Шалун в ее постели - Сабрина Джеффрис

Джаррет нахмурился:

— Очень умно е твоей стороны, Аннабел. — Он передвинул стул. — Ведь это окно ничуть не хуже зеркала, верно? Поэтому вынужден произвести небольшую перестановку, не возражаешь? — Не дожидаясь ответа, он еще дальше отодвинул стул, так что теперь у него за спиной не было окна.

Аннабел в растерянности пробормотала:

— Господи, я ничего такого не имела в виду. Просто не подумала об этом…

— Очень хорошо. — Джаррет вынул из кармана колоду и уселся.

— Но это правда! — воскликнула Аннабел. — Я бы не стала мошенничать.

Он молча начал тасовать карты. Потом вдруг пристально посмотрел на нее и спросил:

— Скажи, моя дорогая, как давно ты делаешь все возможное, чтобы спасти «Лейк эль»?

Она взглянула на него с подозрением.

— Что ты имеешь в виду? О чем ты?..

— Насколько я знаю, твой брат унаследовал компанию три года назад, верно? — Аннабел кивнула, и он продолжал: — Так когда же у твоего брата возникли его… проблемы? Может, еще до того, как он унаследовал пивоварню?

— Ну… видишь ли, на самом деле Хью унаследовал пивоварню не три года назад. Отец оставил «Лейк эль» своему холостому брату. По завещанию половина дохода принадлежала нам, половина — нашему дяде, но фактическим владельцем стал дядя.

Джаррет замер на мгновение. Слова Аннабел крайне его удивили. И действительно, отец Аннабел поступил довольно странно. В Англии так почти никогда не поступали. Мужчины всегда оставляли свое имущество старшему сыну. А если это не делали… Значит, для такого решения имелись очень серьезные основания.

— Почему же твой отец так решил? — спросил, Джаррет.

— Для этого имелось множество причин. Во-первых. Хью… Он совсем не такой, как отец. Совершенно на него не похож. Характером, разумеется… Видишь ли, брат нисколько не честолюбив, коммерция его не привлекает — именно из-за этого они с отцом часто ссорились. У Хью прекрасная голова, но он… Он такой, какой есть. А папа всегда был сильной личностью, и он постоянно упрекал Хью за его нерешительность и отсутствие честолюбия. Поэтому отец так и решил… Наверное, он Полагал, что мы будем лучше обеспечены, если управлять компанией будет дядя, а доходы — поровну.

— И Хью был с этим согласен? — спросил Джаррет, положив перед Аннабел колоду.

Уставившись на карты, она пробормотала:

— Нет, вряд ли… Вероятно, он считал, что его… предали.

Джаррет молча кивнул. Разумеется, брат Аннабел так считал, — а как же иначе? Действительно, как мог чувствовать себя человек, знавший, что отец не доверяет ему ведение семейного дела? Ведь когда-то, еще ребенком, и сам Джаррет ужасно огорчился, узнав, что бабуля не хочет, чтобы он управлял пивоварней.

Джаррет снова нахмурился, внезапно осознав, что невольно посочувствовал Хью Лейку. Нет-нет, этому пьянчуге сочувствовать не следовало. Ведь он-то, Джаррет, не пил, несмотря ни на что.

Конечно, он играл, но это не помешало ему возглавить семейную компанию. А Хью Лейк… Кто заставлял его пьянствовать?

— Но теперь-то твой брат является единоличным владельцем пивоварни, не так ли? — проговорил наконец Джаррет.

Аннабел сняла карту и, показав ее Джаррету, вернула ему колоду.

— Да, теперь именно так. Потому что наш дядя умеp холостяком, сделав Хью своим наследником.

Джаррет тоже снял карту. После чего Аннабел начала сдавать. Пристально взглянув на нее, он спросил:

— Так когда же твой брат начал пить? Когда унаследовал компанию от дяди?

Аннабел покачала головой:

— Нет, не тогда. Дела у него шли хорошо, пока не иссяк русский рынок. Но вот после этого, не сумев справиться с трудностями, он и начал пить.

Джаррет задумался. Если честно, то он не знал, как бы сам отреагировал на подобную ситуацию. Это обстоятельство очень его раздражало, и он проворчал:

— Ты рассказываешь мне все это, чтобы вызвать сочувствие к твоему брату?

Аннабел взглянула на него с удивлением.

— Почему ты так решил? Я ведь просто ответила на твой вопрос. — Она взяла свои карты. — Кроме того, ты должен знать: Хью вовсе не виноват в моей лжи. Он думал, что мы ездили в Лондон для того, чтобы подыскать школу для Джорди.

Джаррет тотчас насторожился.

— Значит, твой брат ничего не знал о вашем плане?

— Он однажды предложил выйти на индийский рынок, но единственная встреча с магнатами Ост-Индской компании закончилась для него плачевно. Больше он об этом не заикался, был уверен, что ничего не добьется. А вот мы с Сисси решили: если нам удастся подключить к этому делу пивоварню Пламтри, то, возможно, у нас все наладится.

— Многое зависит от организации дела, — заметил Джаррет.

Аннабел со вздохом кивнула:

— Да, разумеется. Что же касается Хью… Поверь, он ничего не знал о моей идее выдать его за больного. И уж конечно, брат ничего не знает о нашей с тобой игре — ни о первой, ни о второй. А если бы он об этом узнал, то вышвырнул бы тебя из города. И ни в коем случае не стал бы принуждать идти к алтарю, как ты предположил. Так что на сей счет можешь не беспокоиться.

— Я и не беспокоюсь, — проворчал Джаррет. — Никто не заставит меня делать то, чего я не хочу.

— О, это я прекрасно знаю, — заметила Аннабел с язвительной усмешкой. — Ты ведь делаешь только то, что тебе нравится — независимо от того, что хотят или в чем нуждаются другие. Я это поняла с самого начала.

Она, конечно, была права, но почему-то ее слова разозлили Джаррета. Взяв свой карты, он заявил:

— Не воображай, что хорошо знаешь меня. Тебе ничего не известно о моей жизни, кроме сплетен.

— И кто в этом виноват? — справилась она вкрадчиво. — Ты ведь ничего о себе не рассказывал. Вот мне и приходилось прислушиваться к сплетням. Хотя я, конечно же, прекрасно знаю, что сплетни далеко не всегда и не во всем соответствуют действительности.

Джаррет невольно смутился. Аннабел снова была права. Она рассказала ему о себе довольно много, а он ничего о своей жизни не говорил.

Впрочем, все это не имело значения. И вообще, почему он должен ей о себе рассказывать? Пусть думает о нем все, что хочет. Пусть верит любым сплетням о нем. Ему-то какое до этого дело?

— Что, плохие карты? — спросила Аннабел, заметив, что он нахмурился.

— Нет. — Джаррет покачал головой. Черт побери, он до сих пор почти не видел своих карт — во всяком случае, не изучил их как следует. Что-то терзало его, не давало покоя, и он никак не мог сосредоточиться на игре. Отложив карты в сторону, он спросил: — А почему тебя так волнует судьба брата? Ты же сказала, что он не хочет, чтобы ради него ты приносила себя в жертву. В чем же тогда дело?