Роковой шаг - Филиппа Карр

Все лето эта лихорадка не спадала, но я наотрез отказывалась быть втянутой в нее.

Потом мечты о процветании стали уходить так же внезапно, как и пришли.

Я помню, стоял жаркий август. Мы должны были жить за городом, но Ланс не мог оторваться от лондонских треволнений. Каждый день он изучал цены и подсчитывал, насколько богаче сделали его акции «Компании».

Однажды он вошел в гостиную, где я сидела с книгой, и лицо у него было очень напряженное.

Я взглянула на него и спросила, что случилось. Ланс бросился в кресло и сообщил:

— Акции понизились до восьмисот пятидесяти фунтов.

— До восьмисот пятидесяти! — повторила я. Я мало интересовалась биржей и нарочно отказывалась слушать об этом, но я помнила, что продала свои акции за тысячу.

— Не могу понять, в чем дело, — продолжал Ланс. — Все это произошло за один день. Это из-за подложных компаний, возникающих с целью запятнать репутацию нашей Компании. Было доказано, что это фальшивые компании, и люди паникуют. Это пройдет.

Но это не прошло. На следующий день цены снизились до восьмисот двадцати, а еще через два дня — до семисот.

Улицы Лондона изменились. В кофейнях лица у всех стали угрюмыми; уличные торговцы выглядели встревоженными и разговаривали приглушенными голосами.

— Это пройдет, — говорил Ланс. — Это кратковременная паника. Потом акции подскочут еще выше. Люди начинают продавать. Когда акции поднимутся, придется платить дороже, чтобы вернуть их.

К середине сентября акции оставались на отметке сто пятьдесят. Удивительно: то, что я продала за тысячу, не принесло бы сейчас даже ста пятидесяти. Я содрогалась при мысли о том, как быстро можно нажить состояние и потерять его.

Даже Ланс теперь нервничал. В последний день сентября акции упали ниже сотни. Я очень хорошо помню тот день, потому что никогда прежде не видела Ланса таким удрученным.

Когда он вошел, я в испуге подбежала к нему.

— Ланс, что случилось? — воскликнула я. Он ответил:

— Фрэнк Уэллинг покончил с собой. Я знала Фрэнка Уэллинга. Он был одним из первых друзей Ланса, с которым я познакомилась после свадьбы, — состоятельный человек, владевший загородными имениями и великолепным городским домом на Сент-Джеймс-стрит. Я знала, что он тоже любил играть и часто с Лансом ходил в клуб.

— Он застрелился, — сказал Ланс. — Он потерял все.

— Как ужасно для его семьи!

— Боюсь, будут и другие жертвы.

Меня охватила ярость. Почему они не могли остановиться? Ведь известно же, какой это риск. Как можно быть такими безрассудными?

Я подумала о жене Фрэнка Уэллинга и о его трех детях. Какая трагедия вторглась в их спокойную жизнь — и все из-за непреодолимого желания быстро разбогатеть, поставив все на карту.

Случай с Фрэнком Уэллингом был один из многих. Возбужденные завсегдатаи кофеен обсуждали случившееся с нами трагедию. Все толковали о том, что теперь называлось «дутым предприятием южных морей».

Очень немногие выгадали от этого предприятия — только те, кто предвидел катастрофу, как Роберт Уолпол и принц Уэльский, и те, кто не хотел рисковать, в том числе и я.

Я волновалась за Ланса, зная, что он много потерял. К счастью, имение за городом было нетронуто. Я боялась, что он мог заложить его. Думаю, он считал это возможным вариантом, когда понял, как обстоят дела. У него оставался еще городской дом, но все остальное было превращено в осколки.

Несколько дней Ланс действительно был подавлен, но потом настроение у него поднялось. Я думаю, он убедил себя, что скоро вернет потерянное. Через несколько дней он уже говорил, что все это было частью игры. На этот раз он потерял, но в следующий раз — выиграет.

— Довольно крупная игра, и очень много потеряно, — напомнила я ему. Он согласился.

— Ты, дорогая Кларисса, была умницей.

— Если быть умницей означает понимать, что глупо рисковать тем, что имеешь, в надежде получить больше, тогда я действительно умная.

— Какая строгая! — сказал он, целуя меня в кончик носа.

— О, Ланс, — ответила я, — как бы я хотела, чтобы ты перестал играть. Я хотела бы…

— Ты хочешь, чтобы я стал другим.

— Только в этом отношении.

Ланс с грустью посмотрел на меня и сказал:

— Бесполезно пытаться переделать людей, Кларисса. Я давно это понял. Так что принимай меня таким, какой я есть… и, пожалуйста, милая моя Кларисса, пусть мои безрассудные поступки не очень влияют на наши отношения.

— Ну и у меня ведь тоже есть слабости.

— Восхитительные, — сказал Ланс, потом притянул меня к себе и прошептал:

— Но кто-то из нас очень удачно вышел из этой печальной истории — моя умница Кларисса.

ТРАГЕДИЯ НА ЛЬДУ

Весь год был омрачен печальными историями и волной самоубийств, прокатившихся по стране после того, как лопнула «Компания южных морей» Настроение у всех в городе было подавленным Появились полные цинизма карикатуры. Я помню, на одной из них глупость в виде возницы управляла судьбой-экипажем, который тащили лисы с лицами агентов «Компании», а в небе ухмылялся и пускал мыльные пузыри дьявол.

Никто теперь не говорил о том, как быстро разбогатеть, ведь это было одновременно и самым быстрым способом лишиться всего.

Когда Ланс подсчитал свои потери, они его ошеломили. Он решил, что для того, чтобы продолжать прежний образ жизни, нужно продать его земли за городом. Я бы могла предложить ему помощь, но не хотела этого делать. Думаю, что я поступала так из воспитательных соображений, потому что была полна решимости проучить его. Он должен был понять, насколько глупа эта нескончаемая игра.

Мы уехали за город. Было истинным облегчением покинуть Лондон, но даже в селе ходили мрачные слухи о людях, которые оказались перед лицом полного краха. Никуда невозможно было уйти от разрушительного воздействия «Дутого предприятия южных морей».

Мне кажется, Ланс немного раскаивался. Такое случалось иногда с тех пор, как он стал бывать в игровых заведениях Лондона. Когда мы уехали за город, пришел конец вечеринкам, на которых все стремились как можно скорее сесть за карты. У людей просто не было настроения — а у многих не было и средств.

Ланс лишился состояния, но при этом не потерял бодрости духа. Очень скоро он стал расценивать случившееся как везение игрока.

— Все могло бы быть по-другому, — говорил он — Предположим, я продал бы все как раз перед началом падения акций. Подумай, что бы я сейчас имел!

— Но ведь ты этого не сделал, — раздраженно заметила я.

— Нет, но запросто мог это сделать Я поняла, что он не вынес ни малейшего урока из случившегося.

В конце октября пришло письмо от Эммы. Это был поистине крик о помощи.