он серьёзно не станет ничего делать, если я не захочу? А как мне узнать, что я хочу?

Странный… но я ни за что бы не променяла его на другого.

− Нет, не только поэтому. Я весь вечер думала о том, что наверное очень устал. И голодный, − бормочу, поспешно расстёгивая чёрный камзол. — А ещё думала, что тебе захочется помыться. А в замке вода из горячих источников. Очень приятная. Бодрящая. И для кожи полезная. Я велела всё приготовить для тебя. Чтобы ты отдохнул.

Проклятый ремень, мешает. Как его расстегнуть? Я такие пряжки только у демонов и видела.

− Ты сейчас выглядишь так, будто готова меня связать и сама в ванну сунуть, если я буду сопротивляться, − уже откровенно забавляясь, хмыкает Мартан. И сам расстёгивает этот жуткий ремень с кучей ножен и всяких опасных штучек. Бросает на скамейку к плащу.

− А ты будешь? — снова смотрю ему в глаза. — Сопротивляться, я имею в виду.

− Нет, моя суровая леди. Я сдаюсь тебе без боя. Можешь делать со мной всё, что хочешь.

28.2

От удивления я даже замираю.

− Ты шутишь, да? — спрашиваю осторожно.

− Не шучу, малышка. Я весь твой, − разводит он руки.

О боги. Это… это точно не то, чего я ожидала от вечера. Его предложение совершенно немыслимое. Разве так бывает? Чтобы мужчина отдал женщине право решать, право делать с ним всё что угодно.

Но вот передо мной стоит мой притягательный демон, говорит, что он мой, и даёт мне полную свободу действий.

Более растерянной я себя ещё никогда не чувствовала. Но к волнению и растерянности совершенно неожиданно начинает примешиваться любознательное предвкушение. Где-то глубоко внутри поднимает голову самое настоящее любопытство.