Миллион запретных наслаждений - К.л. Паркер

— Ну, начать с того, что она сука, каких свет не видывал, — презрительно усмехнулась Полли. — Ной встречался с ней около двух лет. Ее отец — доктор Эверетт Фрост, близкий друг семьи, так что понятно, как они познакомились.

— Я… я встречалась с доктором Фростом, — кивнула я.

— Эверетт — нормальный человек, я не сужу о нем по его дочери. Короче, Ной как-то раз уехал по делам, решив (где только была его голова?) сделать ей предложение, когда вернется. Ему отчего-то почудилось, будто он любит ее. Не уверена, что он вообще тогда знал, что такое любовь, и сомневаюсь, что знает это сейчас. В общем, вернувшись домой, он застал ее со своим лучшим другом, когда тот пялил ее в зад.

Я, ахнув, схватилась за сердце. И сделала это не для драматического эффекта, а от искреннего изумления и даже потрясения.

— Не может быть…

— Да, «не может быть» — это еще мягко сказано, — кивнула Полли. — Уж не знаю, сердце Ноя было разбито или пострадало только его эго, в любом случае он был раздавлен. — Полли посмотрела на меня страшным взглядом матери-медведицы, защищающей своего медвежонка. — И вот еще что, Лейни: я не знаю, выдержит ли он что-нибудь подобное еще раз. В общем, если то, что происходит между вами, выйдет на другой уровень, помни это, поняла меня?

Ну не чудо?! Этот надоедливый комарик разговаривает со мной таким властным тоном да еще угрожает, словно какой-то громила. Но у меня Полли страха почему-то не вызывала. Ей-то точно не о чем было беспокоиться: ко мне Ной Кроуфорд никаких нежных чувств не испытывал и я была намерена бороться с любыми поползновениями своей души, чтобы самой не попасть под этот поезд. Любое чувство, которое, возможно, у меня возникнет к нему, должно быть сразу же спрятано глубоко-глубоко внутри, если я не хочу, чтобы мое сердце разорвал на мелкие кусочки единственный мужчина, обладавший достаточной властью для этого.

— Я прекрасно тебя поняла, Полли. Не волнуйся. Хотя, мне кажется, в этой истории тебе нужно беспокоиться не о Ное.

— Да, я это знаю. Он со стороны кажется крутым парнем, но если проступает его истинное «я»… — Она вздохнула. — Да, он такой, поэтому причин для волнения у меня достаточно.

— Ах, не говори так, Полли, — всхлипнула я, уткнувшись лицом в ладони.

— Прости, подруга. — Она встала и потрепала меня по плечу. — Выше нос и помни: от судьбы не уйдешь. — Подмигнув, она взяла клатч и сунула его под мышку. — Мне нужно делами заниматься. Поговорим попозже.

Полли целомудренно поцеловала меня в щеку, и через миг я услышала удаляющийся цокот ее каблуков. Теперь меня оставили наедине с моими заботами. Правда, заботы-то были не мои: я думала о Ное и том ужасе, через который он прошел.

Да, мои собственные проблемы были куда важнее — угасающая с каждым днем мать, отец без работы. Но заботливая натура и, возможно, ставшее уже привычным состояние самоотречения заставили меня на время отодвинуть мысли о маме на второй план.

Когда в сознании промелькнул тревожный образ Ноя и Джули, я подняла себя на смех — скорее солнце превратится в ледышку, чем случится подобное. Я знала это, но, если бы такое когда-нибудь произошло, мое сердце все равно сделалось бы во сто крат холоднее.

Бедный Ной. Теперь понятно, почему мужчина с лицом, за которое можно убить, и телом, за которое не грех умереть, опустился до того, чтобы покупать себе женщину… Чтобы она никогда не выкинула подобный номер, не поступила с ним так низко…

Так низко… Это, по-видимому, ставит меня на самую низшую ступень, разве не так? Конечно да. И пусть я недостаточно хороша для него. Пусть. Я все равно буду заботиться о нем так, как ему нужно, хотя бы эти два года, на которые мы связаны, я просто не могу вести себя иначе.

Ной

Десять минут, чтобы купить ее.

Час, чтобы ее губы поцеловали моего голодного приятеля.

Три дня, чтобы попробовать на вкус ее соки.

Четыре дня, чтобы лишить ее девственности.

Две недели, чтобы сойти с ума.

Вот хрень.

Чуть больше двух недель. Пятнадцать, мать их, дней.

Ровно столько понадобилось купленной девственнице на то, чтобы окрутить меня и накрепко привязать к себе. Джули не удалось это за два года, что мы были вместе. Но Дилейн? С ней весь мой мир перевернулся за две гребаные недели.

Все должно было пойти совсем не так. Как, спрашивается, я должен был продержаться два года, если уже приношу ей на блюдечке все, что она просит? Мне бы стоило поменять имя. Хренов Сахарная задница Кроуфорд подходит гораздо больше.

Черт!

На работе я ничего не мог делать, только думать о ней. Именно поэтому и докатился до того, что попросил Сэмюеля захватить ее, когда он отправится за мной. Да, я бы легко мог заставить его нарушить все существующие в Иллинойсе правила дорожного движения, чтобы привезти меня к ней побыстрее. Но когда у меня появилась мысль о покупке вертолета, чтобы не торчать в пробках, я решил: будет куда проще доставить ее ко мне.

У меня с головой точно что-то не в порядке. Пожалуй, хорошо бы пройти какую-нибудь реабилитационную программу, чтобы избавиться от своей новой одержимости — это явно что-то нездоровое.

Я уже несколько минут мерил ногами подъездную дорожку, когда наконец подъехал Сэмюель. Он попытался выйти, чтобы открыть мне дверь, но я жестом остановил его. Если открою дверь сам, то окажусь рядом с ней гораздо быстрее. Схватив ручку, я рванул ее и увидел… мою малышку за два миллиона, в одном моем халате и туфлях на шпильках. Она оделась именно так, как я и просил, позвонив утром. Господи боже, она сидела, откинувшись на спинку. Неподпоясанный халат черными шелковыми складками ниспадал с ее плеч. Я этого не просил, но обрадовался, что она решила проявить немного инициативы.

Черт возьми, это кремовое, шелковое видение одной рукой играло с грудью, а второй поглаживало плоский живот. Только один человек так прикасался к ее обнаженной плоти — я, и она снова манила меня.

Губы мои скривились в усмешку, когда я осмотрелся по сторонам, проверяя, не пялится ли кто-нибудь на мою женщину. Я должен был сам отыметь ее, должен был пометить свою территорию и не мог, не хотел ждать, пока мы окажемся дома.

— Домой, Сэмюель, — прорычал я. — И езжай какой-нибудь спокойной дорогой, только не мешай нам.

— Как пожелаете, сэр. — Он, кивнув, вернулся на водительское место.

Я быстро шагнул в салон и захлопнул дверцу, отгораживаясь от внешнего мира, чтобы в одиночку насладиться скрытыми сокровищами Дилейн. Потому что я — эгоистичный ублюдок и никогда ни с кем не делюсь. Никогда. Я даже не хотел, чтобы кто-нибудь увидел то, что принадлежало мне.