Сергей Капица - Алла Юрьевна Мостинская

Алексеевский. Я заведовал кафедрой 35 лет, до 1998 года, посвятив этому делу половину жизни».

Курс электроники СВЧ Сергей Петрович читал ограниченному количеству студентов базовой кафедры — кафедры физики низких температур, чаще прямо на территории Института физических проблем.

«Сергей Петрович был живым, увлекающимся человеком, и слушать его лекции было интересно. Складывалось впечатление, что к лекциям он особо не готовился, но тема была ему близка, он ее хорошо знал, при этом он внимательно следил за выходившей литературой и четко нас в ней ориентировал, — вспоминал Лев Борисович Луганский. — По электронике СВЧ он предложил нам внимательно прочитать тогда новые, а впоследствии неоднократно переизданные книги Э. Гинзтона «Измерения на сантиметровых волнах» и Л. А. Вайнштейна «Электромагнитные волны». Замечу, что крупный советский радиофизик, впоследствии член-корреспондент АН СССР Лев Альбертович Вайнштейн в 1957 году, по настоянию академика В. А. Фока был переведен из берговского ЦНИРТИ[56] в Институт физических проблем и вскоре стал профессором Физтеха».

Вспоминая о своей работе на должности заведующего кафедрой общей физики, Сергей Петрович писал: «Это была очень интересная и ответственная работа, у нас было сто тридцать преподавателей, половина из которых были совместителями из самых крупных исследовательских институтов Москвы разных ведомств: Академии наук, Атомного ведомства, ЦАГИ и многих других учреждений.

Кафедра физики и курс общей физики занимают центральное место в учебном плане, во всем учебном процессе Физтеха. Это определено значением физики в современной системе естественных наук. Физика стала основой наших представлений о природе в целом — от бесконечно удаленных галактик Вселенной до звезд и планет, мира живого и неживой материи, наконец, атома, ядра и самих элементарных частиц. С другой стороны, практически все достижения современной техники, множество технологических процессов стали возможными благодаря открытиям физики и пониманию природы, которая она дает. Именно в понимании природы вещей заключено все могущество физики как науки, и поэтому так ценно образование, которое дает физика.

Моя главная ответственность была даже не столько читать лекции — я читал механику на первом курсе, — сколько обеспечивать комплектацию профессуры этой кафедры. Надо было находить людей, которые действительно способны были учить, хотели учить и могли научить. Далеко не всегда эти способности соединяются в одном человеке. А нам нужно было найти именно таких людей, которые на почасовой основе раз в неделю приезжали бы на Физтех вести занятия. Часть из них читала лекции — это была наиболее сложная работа. Курс был един, программа была единой, но исполнение могло быть разным. Я считаю, что так и должно быть — каждый может по-своему аранжировать музыку, которую он играет.

Мы готовили молодых студентов на младших курсах, а затем они растекались по кафедрам различных специальностей. По той же системе их учили математике, и эта физико-математическая основа была единой для всех факультетов.

Первоначально курс общей физики читали первые пять семестров, а позже он продолжался уже полных три курса и, как и раньше, завершался заключительным экзаменом. Это было уникальное событие. К экзамену привлекались не только преподаватели самой кафедры, но и ученые из основных базовых институтов. Таким образом, каждый год не только экзаменовались наши студенты, но кафедра выносила на нелицеприятный смотр коллег результаты своей работы. Я сам при этом многому научился.

В основе нашей работы лежала идея о том, что мы должны добиваться не столько знаний, сколько понимания. Студенты представляли на экзамен собственное самостоятельное исследование или реферат какой-либо актуальной работы, выполненные под руководством преподавателя, ведущего семинарские занятия. Так уже со студенческой скамьи устанавливались связь поколений и отбор учеников, что и привлекало к преподаванию работающих физиков очень высокой квалификации.

Экзаменов было два — устный и письменный. На письменном студенты решали задачи, причем каждый раз составлялись новые задачи. Придумать задачи для такого экзамена — это своеобразная творческая работа, способность человека поставить задачу для такого экзамена характеризует его творческий потенциал. И, как правило, наши совместители, люди, связанные с живой наукой, справлялись с этим гораздо лучше, чем профессиональные преподаватели, не связанные с корпусом мировой науки.

На устный экзамен студент приходил с вопросом, который он сам приготовил. Никаких билетов не было, можно было пользоваться любыми пособиями, любыми справочниками, записками. Нельзя было только одного — консультироваться с товарищами и преподавателями».

Кафедрой общей физики Физтеха, под руководством С. П. Капицы, был переведен и издан на русском языке «Берклеевский курс физики»[57]. Интересна история его появления. Сразу после запуска первого спутника американский сенат прислал в Советский Союз комиссию конгрессменов, которые должны были определить, в чем сила советской системы образования. «Посмотреть на те выводы, к которым они пришли в начале 60-х, думаю, было бы очень поучительно и сейчас, — замечал Сергей Петрович. — Доподлинно знаю, что по предложению той сенатской комиссии было выделено несколько миллионов долларов на написание курсов общей физики и математики. В результате были созданы знаменитые лекции Файнмана, затем курс для нефизических специальностей. И, наконец, курс, автором, редактором и организатором которого стал профессор Берклеевского университета, известный ученый в области физики твердого тела Чарлз Киттель».

Говоря о качестве чтения лекций, заметим, что общего критерия пока не найдено. Некоторые специалисты говорят о посещаемости, но авторам приходилось присутствовать на лекциях, буквально ломившихся от числа слушателей, но ажиотаж при этом был обусловлен не уровнем подачи материала, а прекрасной зрительной памятью лектора и его мстительностью. Сдать ему предмет, не посещая лекций, было практически невозможно. Другие указывают на отзывы, но приходилось также слушать лекции, не производившие никакого впечатления, но впоследствии о них появлялись самые восторженные публикации. Третьи обращают внимание на доходчивость лекций, четвертые — на ораторские способности докладчика, пятые — на значимость фигуры самого лектора. Но, думается, эти субъективные подходы к оценке качества могут быть опровергнуты многими примерами.

Думается, важнейшими показателями качества лекций являются исключительность (локальность) темы и отсутствие отражающих их научных трудов. Это возможно при известной избирательности лектора при выборе темы, его постоянной работе с новой литературой и привнесении в предлагаемые лекции последних научно-технических достижений.

Несмотря на отсутствие необходимых критериев оценки, лекционные курсы всегда отличались более чем достаточным отражением в анекдотах.

Хотя эта благотворная тема выходит за рамки настоящего сочинения, но не можем удержаться, чтобы не привести жизненный анекдот из мемуаров Е. П. Велихова, рассказывающего о лекциях в исполнении академика и будущего нобелевского лауреата И. Е. Тамма: «К концу лекции он обычно исписывал плотно всю доску и говорил: «Ну, я немного запутался, завтра все объясню».

Мы участвовали в творческом процессе, и это было восхитительно!»

Отзывы о лекторских способностях С. П. Капицы противоречивы: от безусловно высоких оценок со ссылкой на то,