Пой вместе с ветром - Мэган Линдхольм

Какое-то время все шло хорошо. Фургон катился вперед, прижимаясь к скале, где снегу было поменьше. Чем ближе к обрыву, тем толще делался его слой; на самом краю вздымалась настоящая стена из снега и льда. Она скрывала пропасть от глаз Ки и, по счастью, – саму Ки от порывов ветра, разгулявшегося уже не на шутку.

Они все ближе подбирались к Сестрам, и вот уже фургон пробирался прямо под ними. Ки изо всех сил выворачивала шею, разглядывая Сестер, однако утесы были слишком отвесны, и к тому же солнце било прямо в глаза. Ей никак не удавалось рассмотреть даже макушки Сестер, не говоря уже о верхней части утеса. Пришлось довольствоваться изучением камня, из которого они состояли. Скала была блестяще-черной, но, как ни странно, не отражала никаких бликов от лежащего кругом снега. Ее темный блеск больше напоминал Ки гладкое полированное дерево. Когда рассматриваешь такое дерево, тоже кажется, что заглядываешь в его глубину.

Тут вожжи в ее руках дернулись, и мысли Ки разом вернулись к дороге и лошадям. Оказывается, Сигурд присел на задние ноги, чуть ли не упираясь крупом в передок фургона. Что-то мешало ему продвигаться вперед. Пришлось остановиться и Сигмунду. Ки покосилась на Вандиена: мужчина сидел, крепко сжав губы, и явно прилагал усилия к тому, чтобы промолчать. Ки в который раз соскочила наземь с фургона, собираясь брести по снегу вперед, – надо же посмотреть, что там произошло. К ее изумлению, снег легко выдержал ее вес. Вместо того чтобы провалиться по колено, она осталась стоять почти вровень с подножкой. И Ки поняла: то, что казалось ей высоким сугробом, тянувшимся вдоль внешнего края дороги, в действительности представляло собой ледяной горб, слегка припорошенный снегом. Ки прошла по нему до того места, где он неожиданно изгибался в сторону, загораживая Сигурду путь. Ки посмотрела вперед. Дальше этот горб тянулся как раз посредине дороги. Между ним и стеной еще оставалось какое-то место, но фургон там проехать уже не мог.

– Змея, – принялся объяснять Вандиен, – как видно, доползла досюда вдоль внешнего края дороги. А в этом месте, руководствуясь какой-то причиной, нам неведомой, предпочла середину. Если встать во весь рост на сиденье… – что он и сделал незамедлительно, – …можно убедиться, что горб так и тянется ровно посредине, докуда хватает глаз. А впрочем, начинает темнеть, так что глаз хватает не особенно далеко. Заметно, однако, что ни по ту, ни по другую сторону горба фургону не поместиться. Таким образом, делается ясно, что в фургоне перевала не одолеть. Тем не менее, для мужчины или женщины верхом на коне это не составит большого труда. Как уже и доказывал один из нас другому несколькими днями ранее…

– Заткнись! – оборвала его Ки с такой бешеной яростью, что даже кони дернулись в сбруе. Повернувшись спиной к Вандиену и серым, она молча разглядывала безнадежно испорченную дорогу. Все правильно: она стояла на гигантском ледяном валу, который – тут Вандиен был прав – так и тянулся вдаль, извиваясь посредине дороги. Ветер летел ей в лицо, шевеля одежду. Усилится ли он настолько, чтобы обезопасить ее от гарпии?..

– Поднимается ветер, – словно прочитав ее мысли, проговорил Вандиен. – Как бы нас тут совсем снегом не замело. Небо, может, и ясное, но наверху, в горах, снега более чем достаточно, чтобы засыпать нас с головой…

– Я сказала, заткнись, – повторила Ки, хотя уже и не так резко. Застарелая усталость навалилась на нее, мешая соображать. Тени скал вдруг показались ей еще темней прежнего, а Сестры – еще величественней и угрюмей. Она посмотрела на тяжеловозов, устало свесивших головы. Новых подвигов от них требовать сегодня нельзя.

– Заночуем здесь, – наконец сдавшись, сказала она.

Ночью она обязательно что-нибудь придумает, но сейчас им всем нужен был отдых. Тяжело ступая, Ки вернулась к фургону и потянула к себе сложенные попоны. Но Вандиен, сидевший на них, не пошевелился. Он хмуро посмотрел на нее, и лицо у него было белое.

– Ки, – выговорил он почти умоляюще. – Мы не должны устраиваться здесь на ночлег. Сюда как раз падает тень Сестер. Даже те, кто просто проезжает мимо, навлекают на себя их немилость. Любой сказитель по ту сторону гор рассказал бы тебе про них такое!.. Помнишь, я как-то упоминал эти легенды? Так вот, я клянусь тебе, что это не выдумки, а сущая правда. Остаться здесь на ночь – это верная смерть!

– Ну да, смерть, если замерзнуть. Или вовремя не закутать коня попоной, чтобы он простудился и стал кашлять. Не удивлюсь, кстати, если окажется, что другие люди помирали здесь от болтовни…

– Ки… – Вандиена так и трясло, наполовину от холода, наполовину оттого, что он сам чувствовал тщету своих уговоров. Он крепко прижимал локти к бокам: сдерживал то ли дрожь, то ли желание огреть ее по лицу. – Еще раз прошу тебя…

– Мы поедем дальше В ФУРГОНЕ, – резко перебила Ки.

Она видела, как округлились его глаза, а по углам рта напряглись мышцы. Вконец обозлившись на него, она изо всех сил рванула попоны, но выдернуть их не удалось, она свирепо вскинула глаза… и увидела сжатый кулак Вандиена, падавший ей на темя. Синяя молния взорвалась у нее в голове. Некоторое время она еще слышала затихающий голос Вандиена, доносившийся откуда-то издалека:

– Что случается с часовым, когда больше нет нужды охранять? Что бывает со сторожевым псом, чьи хозяева переехали в другой дом, а его так и позабыли на цепи? Кто-то умрет от одиночества, кто-то разорвет цепь и станет жить сам по себе. Но тот, кто знает только одно: сторожить, чьи предки бессчетными поколениями только ради этого и существовали, тот, чье сознание исчерпывается единственной мыслью – защищать проход… такое существо останется на своем посту и будет стеречь, столетие за столетием, хотя бы в веках истерлась даже и память о народе, который он когда-то охранял. Такой страж будет караулить и караулить, сам не зная кого и от чего… или два таких стража…

Голос Вандиена перешел в неразборчивое извиняющееся бормотание, а потом и вовсе умолк. Глубокие воды сомкнулись над головой Ки. Она утонула в них. Глубокие, темные воды, населенные знакомыми ужасами, бурлили кругом. Она хорошо знала каждое жуткое воспоминание, проплывавшее перед нею. В некотором смысле она словно бы попала домой, но это был дом с привидениями. Ки плыла по течению. Она знала, что все эти сны уже снились ей раньше. Когда-то, в другое время, в другом месте ей уже случалось застревать здесь. Только на сей раз она знала, как выбраться. Нужно было просто открыть глаза. Просто открыть глаза. Но голова болела и кружилась, вдобавок Ки упорно казалось, что глаза у нее и так открыты. Она все глубже уходила во тьму, во мрак и безвременье. И там-то, наконец, она открыла глаза…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});