Возвращение грифона - Евгений Щепетнов

— У нас они не прекращаются, — хмуро сказал Сергей, — а иногда так хочется заткнуть пасть этому ящику…

Маша встала, принесла чайник и стала разливать чай по чашкам. Потом взяла свою и уселась рядом со мной, демонстративно стараясь не смотреть на Василису, пристроившуюся у меня с другой стороны. Я тоже делал вид, что все, что происходит вокруг меня, нормально, и по-другому и быть не может. Мужчины старательно делали вид, что ничего не происходит, и только Сергей задумчиво улыбался в пространство, отхлебывая из своей чашки. Маша где-то нашла пачку каменных печений, сухари, сахар и заварку, так что было что забросить в желудок, пока не найдем чего-то более существенного.

— Ну, так что теперь будем делать? — задумчиво спросил Петр. — Как я понимаю, теперь я привязан к вам навсегда. А значит, моя жизнь зависит от того, будете ли вы живы, или нет. Потому меня очень волнует ваша и моя судьба. Не пора ли определиться, что мы будем делать тут, в этом мире? Насколько я понял — мы сейчас в прошлом. Может, расскажете, где мы сейчас находимся?

— Начнем с того, что ты расскажешь о себе, — предложил я, — пару слов: семейное положение, сколько лет, обязанности и так далее.

— Петр Абалкин. Командир звена спецназа Конторы. Неженат — развелись. Не любила командировок. Пришел как-то — а она в постели не одна. Пришлось выкинуть обоих.

— Живых? — не выдержала Василиса.

— Почти, — серьезно ответил боец и продолжил: — Ничего особенного в моей судьбе — спецкурсы, операции и так далее. Живу, плыву по жизни. Подумывал уйти — все-таки уже тридцать пять лет. А куда? В охрану если только, в телохранители. Родственников нет — уже все померли. Ну вот и все. Теперь — какие мои обязанности? Назад мне возврата нет, это понятно. Для них я предатель.

— Теперь с нами. Сергей — такой же, как ты. Только он бывший опер, полицейский. Тоже нас ловил. А находимся мы в параллельном мире. Здесь 1976 год. Вот только не тот год, что был в нашем мире — не путайте. Оно вроде похоже, но и не похоже. Здесь, не без нашего участия в событиях, к власти пришел Андропов, физически устранив Брежнева, не желавшего резких реформ. Брежнева попросту убили. Перед тем как улететь, я покрошил здесь массу народа — несколько десятков человек поубивал. Так что неясно — как нас тут примут. Надеюсь, хорошо. Здесь у нас квартира, деньги — по здешним меркам довольно большие. Но… в глазах закона мы убийцы. Я убийца. А Маша моя пособница. И моя жена. Как и Василиса. Одна жена из того мира, одна из этого. Теперь моя задача получить в этом мире какой-то статус, чтобы мы могли спокойно жить. Вот вкратце и все. Остальное — по ходу дела. Кто мы такие и что мы такое — я тебе потом расскажу. Или ребята расскажут. История долгая, нудная и тошная. Бегаем мы уже несколько месяцев по мирам и пространствам, и гоняют нас, как зайцев. И конца-краю этому нет. Твои обязанности? Охраняешь нас всех. Вместе с Сергеем. Типа — служба безопасности. Ну и просто товарищи. Кстати сказать — вы оба можете остаться в этом мире, или я могу переправить вас в наш мир — не настаиваю, чтобы вы нас сопровождали. Если хотите, можете уйти. Я постараюсь сделать так, чтобы вы получили документы, деньги — как получится. Можете хоть сейчас встать и уйти. Подозреваю, что скоро это сделать будет нельзя.

— А что подозревать, — сказал Петр, задумчиво глядя в щель между занавеской и рамой, — вон они, архаровцы, бегают. Окружены мы. Похоже, скоро будут брать приступом.

Я вскочил со стула и шагнул к окну — там мелькали какие-то фигуры, и в предутреннем свете было видно — не менты. Гораздо покруче. Глухие каски, бронежилеты, похоже, спецназ подогнали.

— Сейчас окружат как следует, включат прожектора и будут кричать в мегафон, — усмехнулся боец, — потом, возможно, пойдет переговорщик, если мы им как-то ценны. Если нет — после того, как нам дадут время на раздумье — будут штурмовать. Вот тогда держись… судя по всему «Альфу» подогнали.

— А она уже была в 1976 году? — рассеянно поинтересовался я, разглядывая этих терминаторов в стальной броне.

— Обижаешь, начальник! — шутливо протянул Петр. — И была, и есть, и будет есть! Твой любимый Андропов ее и организовал. И теперь, в его правление, она точно будет на коне. И вряд ли откажется, если что, штурмовать Белый дом. Умели ребята работать, я сам из таких. По-настоящему крутые парни. Ага, началось!

Дом залило ярким светом, и голос за окном проревел в мегафон:

— Иван Сидоров и Мария! Мы знаем, что вы в доме! Выходите и не оказывайте сопротивления! В противном случае вы будете уничтожены! Если выйдете, вам гарантируется жизнь! На размышление пять минут! Время пошло!

— Ну, что будем делать, ребята? Так-то у нас два пути — или мы деремся, или сдаемся. Больше ничего. Если мне прострелят башку — шансов у вас никаких. Если сдамся — есть шанс договориться. И мне кажется — реальный. Потому — я иду первым. Вы за мной. Руки вытягиваем вверх, как сдающиеся фрицы. Никаких действий не предпринимаем. Запомните, что бы ни случилось, я вас все равно найду и вытащу. Василиса, Маша, я вас люблю, держитесь. Я вас найду. Сергей, Петр, молчите, никаких сведений о нас. Как бы ни пытали. Ни под каким видом ничего не рассказывайте, особенно про подчинение — иначе нам всем смерть. Вас это тоже касается, девчонки. Нас, скорее всего, разделят и подвергнут психологической обработке. Я постараюсь собрать вас как можно быстрее.

Мои женщины бросились ко мне, повисли на шее, стали целовать, и я с трудом оторвал их руки от себя, боясь повредить. Сергей протянул руку:

— Держись, командир! Верю, что ты нас вытащишь! Ох, черт! Ну у тебя и пожатие стало! Чуть руку не сломал.

Петр тоже протянул руку и поморщился, когда я ее слегка пожал:

— И правда, не ожидал, что ты так силен, Василий. Не беспокойся, ничего не расскажем.

— И вы не беспокойтесь — чего бы с вами ни сделали, я вас восстановлю, будете лучше, чем прежде. Маш, береги ребенка. И не показывай им своей силы — не надо им лишних сведений. Все, выходим — пять минут подходят к концу. Еще пальнут из гранатомета, боже упаси!

Как будто услышав мои слова, голос за окном проревел:

— Осталась одна минута! Иван Сидоров, выходи!

И я пошел. Толкнув дверь наружу, вышел, оказавшись под ярким лучом прожектора. Пройдя шагов пять, тут же оказался сбит на землю двумя здоровенными парнями, обвешанными железом. Они заткнули мне рот кляпом и связали руки — видать, им дали специальный приказ по этому поводу. Чтобы не смог кастовать. Лежа на земле, я видел, как положили на землю моих жен и друзей. Все происходило молча, в полной тишине. Слышался только рокот заведенных двигателей автомобилей метрах в пятидесяти от дома да сопение спецназовцев за спиной. Потом меня подняли и понесли, затем втолкнули в автомобиль. Какой — я не видел, глаза завязали тоже. Что-то вроде автобуса или минивэна — не разобрал. Усадили на скамью и зажали между здоровенными мужиками. Двигатель заревел, машина дернулась и — надо думать — поехала.

Дорога заняла примерно часа два. Мне так показалось. Все это время я ничего не видел, только слышал. Впрочем, и слышать особо было нечего. Шум двигателя, стук подвески автомобиля на кочках, сопение моих конвоиров, сидевших, как железные башни, — больше ничего. Я тоже молчал — с кем говорить? И чего говорить? Тем более что супостаты заткнули мне рот какой-то поганой тряпкой. Как тут поговоришь? Обдумывал план будущих действий, рассматривал все варианты развития событий. Пришел к выводу — если со мной что-то случится, ребята не пропадут. Маша уже маг, правда, слабенький. Но еще — нимфа, и довольно сильная. Ну а Сергей и Петр тут точно не пропадут — со знанием-то будущего. Вот Василиса… но не надо думать о худшем — я жив, и пока все развивается так, как задумано.

Следующим шагом гэбэшников будет эдакий легкий прессинг, ну и вербовка. В общем-то, я и в прошлый раз мог остаться, на тех же условиях. Только вот не терпелось вытащить Василису, да и очень меня разозлило, что они грохнули Брежнева — такая была работа проведена, так все хорошо шло! Мне не хватило чуть-чуть, самую малость до победы. Да и просто деда жалко — ну какого черта, взять и застрелить, как животное какое-то. Вот и покрошил маленько. На том и буду стоять — стало жалко генсека, был в расстроенных чувствах и побил кучу народа. Только вот факт моего превращения в грифона… это-то как объяснить? Впрочем — по обстоятельствам. Там видно будет.

Автобус остановился, меня не грубо, но жестко подняли и вытащили наружу. Минут пять мы куда-то шли — лязгали двери, отрывисто звучали команды, наконец, меня втолкнули в помещение, сняли наручники и повязку с головы. Я поморгал на свет, показавшийся ярким до невозможности, сплюнул на пол и с облегчением уселся на стул, привинченный к полу, потирая руки и глядя на человека в темном костюме, сидящего передо мной, прямо через стол. Тот внимательно, без улыбки меня рассмотрел, а потом спокойно сказал: