Небо в огне. Штурмовик из будущего - Дмитрий Политов

Экспату, в принципе, это не слишком мешало. Ему, скорее, совершенно не улыбалось вновь оказаться оторванным от неба. А ордена… не за них воюем!

Всю ночь шел снег. К утру он поутих, но видимость все равно оставляла желать лучшего. Григорий немного беспокоился за Челидзе и Валиева — все-таки опыта у ребят пока еще немного, как они себя поведут в сложных погодных условиях? На Прорву надежды мало — в деле ориентировки он до сих пор безбожно плавал. Недавно Малахов попробовал было поручить ему вести группу, но старший сержант сначала умудрился сорвать сбор над аэродромом, заложив слишком маленький круг, а потом вообще блуданул и, если бы не внимательность Катункина, вовремя заметившего, что они идут явно не туда, куда нужно, быть бы скандалу.

После полета Рыжков Христом Богом просил комэска больше никогда не ставить его ведущим. Тот, конечно, от души выматерил Прорву, но настаивать не стал. Что поделать, не каждому дано искусство водить группы. И переключился на Катункина, зарекомендовавшего себя очень даже неплохо.

Но опасения Григория одолевали напрасно. Невзирая на то что четверка «Илов» следовала на малой высоте, никто из летчиков не оторвался от группы, не потерялся, и на последнюю перед целью контрольную точку — железнодорожную станцию — они вышли все вместе. Отсюда было уже рукой подать до нужного села, и Дивин скомандовал приготовиться к атаке.

Штурмовка удалась. Фрицы явно не ожидали их появления. На одном конце села громоздились штабеля ящиков с боеприпасами и бочек с горючим, а на другом сгрудились в кучу штабные машины, легковушки офицеров и фургоны радиостанций. Атакуй, кого хочешь, — на выбор. Сориентировавшись, экспат велел товарищам делать, как он, и спикировал вначале на штаб.

Шестнадцать стокилограммовых бомб взметнули высокие султаны взрывов, разнеся вдребезги множество автомашин. Вражеские зенитчики спохватились поздно — в селе возникло сразу несколько очагов пожаров, над избами стелился густой дым, который не давал гитлеровским расчетам прицелиться, а офицеры и солдаты беспорядочно метались между домов, усиливая панику и неразбериху.

А «Ильюшины» описали полукруг и расчетливо, хладнокровно, точно атаковали склады. Сначала в штабеля вонзились огненные стрелы эрэсов, а потом дымные жгуты пушечных и пулеметных очередей.

Сначала среди ящиков и бочек блеснуло пламя, а потом вдруг ахнуло так, что самолеты подбросило в воздухе взрывной волной. Летчики и стрелки какое-то время летели по-прямой, приходя в себя, и быть бы беде, но гитлеровцам на земле явно досталось больше. По летящим «Илам» не стреляли. Вообще. В селе словно проснулся миниатюрный вулкан, в жерле которого что-то громыхало, взрывалось, лились реки огня и дымы, а во все стороны разлетались непонятные обломки.

— Прорва, аппаратуру включить не забудь! — напомнил Дивин. — Такая удача не всегда в руки дается, зафиксируй для потомков!

Рыжков переложил штурмовик с крыла на крыло, и четверка еще раз прошлась над домами. Стрелять уже было не в кого и не во что. Да и рассмотреть что-либо в разверзшемся под ними огненном аду вряд ли было возможно. Оставалось надеяться, что фотоаппарат запечатлеет результаты их налета во всей красе.

— А ты не врешь, часом? — недоверчиво поинтересовался Хромов. Григорий стоял перед ним и докладывал о результатах полета. Но чем дальше, тем больше скепсиса появлялось на лице командира полка. Поверить в то, что четверка штурмовиков нанесла фашистам такой урон, — это надо было себя заставить. Тем более, что — чего греха таить — были в части отдельные сказочники, склонные, гм, преувеличивать свои результаты. Не случайно в одном из приказов Москвы особо оговаривалось, что успешным признается только такой боевой вылет, который имеет подтверждение в виде фотоснимков или докладов наземных войск.

— Никак нет, — спокойно ответил экспат. — Скажу больше, товарищ майор, поскольку не смог глазами подсчитать нанесенный противнику урон, я, скорее всего, даже преуменьшаю.

— Ишь ты! — засмеялся Зотов. Начштаба тоже сидел за столом, подперев голову рукой, и внимательно слушал доклад летчика. — Каков наглец, а, Николай Дмитриевич?

— А вот мы сейчас подождем, пока начальник разведки нам проявленные снимки принесет, — с легкой угрозой в голосе сказал Хромов, — и опосля примем решение: наградить этого хвастунишку или наказать! Ты не сверкай, не сверкай глазами-то! Иди-ка, друг сердешный, садись к своим архаровцам и пиши. Все пиши: откуда заходили, как бомбили, куда стреляли, что видели.

И такая в этот момент Григория вдруг взяла злость! Захотелось пустить отцов-командиров по матушке, плюнуть на все и уйти. А еще лучше… нет, ну его к лешему, после той картинки, что на секунду промелькнула перед глазами, дороги обратно уже не будет. Черт, что же это за периодические вспышки ярости такие?

Дивин тяжко вздохнул и пошел писать докладную. Сидел за столом, прокручивал в памяти отдельные эпизоды полета, старательно переносил информацию на бумагу. Рядом сопели товарищи. Глянув однажды, как старательно мусолит языком химический карандаш Прорва, а Челидзе, словно законченный двоечник, пытается заглянуть через плечо Валиева, экспат не выдержал и тихонько засмеялся, почувствовав, как его отпускает.

Начальник разведки вошел в командирскую землянку с фотопланшетом. Положил еще сырые снимки на стол перед Хромовым и Зотовым, глянул искоса в сторону Григория и исподтишка показал большой палец.

— Ага, видать, неплохо мы там порезвились! — с удовлетворением отметил Прорва, оторвавшийся от писанины. — Вон как Батя глазами лупает! Я бы даже сказал, оху… ет!

— Цыц! Что за выражения! — зашипел на него Дивин. — А вы чего рты поразевали, продолжаем работать! — прикрикнул он на сержантов, которые тоже выпялились на начальника разведки и других командиров.

— Немедленно отправить снимки и докладные летчиков в штаб дивизии, готовьте «У-2»! Алексей Алексеевич, попрошу лично отвезти все бумаги комдиву. — Хромов поднялся со своего места и подошел к экспату. Григорий торопливо вскочил.

Майор внимательно посмотрел на него, а потом вдруг оглушительно расхохотался и с силой хлопнул по плечу.

— Молодец! — повернулся к другим летчикам и внушительно произнес: — Объявляю вам благодарность от лица командования, товарищи!

— Служу трудовому народу! — дружно рявкнули пилоты в ответ.

А Зотов, проходя мимо, наклонился к Григорию и тихонько сказал:

— Ох и заварил ты, чувствую, кашу, парень.

Подумаешь, можно подумать, будто ему привыкать. А пробовали учиться в гимназии, где каждый второй смотрит на тебя с ненавистью, потому что в минувшей войне кто-нибудь из его родственников погиб во время сражений с экспатами? Или поступить в летный клуб, чьи офицеры-инструкторы совсем недавно ловили в прицел машины твоих соплеменников. Про имперское училище ВКС говорить отдельно надо? Так что к повышенному вниманию у Дивина уже давным-давно выработался стойкий иммунитет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});