Анаконда - Георгий Миронов

Вынув из кармана передника крохотную лаковую коробочку, она открыла крышку, расписанную хризантемами, ссыпала на крышку чуть-чуть желтого порошка и дунула так, чтобы мельчайший порошок образовал облако над головой мерно похрюкивающей Мадам.

Та втянула широкими ноздрями курносого, но не лишенного изящества носика облачко душистого порошка, глубоко вздохнула и погрузилась в сон, еще более глубокий, чем тот, в котором она пребывала до появления в номере миниатюрной китаяночки.

А та подошла к видеомагнитофону и вставила в его чрево кассету.

На этом ее задача была выполнена. Уходя, не удержалась и все-таки потрогала пушистый рыжий лобок Мадам, погладила, как гладят котенка. Ее ожидания оправдались: волосы были нежные и мягкие.

Мадам очнулась через тридцать минут: усталости и вялости как не бывало. Когда она раскрыла глаза, тут же раздался телефонный звонок.

— Мадам?

— Ну?

— Включите видеомагнитофон.

Она все поняла, не стала тратить время на вопросы типа «А на хрена козе баян?». Знала, для чего нужен магнитофон.

Видеозапись она не досмотрела. И не потому, что была такая уж трепетная и нервная. Просто ей сразу стало ясно, что будет дальше.

Как только она выключила видеомагнитофон и крик боли референта, лишаемого его крайней плоти, растаял в воздухе, снова раздался телефонный звонок.

— Чего вы хотите? — прорычала Мадам.

— Встречи.

Разговор, как и в первом случае, шел на русском. Причем говорили без акцента. Можно было бы сделать поспешный вывод, что ее шантажируют русские. Здесь, как и везде, было в достатке русских крими. Как крутых профессионалов, так и любителей, лишь недавно переквалифицировавшихся в криминалов из бывших советских, партийных, комсомольских и дипломатических работников.

Мадам была не склонна торопиться, ибо была уверена, что тут действует некая азиатская структура. Интерес к ней могли проявлять соответствующие группировки и в Японии, и в Китае, и в Корее. Как, впрочем, и более мелкие — филиппинские или индонезийские, потому что Мадам вела крупный черный бизнес с наркотиками, живым товаром, сырыми алмазами и брильянтами, причем двусторонний: использовала страны Азии и как рынок сбыта, и как источник сырья.

Отсюда в Европу по ее каналам шли пакистанские и тайские девочки, маковая соломка, опиум и героин, сюда из Владивостока — сырые якутские алмазы и женьшень, панты, кости уссурийского тигра, оружие и военное снаряжение.

Итак, первый вопрос: кто? Второй: что их интересует?

— Хорошо. Где?

— За вами придут, — бесстрастно ответил голос.

— Мы сразу совершим обмен?

— Если достигнем договоренности. Предложения наши не только корректны, но и выгодны. Не вижу препятствий для воссоединения... семьи, — чуть, как показалось Мадам, хохотнул собеседник. А может, просто помехи в трубке...

Через полчаса зашла хорошенькая девушка-китаянка, жестом пригласившая следовать за ней.

Настю она не стала ставить в известность о своих передвижениях, а вот с Петром Ефимовичем Корнеевым имела короткую, но насыщенную беседу. В прошлом полковник внешней разведки, Петр Ефимович удачно сочетал эту свою основную специальность со службой за рубежами нашей Родины в различных структурах Аэрофлота, занимаясь проблемами безопасности в воздухе и на земле.

Мадам не знала, продолжал ли Корнеев работать на свою первую контору, это и не сильно волновало: она платила ему так много, что ее здоровье и благосостояние давно стали личной проблемой Корнеева.

Петр Ефимович согласился, что принятое Мадам решение — единственно верное. И со своей стороны обещал принять все необходимые меры предосторожности.

Так что, когда Мадам покинула отель, вслед за ней отправились сразу три группы довольно разномастной и даже разноцветной (и по цветам костюмов, и по цвету кожи) публики. Вначале за Мадам и ее «гидом» по Сингапуру шли два охранника из структуры Корнеева; за ними, стараясь не попадать в обзор как этих охранников, так и местных полицейских, шли два бойца китайской бригады; за ними, сразу их вычислив и отпуская на длинный поводок, шли два бывших офицера советской контрразведки, служившие в различных российских представительствах и подрабатывавшие на отдельных заданиях у Корнеева; и, наконец, замыкал это маскирующееся друг от друга шествие бойцов невидимого фронта офицер, которому было поручено Ли Фуэнем, шефом криминальной полиции Сингапура, отслеживать ситуацию, не принимая участия в возможных столкновениях разных преступных группировок.

В ресторанчике «Хайнань» их уже ждали.

Мадам встретила старая толстая китаянка, которая тут же проводила ее к столику, за которым сидел господин лет пятидесяти-пятидесяти пяти в легких серых брюках и шелковой сорочке салатного цвета с короткими рукавами.

— Здравствуйте, Валентина Степановна, — приветливо поздоровался он. Она узнала его голос. Именно он говорил с ней по телефону.

— Ваши условия? — сурово процедила Паханина.

— Ой-ой, Мадам, вы не в Европе! Восток, как известно, дело тонкое и деликатное. Тут надо вначале, как говорится, переломить лепешку, выпить с человеком чаю. А еще лучше плотно пообедать, отведав разносолов сингапурских. А там и до дела дойдет. Тогда уж действительно лишних слов не тратят и времени не теряют. Однако время, проведенное за обеденным столом, здесь даром потраченным не считают. Да расслабьтесь вы, вернем вам вашего референта. А хотите, и местного мальчика подберем: они тут такие затейники, — плотоядно улыбнулся собеседник.

Мадам сразу вычислила в нем активного гомосека, педофила. «Что ж, тем лучше», — подумала она. Сколько раз ей приходилось иметь в разных странах дела с такими уродами, слово они всегда держали. Может, потому, что были крайне чувствительны к физической боли и старались максимально исключить возможность (за нарушение договора) применения к ним самим мер физического воздействия.

— Мое слово — закон. Это вам каждый скажет. И здесь, и в Союзе...

— Из эмигрантов, что ли?

— Из них, голубушка.

— Из белых?

— Обижаете. Красные эмигранты все больше на Запад стремились. А белые — куда судьба заведет. Моих родителей через Владивосток и Харбин судьба завела сюда. И не жалею. Привык. Даже нравится. Не поверите, в других странах и не бывал ни разу. Тут безвыездно. Правда, дела веду со всем миром.

— И какого рода дела? — поняв, что начинается деловой разговор, спросила Мадам.

Разные дела, Валентина Степановна, разные.

Он помолчал, выпил глоток холодной минеральной воды, снова сладко улыбнулся:

— Но все больше чистые, красивые. Я, знаете ли, эстет. Люблю все прекрасное.

— Значит, алмазы, — рубанула Мадам.

— Ах, рассказы о вашей проницательности оказались не преувеличенными, — хихикнул бывший соотечественник. — Этот твердый минерал привлекает меня в обоих своих состояниях: и в виде сырого алмаза, и в форме искрящегося при свете обработанного брильянта.

— Ваши предложения? — холодно прервала Мадам словоохотливого собеседника.

— Никакого давления, никакого! Извините за столь экстравагантное предложение о сотрудничестве, но, зная ваш характер, я побаивался, что без предварительной, так сказать, эмоциональной обработки вы могли бы ответить отказом. А?

— Скорее всего. У меня нет в этом регионе проблем с дилерами, дистрибьютерами или...

— Или компаньонами.

— Вот даже как? Не круто?

— В самый раз. Вы себе не представляете, как это больно. Когда опытный мастер начнет отстругивать кусочки вашего клитора маникюрными щипчиками, а его ассистент обжаривать их в растительном масле и скармливать голодному крокодилу.

— Крокодил-то зачем?

— А крокодил как бы будущее... Если клиент не идет на контакт, он заканчивает свою биографию в брюхе крокодила. Ну, крокодил небольшой, как вы успели, наверное, заметить. Так что приходится, знаете ли, кусками, кусками... Очень больно. А начинаем с наиболее болезненного, нежного места. Так и время бережем, и тело экономим.

— Компаньоны так компаньоны, — сдалась Мадам. Ее визави с интересом посмотрел на нее из-под густых с сединой бровей, то ли быстро сломалась, то ли блефует. Надо быть настороже.

— Ну, мы все о делах да о делах. Это успеется. Я уверен, что после сна в прохладной комнате ваш аппетит разыгрался...

— Какой уж аппетит после просмотра вашего гастрономического фильма?

— Понимаю, понимаю. И потому жареного мяса не предлагаю. А как насчет плавников акулы, сушеной утки, нарезанного дольками и отваренного в бульоне ласточкиного гнезда? Вот очень рекомендую местную достопримечательность дьяудзе, начиненный мясом и рыбой, с лепешкой, прозрачной и хрустящей, как шкварки.

— Шкварки, — поморщилась Мадам, вспомнив, как обжаривал юный китаец кусочки крайней плоти ее референта на растительном масле.