Не трогай кошку - Мэри Стюарт

– Мисс Эшли, я понимаю, что это плохо и хуже не может быть, и можно взглянуть на это дело с вашей точки зрения, но должен сказать вам, что, узнав обо всем этом, мы с облегчением увидели, что, когда близнецы объяснили Кэти всю эту юридическую процедуру о трасте и имуществе, допустимом к продаже, которое и в самом деле принадлежит Эмори, у нашей дочери сложилось впечатление, будто все совершаемое ею совершенно невинно. Что на самом деле отнюдь не так, – добавил он с категоричной сухостью.

– Мистер Андерхилл...

Он на дюйм приподнял руку над подлокотником, и я замолкла.

– Нет, дайте мне договорить. Я не любитель слов, но мне очень, очень тяжело. Само собой, мы должны извиниться перед вами, мисс Эшли. Примите наши извинения. И я также должен заметить: если мы чем-то можем загладить свою вину, то вам стоит только сказать. По крайней мере, это я могу обещать. Я верну вещи на то место, откуда они пропали, чего бы мне это ни стоило.

В устах такого человека, как Джеффри Андерхилл, это было сильное заявление, но почему-то мне оно ни капельки не показалось абсурдным. И он говорил совершенно серьезно. Что касается извинений, не было смысла их отвергать, поскольку мое отношение ко всему этому, наверное, было именно таким, какое удовлетворило бы его. Но прежде чем я что-то успела сказать, мистер Андерхилл, бросив на меня испытующий взгляд, проникающий в самую душу, проговорил:

– Кажется, вас не очень удивило все то, что я рассказал. Вы знали, как были похищены эти вещи.

– Да. Мой брат рассказал мне вчера вечером.

– И как видно, очень опечалил вас.

– Не совсем так. Меня волнует другое. Я вам откровенно расскажу, как все это воспринимаю, мистер Андерхилл. Когда брат рассказал мне, я была в шоке. Это нехорошо, хотя, возможно, не так ужасно, как показалось сначала. Но по-настоящему меня рассердило, что они впутали сюда Кэти. Не буду посвящать вас в причины, зачем они это сделали, – и я, конечно, не знала о ее трудностях, пока вы не рассказали, а то рассердилась бы еще больше, – но мне показалось, что это ужасно, и я так и заявила. Мой брат передал это своему близнецу. Что касается лошадки и прочего, пожалуйста, забудьте о них. Нет, в самом деле. Официально они переходят к семье Эмори, и если мы начнем их разыскивать, чтобы выкупить, все это может выплыть наружу, а никому от этого не станет лучше. Все это может даже быть воспринято как нарушение закона. – Я вдруг кое-что вспомнила. – Мистер Андерхилл, а Кэти ничего не говорила о приходской регистрационной книге?

– О чем? – переспросил он, не расслышав.

– Об одной приходской книге, которая лежала в церкви. Она пропала.

– Нет, она определенно ничего такого не упоминала. Но я спрошу. Кому она могла понадобиться? Это ценная вещь?

– Не слишком. Она очень старая и, мне кажется, представляет определенный интерес, но, надо думать, только для местных жителей.

– Может быть, кто-то взял ее почитать и забыл вернуть?

– Вероятно. Я спросила только потому, что в ту ночь видела в церкви, мм, моего брата, и мне показалось, он держал что-то вроде большой книги, но, вероятно, это были ракхэмовские картины.

– Да, кстати, об этих картинах. Это, конечно, особое дело. Ведь они ваши?

Я кивнула.

– И они уникальны. Их сразу легко узнать. Если бы вы смогли вернуть их, я была бы очень благодарна. Думаю, вам это будет не трудно, и обещаю: я скажу, что сама послала их на продажу, но думала, что дадут дороже. Это избавит вас от всяких неприятностей.

– Вы очень великодушны.

Я ответила, что ничего подобного, но он настойчиво благодарил, а потом, как я и предполагала, перешел к тому, что они с женой решили сократить срок аренды Эшли-корта. Они, заверил мистер Андерхилл, собирались прожить до ноября, но из-за смерти моего отца и связанной с этим юридической процедуры передачи наследства теперь решили незамедлительно уехать в Лондон и оставаться там, пока агенты не подыщут им дом в Париже. И уезжают завтра, сказал мистер Андерхилл, быстро взглянув на меня. Он уже переговорил с мистером Эмерсоном и все уладил. Арендная плата внесена за полный срок... И так далее и тому подобное. Что угодно, кроме истинной причины отъезда. Он закончил, и тогда, поскольку это был Джеффри Андерхилл, которого я уважала, я прямо перешла к тому, о чем он деликатно умолчал:

– Вы увозите Кэти от Эмори.

На этот раз возникла заметная пауза. Потом мистер Андерхилл так же прямо ответил:

– Да. Думаю, так будет лучше. Извините.

– Не стоит извинений. Я уважаю ваши причины, и более того: думаю, вы совершенно правы. Но что скажет Кэти?

– Трудно предположить, – проговорил он, и чувствовалось, что ему нелегко. – Бывало, она влюблялась, как теперь это понимает молодежь. Регулярно, начиная с четырнадцати лет; так что мы надеемся, это не слишком серьезно. И сейчас, кажется, ее занимает одно – как мы будем жить в Париже. Я говорил вам, мне безразлично, где жить, но определенно в Париже будет удобнее, чем в Эшли-корте. Я привел ей этот довод, а остальное, надеюсь, сделает природа.

Я рассмеялась:

– Вы очень умный человек, мистер Андерхилл, и вашей девочке повезло. Сомневаюсь, что даже Эшли может долго соперничать с Парижем.

Он встал, и я тоже. Он стоял на коврике перед камином, и комната казалась еще меньше. С высоты своего роста мистер Андерхилл посмотрел на меня.

– Мне очень жаль, мисс Эшли, что мы покидаем Эшли-корт как раз тогда, когда вы вернулись сюда. Вы очень хорошая девушка, и я горжусь знакомством с вами. Полагаю, вы понимаете, как нам трудно, и это очень любезно с вашей стороны. Могу я надеяться, что вы навестите нас в Париже? Я знаю, девушки очень любят ездить в Париж.

Я не сказала, что слишком стеснена в средствах, чтобы ездить на уик-энды в Париж, а только поблагодарила его и проводила до двери, а затем по мощеной дорожке до калитки.

– Я смогу попрощаться с миссис Андерхилл? Наверное, она будет очень занята сборами, но, может быть, ничего, если я позвоню ей утром?

– Она твердо надеется скоро увидеть вас. Не знаю, насколько она занята завтра, но если вы позвоните, будет очень рада, это я могу сказать точно. У нее есть какой-то план насчет вас, и надеюсь, что Кэти... – Мистер Андерхилл помолчал, положив руку на калитку, и отвернулся. Его лицо слегка изменилось, и он прокашлялся. – А вот и Кэти. Я так и думал.

Кэти шла через сад. Теперь на ней было платье из какой-то светлой материи, оно придавало плавность ее походке. Девушка тихо продвигалась через сумерки среди старых серых деревьев. Эффект получился романтический и таинственный, как на расплывчатой картинке телевизионной рекламы. Но увидев нас у калитки, Кэти помахала рукой, и этот неуверенный жест разрушил образ. Она тянула время и сама сознавала это и нервничала. Короче говоря, она пришла извиняться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});