Не боярское дело - Сергей Александрович Богдашов

крупные суммы, но ему никогда не приходило в голову, что оба эти увлечения можно объединить.

— Пожалуй, вы правы. Стоит развеяться и посмотреть на Окинаву своими глазами. Я отдам распоряжение, чтобы подготовили катер и доставили меня на эсминец, а то плавание с этими тихоходами мне прилично осточертело, — мотнул Райтли головой в сторону иллюминатора, где как раз виднелся один из грузовых кораблей, плетущийся со скоростью в десять узлов.

— Нам совсем не трудно будет доставить вас по пути на тот корабль, который вы укажете, — усмехнулся русский, что помоложе, невольно напомнив командору, что оба офицера не только не побоялись подойти к его эскадре, но и лично прибыли на переговоры.

— С удовольствием воспользуюсь вашим предложением, — вернул он усмешку, — Но мне потребуется время. Скажем, минут десять — пятнадцать, чтобы отдать распоряжения. А пока предлагаю вам попробовать австралийский коньяк, — прожевал Райтли очередную порцию каши, выставляя на стол кают-компании бутылку из бара и два бокала, — Мои личные виноградники. Пятнадцать лет выдержки. Я распоряжусь, чтобы вам подали сыр и лайм.

— Володя, что скажешь?

— Божественно, Юрий Иванович.

— И я про то же. Ты был в Офицерском Собрании, когда я на спор, с завязанными глазами, безошибочно определил пять марок коньяка и их выдержку?

— Кто же про это не знает…

— Я тебе, как специалист заявляю: коньяк у австралийца не хуже Шустовского, а на любителя, так и лучше. Он мягче, и послевкусие у него такое, — помахал пальцами капитан, подбирая сравнение, — Экзотическое, как негритянская танцовщица. Мускат с цветами.

— Что делать будем?

— Узнаем про цену, и надо брать.

— А вдруг у него только "трошки для сэбэ"?

— Попросить, чтобы что-то похожее в своей Австралии поискал?

— Проще подружиться с ним. Глядишь, наш эсминец потом с дружественным визитом туда отправят. Сами поищем. Это же Клондайк… — внёс предложение молодой, — Опять же, на этом карьеру можно сделать.

— Так, теперь думаем, что говорим. Надо всё досконально разузнать. Аккуратно и дотошно всё выспрашиваем, иначе нас все флотские не простят, и мы сами себе такого не простим, — распорядился капитан русского эсминца, перед тем, как откинуться на спинку кресла и предаться смакованию.

Райтли, вернувшийся в кают-компанию в парадном мундире, увидел русских в новом свете. Они были задумчивы, и сверлили его глазами.

— Командор, а каковы запасы этого напитка и какая у него цена, скажем, во франках или йенах? — небрежно указал русский капитан на ополовиненную бутылку.

— У себя, в Австралии, мы именно этот коньяк продаём по восемь австралийских долларов. Во франках — это примерно выходит франков в четырнадцать — пятнадцать. Цену в иенах я не скажу, но и её можно узнать, если посмотреть в наших газетах курсы валют. Что касается запасов. У моей Семьи восемьсот гектаров виноградника, а у нашего Рода их семь с лишним тысяч. Кроме коньяков мы, Род Райтли, производим арманьяк, тёмный ром, несколько сортов виски и различные вина. Если я правильно помню, то коньяка именно этой марки и года, у нас хранится порядка двухсот бочек, может, чуть больше.

— А насколько велика бочка? — звенящим голосом задал вопрос молодой русский.

— Обычная. Австралийская. В сто галлонов. В четыреста пятьдесят литров, по-вашему, — примерно прикинул командор, вспоминая свой последний разговор с отцом.

Старший Райтли, положивший всю свою жизнь на виноградники и напитки, тогда чуть не плакал. Осенью придётся собственными руками виноградники уничтожать, засевая освободившиеся площади пшеницей и кукурузой. Сбыта на алкоголь в стране не было. Во всей Австралии и так не много народа живёт. Из них больше половины — на собственных землях. Земли их Рода, растянувшиеся от Брисбана до Тасмании отдельными площадями, позволяли охватывать широкий ассортимент алкогольной продукции, благодаря разному климату и выращиваемым там сортам винограда. Кто же знал, что буржуа смогут сплестись в картель и уронить цены почти вдвое, отрезая их от рынка пусть и менее качественной, но дешёвой продукцией.

— Дорогой ты мой человек! — поднялся с кресла капитан русского эсминца, раскрывая объятья, — А давай будем дружить? Я тебе свою личную поддержку обещаю. Года не пройдёт, как быть тебе главным поставщиком Российского флота, а там, глядишь, и всей армии.

Гонку эсминцев Райтли проиграл.

Когда он, вслед за русским эсминцем, зашёл в порт Наха, на Окинаве, то поначалу не поверил своим глазам.

Первым кораблём, который попался ему на глаза, оказался тяжёлый броненосный крейсер германского производства под японским флагом!

Можно поспорить, справились бы его корабли с этим монстром, но отчего-то спорить совсем не хотелось. А когда командор увидел ещё пять фрегатов и крейсер, примостившихся между транспортами, высаживающими тысячи пехотинцев на причалы, то он понял — русские не врали. Его миссия невыполнима!

Коньяк им надо продавать! И не только его. А всё остальное от лукавого…

Глава 120

Глава 120

Двадцать девятого июня индийский экспедиционный корпус, прибытие которого на Окинаву мы показали австралийцам, высадил десант на севере острова Кюсю, около рыбацкого посёлка Асия. Через два с половиной часа был захвачен городок Китакюсю, в котором имелся порт с пятью глубоководными причалами, три из которых освободили под прибытие остальных солдат и выгрузку снаряжения.

К вечеру наши войска контролировали мост через пролив Канмон, и начали обустраивать там позиции. Отрезав остров Кюсю от Хонсю, мы убивали сразу двух зайцев: во-первых, мы отняли у сёгуната значительную часть территории на юге, а во-вторых получили доступ во внутреннее Японское море. Теперь для наших боевых кораблей, базирующихся на Цусиме, стали доступны крупные военно-морские базы под Хиросимой и в Осаке. По данным нашей разведки сёгунат на базе Куре, под Хиросимой, сейчас собирает остатки своего флота, а на верфях Хиросимы и Нагасаки в срочном порядке устанавливают орудия на пароходы.

На самом острове Кюсю крупные гарнизоны были лишь в городах Фукуока и Нагасаки. Имелись там и береговые батареи. Особенно наших вояк напрягала Фукуока, где несколько лет назад японцы дополнили оборону берега шестью вполне современными восьмидюймовыми орудиями с дальностью стрельбы порядка восемнадцати километров. Корректировка огня осуществлялась двумя дальномерными постами на скалах, соединённых с батареей телефонной связью. Кроме того, старые батареи, с шестидюймовыми орудиями, тоже никуда не делись, а это ни много ни