Весь Генри Хаггард в одном томе - Генри Райдер Хаггард

только два расквартированных здесь полка — сангку и амавомба. Последний и считался королевским полком, являя собою подобие королевской гвардии: короли Чака, Дингаан и Панда — все они в свое время служили в нем. Большинство вождей приняли одну либо другую сторону и теперь собирали по всей стране силы на борьбу с Кечвайо или Умбелази. Из города ушла даже большая часть женщин и детей — прятаться в лесах или в горах, поскольку никто не мог знать, как все обернется; в основном же они опасались, что армия победителя начнет крушить и убивать всех и вся.

В городе, однако, осталось несколько советников Панды, среди них — старый Мапута, который когда-то доставил мне «послание с пилюлями». Несколько раз он приходил ко мне по вечерам и передавал последние слухи. Из его рассказов я понял, что между противоборствующими сторонами уже состоялся ряд столкновений и совсем скоро следует ожидать главного сражения, для которого Умбелази уже выбрал место — равнину у берегов Тугелы.

— Почему именно там? — удивился я. — Ведь за спиной будет широкая река, и, если его разобьют, вода погубит столько же воинов, сколько вражеские копья.

— Точно не знаю, — ответил Мапута. — Но говорят, его главнокомандующему Садуко три раза подряд приснился сон, в котором якобы открылось, что здесь, и только здесь Умбелази обретет славу. Так оно или нет, но это место выбрал Садуко. А еще говорили мне, что все женщины и дети воинов его армии, несколько тысяч, спрятались в зарослях по берегам реки, чтобы в случае чего бежать в Наталь.

— У них же нет крыльев, — удивился я, — чтобы перелететь Тугелу, ведь река может разлиться после дождей? Ох, чувствую, дух Умбелази явно отвернулся от него!

— Да, о Макумазан, — вздохнул Мапута. — Я тоже думаю, что дух принца повернулся к нему спиной. А еще видится мне, что Садуко худой советчик. Вот будь я принцем, — добавил прозорливый старик, — не держал бы в помощниках того парня, у которого увел жену.

— Я тоже, Мапута, — поддержал его я.

На том и распрощались.

Назавтра ранним утром Мапута пришел вновь и сообщил, что меня желает видеть король. В королевском краале я нашел сидящего Панду, перед которым стояли командиры королевского полка амавомба.

— Бодрствующий в ночи, — обратился ко мне король, — я получил известие, что через несколько дней состоится великое сражение между моими сыновьями. Поэтому я посылаю полк моей личной охраны под командованием опытного воина Мапуты наблюдать за ходом сражения и прошу тебя отправиться вместе с ними, с тем чтобы помогать командующему Мапуте и его командирам своими мудрыми советами. Вот мой приказ тебе, Мапута, и вам, командиры: в бой не вступать, если только не увидите, что Слон, мой сын Умбелази, упал в яму, — в этом случае вам надлежит вытащить его и спасти. А теперь повторите мой приказ.

Все хором повторили слова Панды.

— Каков твой ответ, Макумазан? — спросил меня король.

— О король, я уже сказал тебе, что пойду, хотя войну не люблю, и слово свое сдержу, — ответил я.

— Тогда собирайся, Макумазан, и через час возвращайся сюда: полк выступает до полудня.

Я отправился к своим фургонам и передал их на попечение нескольким зулусам, которых для этой цели прислал мне Панда. Скоул и я оседлали лошадей — верный слуга настоял на том, что должен сопровождать меня, хоть я и советовал ему остаться здесь, — достали наши ружья, достаточное количество боеприпасов и предметы первой необходимости. Завершив сборы, мы выехали верхом к королевскому краалю. Свои фургоны я оставлял с тяжелым сердцем, не надеясь увидеть их вновь.

На подъезде к краалю короля я увидел полк амавомба. Рослые, сильные, всем по пятьдесят, а кому и более, — почти четыре тысячи отборных воинов выстроились на площадке для плясок. Рота за ротой, белые боевые щиты, сверкающие наконечники копий, головные уборы из шкур выдры, короткие юбки и браслеты на предплечьях из хвостов белых буйволов и белоснежные эгреты (перья белой цапли) на головах — прекрасное и грозное зрелище. Мы подъехали к первой колонне, где я увидел Мапуту. Полк встретил нас приветственными криками: в те годы в Зулуленде белый человек был олицетворением силы. Вдобавок, как я уже рассказывал, зулусы хорошо знали и любили меня. Быть может, тот факт, что я буду вместе с ними наблюдать за ходом битвы, а то и участвовать в ней, поднимал дух амавомба.

Мы стояли, пропуская длинную вереницу из несколько сотен юношей, нагруженных циновками и котлами для варки и ведущих скот, предназначенный для нашего пропитания. Тут неожиданно из своей хижины вышел Панда в сопровождении двух слуг и принялся бормотать что-то наподобие молитвы, бросая при этом в нашу сторону пыль или какое-то истолченное в порошок снадобье. Сути этого действа я не понял.

Когда Панда закончил, Мапута поднял копье, и весь полк слаженно прокричал приветствие королю «Байет!», прозвучавшее словно удар грома. Трижды воины повторили это впечатляющее приветствие и умолкли. Вновь Мапута взмахнул копьем, и четыре тысячи грянули «Ингому»[266] — лихую боевую песнь, и под волнующие звуки грозной музыки полк выступил в поход. Не думаю, что слова той песни были когда-либо записаны, потому привожу их здесь:

Ба я м’зонда, Ба я м’лойса, Изизве зонке, Ба зонд Инкози.

Дословный перевод этой знаменитой песни, думаю, ныне публикуется впервые и, полагаю, никогда вновь не сорвется с губ зулусских воинов:

Они (то есть враги) люто ненавидят его (то есть короля),