Благодетельница (сборник) - Елена Модель

Берндт ничего этого не замечал, он только видел, как ее лицо внезапно вспыхнуло малиновой краской, что было очень красиво: румянец Вере к лицу.

– Скажи, Вера, – Берндт положил свою огромную ладонь на Верино плечо. – А ты столько много лет все живешь один? А у тебя не был друг, мужчина?

Вера лихорадочно вспоминала Галкины советы: не будь дурой, не болтай ничего лишнего. Но вот что считать лишним, та позабыла сказать. Если задуматься, то в ее, Вериной, жизни все было лишним. Так что же ей теперь, все время молчать? Она посмотрела на Берндта. Его некрасивое лицо с воспаленными ободками вокруг водянистых глаз стало вдруг таким родным, милым. Нет, она не будет с ним такой, как Галка. Она будет самой собой, такая, какая есть – неразумная, уязвимая, беспомощная. Все эти страшные недостатки, к борьбе с которыми ее ежедневно призывала жизнь, теперь, под теплым мужским взглядом, переплавлялись в какую-то удивительную смесь чего-то важного, даже нужного, нужного этому мужчине, которому так же одиноко, как ей самой. Вера слегка вздохнула и дотронулась кончиками пальцев до лежащей на ее плече руки.

– Знаешь, был у меня один человек. – Вера встала и подошла к плите. Готовить ей было нечего, но она громыхала кастрюлями, чайником, бессмысленно переставляя их с места на место – так было легче рассказывать. – Мы с ним пять лет прожили. Он был намного моложе меня. Высокий, как ты, – Вера обернулась и окинула Берндта оценивающим взглядом. – Нет, пожалуй, поменьше, но все равно красивый. Доктором работал.

Вера лукавила. Не было никаких пяти лет, а были короткие три месяца, которые закончились для нее полной катастрофой. Он действительно был моложе ее на десять лет, и действительно работал врачом у них в больнице. Красавцем он никаким не был. И с ростом Вера сильно преувеличила. Звали его Виктор Сергеевич. Когда он стал за Верой ухлестывать, она поначалу даже не поняла, чего от нее хотят? Уж больно невероятным казалось, что такой молодой, образованный человек может заинтересоваться расплывшейся, потерявшей всякую надежду на личную жизнь матерью пятерых детей. Но ухаживания Виктора Сергеевича становились все очевиднее, и в конце концов Вера, по совету все той же Галки, попросту пригласила его в гости. Он сразу согласился, приехал вечером и больше не уходил. Во всем этом с самого начала присутствовала какая-то странность. Человек переезжает в дом, где живут четверо детей (сын к тому времени съехал, мать умерла), и чувствует себя с первой минуты, как дома. И с Верой у него складывались непонятные отношения. Они спали в одной кровати, как муж и жена, но до Веры он почти не дотрагивался. Так, иногда повозится нехотя, и сразу на другой бок. Как будто ему все это совершенно не нужно. Зачем, спрашивается, переезжал? Но вскоре все разъяснилось само собой. Как-то ночью Вера проснулась с непонятным, тревожным чувством. Она открыла глаза и увидела, что Виктора Сергеевича рядом нет. «В туалет вышел», – подумала Вера и попыталась уснуть. Но сон не шел. Ей все казалось, что откуда-то из глубины квартиры доносятся странные звуки. Вера встала босыми пятками на холодный пол – тапок нигде не было – и, накинув байковый халатик, вышла из комнаты. В коридоре горел свет, и на кухне и впрямь что-то происходило. Не подозревая ничего плохого, Вера вошла в полутемную кухню. Здесь, на полу, было расстелено одеяло, и по одеялу катался голый Виктор Сергеевич с одной из ее близняшек.

– Прекратите заниматься глупостями! – крикнула Вера, совершенно не понимая, что происходит. По наивности она решила, что они играют, возятся, как дети.

Дочка сразу подскочила и, на всякий случай сделав большую дугу вокруг матери, выскочила из кухни, как ошпаренная. Виктор Сергеевич остался сидеть на полу – разгоряченный, возбужденный, такой, каким Вера его никогда не видела. В углу валялись ее, Верины, тапки. Эти тапки и вой дочери в коридоре вернули ее к реальности.

– Вон отсюда, – прошептала она совсем тихо. Но Виктор Сергеевич услышал и, быстро поднявшись на ноги, побежал в комнату. – Вон! – теперь уже взвыла во всю мощь своего голоса Вера. Но Виктору Сергеевичу повторять было не нужно, он уже торопливо пробирался к двери, на ходу застегивая брюки.

– Стой! – гаркнула Вера, когда незадачливый любовник уже готов был улизнуть на лестницу. – Эту с собой забери! – она кивнула в сторону дочери, которая, не успев одеться, куталась в простыню.

– А куда же я ее?.. – попытался возразить Виктор Сергеевич.

– А вот это уже не моя забота! – отрезала холодным, как лезвие ножа, голосом Вера. – Думать нужно было раньше, когда пятнадцатилетнюю дурынду совращал. А теперь смотри у меня! Если с дочкой что случится, то знаешь, сколько лет за это положено? Или, может, не знаешь? Так я могу в кодексе посмотреть.

– Нет-нет, не надо кодекса. – Виктор Сергеевич все понял и уже подталкивал свою малолетнюю любовницу в сторону двери.

– Ты ей одеться-то дай, а то того и гляди в простыне на улицу вытащишь. И чтобы в доме у меня больше не появлялись. Оба. Понятно?..

Берндт был потрясен.

– И что же, ты свой дочка так больше и не видел?

– Три года не видела, а потом с повинной пришли оба, и еще двоих детей с собой притащили.

– И ты их простил?

– А что же с ними делать! Кстати, у них неплохая семья получилась. Живут мирно, по-моему, он ее даже любит.

– Так это же для тебя так больно! – на слове больно Берндт сделал особое ударение.

– Ах, знаешь, когда все время больно, то как-то перестаешь это замечать.

– Иди ко мне. – Берндт выпростал из-под стола квадратные колени и, взяв Веру за руку, потянул ее к себе. Ему хотелось чувствовать ее близость.

Вера сделала пару мелких шажков, и тут зазвонил телефон, стоявший на холодильнике. Вера остановилась, посмотрела на холодильник. Рука Берндта сигнализировала напряженное ожидание. «Не буду подходить», – подумала Вера и, уютно устроившись на коленях у Берндта, обвила его шею руками.

– Ты не хочешь знать, кто звонит?

– Нет.

– Почему?

– Мне это неинтересно.

Телефон продолжал надрываться.

Берндт поцеловал Веру в губы продолжительным мягким поцелуем.

Телефон не унимался, казалось, что звонки становятся все настойчивее.

– Господи, да кому это я так срочно понадобилась?

– А ты подойди, и узнаешь.

– Алло? – пропела Вера в трубку сочным счастливым голосом.

– Але, это ты, ты, Вера? – послышался в трубке мужской голос с сильным кавказским акцентом. – Ты с кем на кухне сидишь, а?

– Рафик! – испугалась Вера.

Рафик был абхазцем с соседнего рынка, на котором он торговал сулугуни и аджикой. Он был маленький, черный, кривоногий и очень настырный. «Девачка, девачка! – кричал он каждый раз, когда Вера проходила по рынку, – какой красивый девачка!» Вера относилась к похвале поощрительно и на его окрики робко улыбалась, глядя через плечо. В конце концов, не каждый день услышишь такую приятную несуразицу: она и красивая, да еще девочка. Рафик расценивал ее улыбки как серьезный аванс и однажды, непонятно где раздобыв адрес, попросту завалился к ней домой с цветами, вином и головкой сулугуни. Детей дома не было. Все произошло довольно быстро. Рафик по-деловому выпил ровно полбутылки, видимо понимал, что вторая половина полагается Вере, и, не долго думая, повалил Веру на детскую кроватку.

Вера не сопротивлялась. Неловко было сопротивляться, все-таки вино, сулугуни. И потом, у нее так давно не было мужчины – хотелось, чтобы кто-то обнял, приласкал…

Рафик справился с ласками очень быстро, буквально за несколько секунд, и потом, как нашкодивший кот, не глядя на Веру, застегнул штаны и смылся. Все. Больше она его никогда не видела и рынок старалась обходить стороной. И надо же случиться такому совпадению, что именно сейчас, когда она и думать про этого Рафика забыла, он объявился.

– Але, Вера, але… – бушевала трубка, – кто у тебя там!? Отвечай!

– Я не могу сейчас говорить. – Вера нажала на рычаг. Она была смущена, но смущение было приятным – получалось вроде бы так, что на нее претендуют сразу двое мужчин.

– Кто там? – спросил Берндт, вновь усаживая Веру к себе на колени.

– Ах, не обращай внимания! – Вера неестественно повела плечом. Кокетничать она не умела. – Чаю хочешь?

– Нет.

– А вина?

– Нет.

– А что хочешь?

– Тебя обнимать хочу. – Берндт виновато улыбнулся и неловко обхватил Веру руками. В его неловкости было что-то детское, что-то от неопытного подростка. Вере это было приятно и удивительно. Такой взрослый мужчина и такой застенчивый.

– Ты очень, очень хороший женчина, – прошептал Берндт, притягивая Веру к себе. Он хотел еще что-то сказать, но его признание было прервано новым телефонным звонком.

Вера выскользнула из его рук и, игриво поглядывая на Берндта, сняла трубку.

– Я стаю перед тваим акном, – сразу заорал Рафик. Голос у него был горячий, как у помешанного ревнивца. – Я вижу, у тебя кто-то на кухне сидит! Гавари, кто?!