Рыцари порога.Тетралогия - Антон Корнилов

Хромой действовал иначе. Движения его были не размашисты, как у его товарища, а — коротки, почти неуловимы, но так же убийственно точны. Два противника, вооруженных дубинками с гвоздями, бросились на него с разных сторон одновременно. Он стоял прямо, не выказывая ни малейшего намерения хоть как-то отразить удары или уйти от них. А потом… просто оказался на расстоянии шага от того места, где только что находился. Мужики сшиблись друг с другом, но на ногах удержались. Хромой скользнул к ним и нанес каждому два практически незаметных глазу удара в корпус — и не кулаком, а полусогнутым указательным пальцем. Результат этих молниеносных тычков оказался сокрушительным. Мужики попадали на землю и завыли, корчась, точно от невыносимой боли.

Детина тем временем подобрал один из кистеней и метнул его, совершенно не целясь, в сильно поредевшую толпу. Раздался смачный удар, и на камни площади без чувств шлепнулся шестой человек. Из разжавшейся руки и из обоих рукавов его куртки выкатились короткие ножи.

Детина за волосы вздернул на ноги уже вполне очухавшегося сумасшедшего. Безумец молчал и крупно трясся, озираясь по сторонам. Во взгляде его не было ничего безумного, а был — животный страх.

— Берем этих, брат Аж? — кивнув на валявшихся на земле мужиков, обратился детина к хромому, как к старшему.

— Ни к чему, брат Гором, — отозвался хромой. — Сам знаешь, они работают от крикуна. Кроме того, что он им платит за охрану, они ничего не знают и знать не могут. А вон тех гавриков придется захватить…

Он указал на трех стражников, которые толклись поодаль, видимо, никак не могли решить, что им предпринять: подойти ли к белоголовым или улизнуть прочь, пока их не заметили. Впрочем, иллюзий по поводу того, что брат Аж или брат Гором их не заметили, они не питали — из этого-то и проистекала их нерешительность.

— Быстро сюда! — рявкнул Гором.

Стражники уныло поплелись на зов, волоча за собой алебарды. Базарная площадь уже почти опустела, тем не менее стражникам понадобилось порядочно времени, чтобы добрести до белоголовых.

— Шевелить копытами быстрее, это как — можно? — строго осведомился Гором, когда стражникам оставалось пройти до него всего несколько шагов.

— Простите, господа рекруты… — тонко проскулил один из ратников.

— Прощения просим, — густым басом прогудел другой.

Третий ничего не сказал. А только влажно шмыгнул носом и провел кольчужным рукавом по глазам. Гором посмотрел на этого ратника с омерзением.

— У, гнида… — выплюнул он, оттопырив губы. — Была б моя воля, я б таких, как ты… Канавы тебе чистить, а не покой подданных его величества беречь!

— Про… простите… — выдавил из себя стражник. — Я ведь это… второй день только на службе. Я не знал ведь… Я — как они.

— Вы видели и понимали, что здесь происходит? — повернулся к двум другим ратникам Гором.

Те молча закивали головами.

— Вот лично я, господин рекрут… — вдруг с воодушевлением начал один из стражников, но Гором оборвал его:

— Начнешь плести, что вот-вот собирался арестовать смутьяна, а тут неожиданно появились мы, — оторву ухо.

— Брат Гором, рекрут Королевского Училища не должен лгать, — проговорил Аж, но не наставительно, а как-то… вроде как по давно и прочно приобретенной привычке.

— А я и не лгу, — хмуро ответил Гором. — Я его серьезно предупредил. Меня уже тошнит от таких объяснялок. Считай что каждый день их выслушиваю.

Стражник испуганно замолчал, приложив обе ладони к ушам, для чего ему пришлось бросить алебарду. Гором скривился.

— Идите за нами, все трое, — лаконично приказал Аж и, повернувшись к стражникам спиной, пошел прочь с площади. — За небрежение службой ответите по закону, — не оборачиваясь, добавил он. — Брат Гором!

— Ага?

— На тебе крикун.

— Да уж и так понятно, — откликнулся детина и зашагал рядом с Ажем, волоча за волосы спотыкающегося голого, все так же трясущегося и молчащего.

Смеркалось. На улицы Дарбиона, когда-то многолюдные, шумные и ярко освещенные факелами, а сейчас гулкие и пустые, опускалась черная и холодная осенняя ночь.

Несмотря на позднее время, Грязный двор оживленно гудел. Заканчивалось строительство третьей башни, где предполагалось, как и в остальных двух, сделать казармы для рекрутов Училища. По той причине, что и первая, и вторая башни давно уже были переполнены, рекруты старались завершить строительство как можно быстрее. Подгоняло их еще и то, что оставалось не так много — лишь перекрыть крышу да укрепить лестницы, ведущие с яруса на ярус.

Оттар только через два дня должен был вернуться с Собачьего хутора. Возвращение Герба ожидалось не ранее чем через пять-шесть дней — он налаживал работу на другом хуторе, название которому еще не успели придумать. Поэтому управление Училищем в ближайшее время целиком лежало на Кае.

Он задержался у строящейся башни всего на несколько минут. Среди рекрутов-новичков нашелся один опытный каменщик, поэтому руководство по завершению строительства вполне можно было доверить ему. Само собой разумеется, под присмотром кого-нибудь из старших рекрутов. Кай выбрал Якоба. Не потому, что Якоб лучше других понимал в мастерстве каменщиков, и не потому, что он доверял Якобу больше, чем прочим старшим рекрутам… Просто Якоб оказался первым, кто попался на глаза Каю. А главное из неписаных правил Училища гласило: старший рекрут долженуметь учиться. Пусть сын барона Матиана никогда ранее в своей жизни не сталкивался с тем, как перекрывают башенную крышу. Он долженкак можно скорее вникнуть в суть этого мастерства и овладеть им в совершенстве. Это означало то, что, когда строительство третьей башни Училища закончится, Якоб будет разбираться в кровельных работах не хуже чем тот новичок-каменщик.

Кай был абсолютно уверен в том, что так оно и произойдет. Ведь Якоб — один из старших рекрутов. То есть один из тех, кто отучился год — и остался в Училище. Чтобы учиться дальше и учить других.

Никто из первого выпуска, что состоялся два месяца назад, не потребовал себе сотню золотых и место на королевской службе. Более того, никому из выпуска это даже и в голову не пришло. Выпускники восприняли перспективу покинуть Училище и уйти куда-то еще — с недоумением.

Иначе и быть не могло.

Потому что именно этому здесь и учили: что золото и власть ничего не стоят без возможности следовать Долгу. Золото и власть — одни из тех костылей, что нужны слабым людям для достижения их целей. Идущий дорогой Долга человексилен сам по себе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});