Квинканкс. Том 2 - Чарльз Паллисер

Выяснилось, однако, что в выборе я ошибся. Правда, в первые несколько лет, которые я провел здесь, все шло хорошо. Тогда Хаффамы, разумеется, еще оставались богатым, влиятельным семейством; мне приходилось вести для мистера Джеффри одновременно множество дел, что начинающего юриста не могло не увлекать. В чем заключались мои обязанности? Поначалу — довольно скромные: я помогал в управлении имением. Главным управляющим был тогда, конечно, мистер Фортисквинс: он распоряжался собственностью в деревне и собирал арендную плату, а мистер Патерностер служил городским агентом. Мистеру Хаффаму нужно было одно: чтобы кто-то писал за него письма, снимал с бумаг копии и решал текущие деловые вопросы — в этом доме постоянно толпился народ. Как грустно видеть его теперь пустым и обветшавшим!

Поскольку здоровье мистера Джеффри не позволяло ему часто посещать Хафем, мне приходилось то и дело отправляться туда с разными поручениями и встречаться с управляющим и арендаторами. Большой новый дом, конечно, еще не был достроен, и строительные работы прекратились несколько лет назад, когда мистер Джеффри начал испытывать тяжелые денежные затруднения. Я слышал, мастер Джон, что новые владельцы продолжали строительство, однако не знаю, последовали ли они проекту, которому так страстно был предан ваш дедушка: он твердо решил возвести самый большой и лучший дом в графстве, намереваясь придать ему форму сплющенной латинской буквы «Н», во славу родового имени; центральное здание изображало собой перемычку, а оба крыла должны были располагаться по бокам. (Он питал пристрастие к этой фигуре, и первое, что сделал по прибытии в имение в бытность еще юношей, это высадил перед Старым Холлом квинканкс из деревьев — четыре дерева по углам квадрата, одно в середине, и перед каждым установил статую.) Увы, довершить постройку дома при его жизни не удалось, однако главное здание стояло там уже несколько лет, и в нем жило семейство во время своих приездов. В последний раз, когда я видел имение, деревня близ Старого Холла еще не была снесена, а парк не был благоустроен — как, по-видимому, это сделано сейчас. Думаю, все выглядит очень красиво, хотя я и не надеюсь когда-либо там побывать.

Там я встретил впервые вашего отца: он часто приезжал в деревню на охоту. Тогда он учился в университете и приезжал с друзьями. Мы были с ним одногодки, но он, занятый лошадьми и собаками, в окружении изысканных друзей, внимания на меня почти не обращал. Но как странно поворачиваются события! Теперь он лежит в могиле — долго — да уже добрых пятнадцать лет. А богатство и земли, которые он ожидал унаследовать, — что со всем этим сталось? И здесь вы, его сын, — почти такой же бедняк, каким был и я, когда впервые явился в этот дом, примерно в том же возрасте. Теперь этот дом — мой, а у вас нет почти ничего. Невольно поверишь, что все предопределено заранее.

Во время моих приездов я, конечно, не оставался в главном доме — ведь был всего лишь наемным служащим, а не членом семьи, и потому сначала остановился у мистера Фортисквинса, который проживал тогда с женой в части Старого Холла. Женат он был на юной красивой женщине, много его моложе. Как она ненавидела это угрюмое, мрачное жилище! Но вы ведь его помните — вы сами там жили до недавнего времени, разве не так? Теперь, наверное, оно в еще большем запустении: я говорю о давнем прошлом, а Старый Холл опустел за двадцать лет до того, когда ваш дедушка с женой и дочерьми перебрался в главную часть нового здания.

Мистер и миссис Фортисквинс занимали только часть Старого Холла: второе крыло было заперто. И кого-то там содержали под замком. Кого-то, чье присутствие должно было оставаться тайной, но я увиделся с ним без стороннего ведома. По этой причине — а также по ряду других — мистер Фортисквинс и отказал мне в крове. Что ж, такое случается: тогда я выглядел довольно привлекательным юношей: это, вероятно, вам сейчас трудно вообразить.

Дела таким образом понемногу шли, и все эти годы мы с вашим дедушкой отлично между собой ладили. Характер у него был нелегкий, со многими причудами — он, бывало, впадал в ярость и терял власть над собой, поэтому приходилось ему потакать. Жалованье он платил мне мизерное, питался я скудно; нет, щедростью он вовсе не отличался. Но часто говаривал, что за усердную работу и честную службу он меня вознаградит. Я не упускал случая напомнить вашему дедушке, какими возможностями пренебрег, приняв его приглашение, и питал надежду сменить стареющего мистера Фортисквинса в должности управляющего имением.

Я верил обещаниям мистера Хаффама: мне казалось, что я пришелся ему по душе. В деньгах я очень тогда нуждался, поскольку был помолвлен, а о женитьбе и семейном устройстве с моим жалованьем нечего было и думать. Иногда ваш дедушка ронял, что предпочел бы вместо родного иметь сыном меня. О нет, не сочтите мои слова за дерзость, но вам следует знать, что с вашим отцом они не ладили.

Говоря начистоту, мастер Джон, ваш отец был для моего хозяина тяжким испытанием. По окончании университета он поселился в этом доме, и вскоре их отношения стали мне ясными. Мистер Джеффри сделался прижимистым, а мастер Джеймс вел себя так, как и его родитель в годы юности. Мастер Джеймс входил в питейный клуб «Вигвам», и его разгульные сотоварищи называли себя могавками. Он просадил прорву денег, играя в кости в заведении Алмака на Пэлл-Мэлл, где самая низкая ставка была пятьдесят фунтов. Пятьдесят фунтов! (Я в жизни не ставил больше двадцати пяти!) Сущее безумие! Отец с сыном часто ссорились и возненавидели друг друга. Ссоры происходили из-за денег: мастер Джеймс бунтовал против того, что денег ему выдавали в обрез. Начал занимать в расчете на будущее наследство. Хуже всего было то, что он задолжал кучке мерзавцев, опасаться которых ваше семейство имело давние основания. Это были Клоудиры и старый негодяй Николас — да помилует его Бог, хотя какому богу он мог поклоняться, мне сказать трудно. Выскочка, пройдоха, денежный мешок, по которому тюрьма плачет, — каких только презрительных кличек мистер Джеффри ему не давал! А он был и того хуже.

Достигнув совершеннолетия, ваш отец начал подписывать обязательства уплатить кредитору долг по получении наследства в пользу старика Клоудира, и ваш дедушка начал страшиться того, что произойдет после его смерти: он знал, что Клоудир давно зарится на имение Хафем и именно поэтому вцепился в мастера Джеймса. Опасения его были небеспочвенными: Клоудира он знал давно и видел, что повторяется его собственная история — сын безрассудно погрязает в долгах перед стариком. Вам, конечно, просто так многого не понять, но я постараюсь вам объяснить, если вы еще согласны меня терпеть.

Так вот, спустя год после совершеннолетия вашего отца вашего дедушку настолько тревожило создавшееся положение, что он решил составить новое завещание. (По правде говоря, мистер Джеффри не прочь был менять свою волю и делывал это не однажды.) Я хорошо помню этот последний случай, мастер Джон, и опишу его подробно, поскольку ему суждено было возыметь важные для вас последствия. Однако должен предварительно сказать несколько слов о связях вашего семейства с Момпессонами и пояснить, кто такие Клоудиры — кем были прежде и кем стали (один из них и посейчас продолжает нас донимать) — и каким образом они оказались вовлечены в отношения с вашим дедушкой. Для этого мне придется вернуться далеко вспять и раскрыть вам глаза на многое, что, вероятно, вам неизвестно: сомневаюсь, что мистер Фортисквинс делился с вами подобными сведениями, но я полагаю справедливым, чтобы вы составили себе полное о них понятие, и на это у меня имеется особая причина, как станет ясно из моего рассказа.

Глава 88

Хаффамы — или Хафемы, как первоначально писалось это имя, — происходят из древнего и славного рода. Поместье Хафем было даровано основателю рода самим Вильгельмом Завоевателем, и в последующие века Хаффамы порой брали себе в супруги представительниц королевской семьи. В ваших жилах течет кровь Плантагенетов, мастер Джон. Хаффамы мирно владели имением на протяжении нескольких столетий, постепенно расширяя и улучшая его. Старый Холл был выстроен в правление Генриха IV; Хаффамам удалось умело избежать последствий междоусобных войн Алой и Белой Розы, причинивших громадный ущерб всей стране. После роспуска парламента Хаффамы приобрели новые значительные земельные наделы, принадлежавшие ранее старинному картезианскому монастырю, сделавшись одним из богатейших семейств в графстве. Хаффамы оставались приверженцами церкви (ходили слухи, будто они тайные паписты) и потому спустя столетие, во время гражданской войны, в которой они поддерживали короля, лишились части владений, когда с поражением роялистов многие поместья были конфискованы. Земли Хаффамов перешли к мелкопоместному семейству, которое многие годы проживало по соседству; им хватило ума в нужный момент встать на сторону Кромвеля — я имею в виду Момпессонов. В отношении древности рода они притязали на равенство с Хаффамами, настаивая на том, что именно они дали имя близлежащей деревушке Момпессон Сент-Люси. Ваши предки всегда смотрели на них свысока как на выскочек и утверждали, что Момпессоны — их бывшие йомены-арендаторы и что не они дали имя деревушке, а совсем наоборот.