Ты не знаешь о дочери - Елена Безрукова

— Ну да. Можно?

— Можно, — пожала я плечами. — Она в сознании, слава богу.

— Очень хорошо, — сказал он. — Слушай, а как мне с ней общаться?

Рома растерянно провёл пятерней по волосам, взъерошив их. Он волнуется…

— Обычно общайся, — ответила я. — Как будто ты ее друг.

— А что мы ей скажем? Что я — кто?

— Мой друг, — посмотрела я на него. — Пока так.

— Ну да, логично, — кивнул я. — Тем более, ещё нет результата теста.

— Да, раз ты не уверен, что Оля твоя дочь, то и говорить ей об этом не вздумай, — строго сказала я. — Не трепи нервы хотя бы ребёнку.

— Я и не трепал бы.

— Это ты так думаешь.

— И я уверен, что она моя дочь, — заявил Рома, и я встретилась с его серыми глазами.

— Правда? — скептически изогнула я одну бровь.

— Да.

— Почему?

— Ты не лгала бы в таких вопросах. Я тебе верю. И чувствую, что это правда.

Лучше бы ты мне, Рома, верил и чувствовал правду пять лет назад…

— Зачем тогда тест? — сложила я руки под грудью.

— Для официального подтверждения. Формальность. Для того, чтобы ты записала меня в документы ребёнка.

Я нахмурилась. Делать этого не хочу, но теперь дело уже вышло за пределы моего контроля. А еще я услышала Петра Сергеевича — было эгоистично лишать Олю родных, общения с ними, хорошего образования, которое даже я с неплохой зарплатой не могла бы дать ей, из-за своих обид на Романа. Это наши с ним отношения, которые не должны отражаться на ребёнке. Общаться нам всё равно придется, нас связывает дочь. Теперь он о ней узнал, хочет участвовать в ее воспитании, и мне придётся терпеть присутствие Ромы в наших с Олей жизнях.

Его, и Лады. Видеть их любовь. Видеть, как у них рождаются свои дети, которые растут с папочкой рядом, в отличии от Олечки… Но кто же виноват, что у нас с папой Оли не сложилось? Так уж вышло…

Что теперь роптать на судьбу? Я на жалуюсь, что воспитывала её сама. Это был мой выбор не говорить Роме об этом… Я не хотела относиться ни к нему, ни к его семье, и думала, что стану той единственной во всем мире, которая утаила шило в мешке.

Могла ли я донести до него известие о беременности и желании родить дочь?

Могла. Я не захотела — тут Пётр прав, да и от Ромы я это скрывать не стала.

Не хотела, была обижена, боялась, что он скажет, что и наша малышка ему не нужна также как и я сама. Впрочем, сейчас, видя его поведение и волнение перед встречей с дочкой, начала задумываться, что, возможно, была не права — Рома не отказался бы от ребёнка. Какие бы ни были у него отношения со мной, но он всегда поступал по чести, и свою дочь бы не бросил…

Теперь же правда вышла наружу, и нам обоим придётся отвечать за ребёнка.

Имела ли я право отбирать у дочери отца, дедушку и бабушку?

Наверное, всё же нет. Потому и молчу на обвинения Романа и согласна на тест.

Семья Романа всегда к нам хорошо относились, я не должна вставать в позу и лишать их радости общения друг с другом. Олечке это будет на пользу. Большая семья всегда лучше одинокой мамы. Но всё же привыкнуть терпеть присутствие Романа, и так, чтобы меня не дёргало при виде него, придётся, и это нелегко.

— Кстати, ты не против, если мы тест закажем уже сейчас? Тут делают, — спросил Роман.

— Не против, — пожала я плечами. К чему тянуть?

— Хорошо, я тогда скажу, чтобы провели. Да?

— Скажи. Идём к Оле.

Нас пропустили в палату. Роман остался чуть в стороне, а я села ближе к ней.

— Привет, — улыбнулась я, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос.

— Привет, мам, — ответила она, с любопытством поглядывая в сторону Романа.

Она ещё была бледной и слабой, но детское любопытство непобедимо.

— Как день прошёл?

— Нормально. А когда можно будет вставать?

— Скоро, малыш, ты ещё слабая. Надо набраться сил. Кушать, спать и слушаться врачей.

— Я слушаюсь… Но мне так грустно тут одной. И страшно. Мам, останься?

Я закусила губу, чтобы не плакать. В реанимации точно нельзя остаться.

— Нельзя, котик, нельзя, — ласково сказала я ей и притянула к себе ближе дочь. Та прижалась ко мне. — Я буду приходить к тебе.

— Почему нельзя? — вклинился Роман. — Я пойду, узнаю, может быть, в обычном отделении тебе позволят остаться с Олей.

— Ну… узнай, — посмотрела я на него. — За спрос денег не берут.

— Тогда я к врачу. Заодно обсудим с ним перевод в палату.

— Спасибо, Ром.

Он не ответил, вышел из палаты.

Что ж, если он договорится о том, чтобы я была с дочкой до выписки, я буду рада. Всё же она ещё маленькая, чтобы одной лежать, хотя с пяти лет дети лежат уже без мамы. Но Оля редко болела, слава богу, а уж в больнице и подавно никогда одна не лежала. Конечно, ей страшно и одиноко…

— Мам, а почему Роман с тобой приезжает? — спросила меня дочь. — Он помогает тебе?

— Да, солнышко, — ответила я. — Он не остался равнодушным к твоей болезни.

— Он твой друг?

— Да, милая.

Как тяжело было произнести эти слова, и по сути, солгать дочери. Но нам придётся с Ромой в самом деле подружиться, ребёнок не должен видеть наших с ним склок и реального отношения друг к другу. Точнее, негативное она как раз увидит, и наша задача постараться начать относиться друг к другу хотя бы нейтрально.

— А где Лада?

— Ну, наверное, дома, — ответила я.

Говорить о ней совсем не хотелось… Но Оля не могла знать, что своими наивными и безобидными вопросами случайно