Ханс Кристиан Андерсен - Ирина Муравьева

— Ну, хорошо, хорошо, поверьте, что я вовсе не в расположении ссориться с вами и обижать вас! — смеясь, перебил его Эдвард. — Вы забыли, что говорите со счастливым женихом, который как раз собирается нанести визит невесте.

— Ах, вы едете к фрекен Генриэтте? Ну, не буду вас задерживать. Пожалуйста, передайте от меня огромнейший привет и в сотый раз скажите, что я завидовал бы вам, если б любил вас хоть немножко меньше.

Андерсен не преувеличивал: невеста Эдварда, Генриэтта Тюберг, действительно вызывала у него горячую симпатию и искреннее восхищение. Хорошенькая, добрая, приветливая, она сразу отнеслась к нему с дружеским участием и глубоким пониманием, так что предстоящая свадьба не только не грозила отдалением Эдварда, но, напротив, Андерсен имел все основания надеяться, что влияние Генриэтты будет благотворным для их дружбы.

Теперь, когда острые углы в его отношениях с Эдвардом несколько смягчились, Андерсен мог более или менее беспристрастно размышлять о резкой разнице их характеров. Это его интересовало с литературной точки зрения: стоило бы показать, как в различной среде и условиях жизни формируются две противоположные натуры. Замысел разрастался, соединялся с другими впечатлениями и воспоминаниями, и уже осенью 1835 года Андерсен с головой ушел в работу над новым романом. Успех «Импровизатора» воодушевил его. «Я хочу быть первым романистом Дании», — признавался он в письме к своей оденсейской приятельнице Генриэтте Ханк, всегда сочувствовавшей ему. Но вместе с тем он понимал справедливость упреков критики, что Антонио — вовсе не итальянский характер, а северянин, искусственно перенесенный автором под небо Рима. «Автор должен описывать то, что он знает, среду, в которой он живет», — эти слова Андерсен вложил в уста мечтательного студента Отто, своего нового героя. И действие романа переносилось с шумной вечеринки копенгагенских студентов в графское поместье на острове Фюн, где хозяева и гости вели споры о роли идеи и формы в поэзии, о нападках Герца на Андерсена и Ингемана в «Письмах с того света». А оттуда автор уводил читателя на берег оденсейской речки: там прачки говорили о судьбе юной служанки, несправедливо обвиненной в воровстве и умершей в тюрьме. Эта служанка была матерью Отто, мальчик стал приемышем строгого нелюдимого помещика в суровых степях Ютландии, потом остался круглым сиротой. А его друг Вильгельм, самоуверенный и жизнерадостный, с детства был окружен улыбающейся природой Фюна, ласковыми лицами родных, роскошью.

Немудрено, что в характере и взглядах друзей оказалось немало различий. Глубокие тени омрачают душу Отто, характер его противоречив, его любовь к светской красавице Софи, сестре Вильгельма, безнадежна: Софи принимает предложение соперника Отто, человека пошлого и посредственного, но одетого в камер-юнкерский мундир. Наглая, вороватая служанка грозит Отто рассказать всем, что она его родная сестра, и он полон тревог. Но понемногу тени рассеиваются, сестрой Отто оказывается вовсе не эта служанка, а бедная, но добрая и прекрасная Ева; разочаровавшись в ветреной Софи, он завоевывает сердце кроткой Луизы, и все кончается благополучно.

Сначала Андерсен называл роман «Два студента», но потом тема противопоставления Отто и Вильгельма отодвинулась на второй план, и надо было придумывать новое заглавие. В январе 1836 года, закончив роман, Андерсен писал Генриэтте Ханк: «Он называется просто «О. Т.». Заглавие вовсе не надуманное, а самое что ни на есть естественное». Отто Торступ — имя героя, но О. Т. значило еще и «оденсейская тюрьма», где умерла его мать, — эти две буквы были вытатуированы на плече ребенка.

Роман «О. Т.» удостоился похвальной рецензии «Литературного ежемесячника», а это не случалось с Андерсеном с далеких времен «Путешествия на Амагер».

Бывает иногда, что большие деревья начинают свою долгую жизнь среди скромных трав и цветов, и в первое время соседи никак не подозревают, что из маленького ростка выйдет лесной великан. «Он довольно мил», — снисходительно замечает клевер, покачивая розоватой душистой головкой. «Ничего особенного, заурядный кустик! — сердито возражает лопух. — Никогда у него не будет таких широких листьев, как у порядочного растения». «Бери пример с нас!» — слышит малыш назидательные советы кругом. Но росток тянется да тянется вверх, выпускает все новые листочки, а там, глядишь, и начинает понемногу обгонять своих высокомерных советчиков.

Как раз такая история случилась со сказками Андерсена. Неодобрение, которым был встречен первый сборник, порядком обескуражило поэта, но все-таки он потихоньку двигался по открывшейся тропинке. Работая над романом «О. Т.», он в то же время писал сказки для второго сборника, вышедшего в конце 1835 года. Из лепестков тюльпана выглянула крохотная Томмелиза (Дюймовочкой назвали ее в России) и отправилась в плавание на листке водяной лилии. Ее считали уродливой майские жуки — ведь она была не похожа на них! — а важный крот в бархатной шубе и хлопотливая мышь, рассуждавшие точь-в-точь как копенгагенские обыватели, внушали ей свою убогую «мудрость». Преодолевая страх, девочка спасла замерзшую ласточку от смерти, а та в благодарность унесла ее в солнечную Италию, где в больших белых цветах у обломков мраморных колонн живет воздушный народец эльфов. Томмелиза и сама была похожа на эльфа, но думала и чувствовала она совсем не как загадочное волшебное существо, а просто как маленькая слабенькая девочка с верным любящим сердцем.

Когда Андерсен писал эту сказку, он думал об Иетте Вульф, которую он в письмах звал «своим лучезарным эльфом».

Крохотная больная девушка с веселой улыбкой столько раз ободряла и согревала измученного невзгодами поэта! А теперь она была в Италии и, может быть, бродила там, где однажды ночью у древних развалин, Андерсену почудились пляшущие эльфы в лунном свете…

Это была вторая сочиненная им самим сказка, и если в «Цветах маленькой Иды» можно было говорить о влиянии Гофмана, то здесь уже он двигался совершенно самостоятельно. Но критики не удостоили своим вниманием маленькую Томмелизу, и Андерсен снова не встретил поддержки и одобрения, в которых так нуждался. И он продолжал главные надежды возлагать на писание романов. Одно время у него мелькала мысль написать о прекрасной и трагической судьбе французского мальчика, погибшего в боях за свободу в 1830 году. Но такой роман требовал глубокого знания темы, беглых же парижских впечатлений хватило только, чтобы написать сцену смерти маленького героя. Нет, надо писать о том, что пережил сам, что знаешь до мелочей! И Андерсен начал роман о жизни датской бедноты, о детстве и юности Кристиана, сына портного из маленького городка. Мальчик был наделен живой фантазией и большим музыкальным талантом, и старый чудак крестный научил его играть на скрипке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});