Огнедева - Елизавета Дворецкая

Продолжая целовать ее, Одд лег рядом на траву, свободной рукой расстегнул пояс, стащил свою знаменитую красную рубашку, потом вторую, нижнюю, и отбросил их обе. Яромила гладила его по груди, по спине, по плечам, везде натыкаясь пальцами на шрамы — в основном старые, побелевшие, но один на правом плече оказался еще довольно свежим и выделялся красной неровной полосой. Ее руки гладили его по спине, коснулись бедер, и тогда он рванул узел на штанах, развязал их и сбросил до колен. Яромила развела бедра, позволяя ему поместиться между ними, и он накрыл ее собой, тяжело дыша и не в силах больше сдерживать свое желание. Но и она уже постанывала, изгибалась и двигалась, чтобы помочь ему, а также стремясь наконец дать выход своему томлению, теперь вовсе нестерпимому. Она почувствовала боль, но та почти растворилась среди наполнявшего ее возбуждения и не имела никакого значения, — и Яромила вскрикнула почти с торжеством, будто хотела, чтобы земля, вода и небо знали: кончается ее бесплодное девичье существование, из отцветающей Лели она становится плодоносящей Ладой, способной принести в мир новую жизнь.

В то же время она понимала, что рядом с ней не бог, а обычный человек, мужчина, забывший себя от страсти. Одд рычал, как зверь, постанывал и безотчетно терся лицом о ее лицо, то покусывал ее ухо, то поднимал голову, и она видела над собой его лицо с совершенно бессмысленным от упоенного блаженства взглядом.

Яромила вдруг впилась ногтями ему в спину, повинуясь еще незнакомому внутреннему порыву, провела по ней, не помня себя, и в это время Одд хрипло вскрикнул и опустился на нее, словно обессилев. Его переполняло чувство, будто он сделал нечто важное, и в то же время он испытывал облегчение и торжество. Он безотчетно стремился к Яромиле с того мгновения, как впервые увидел ее в лодье на Волхове, и вот добился — она принадлежала ему. Чувствуя восхищение, нежность и благодарность, медленно приходя в себя, он поглаживал ее кончиками пальцев с такой нежностью, которой трудно было ждать от его загрубелых рук.

Они еще некоторое время лежали на траве, тесно прижавшись друг к другу, но потом где-то вдали послышались голоса.

— Кто там? — Одд поднял голову. — Опять духи?

— Это ищут меня. — Яромила приподнялась и выглянула из-за его плеча. — Наверное, заметили, что я так и не пришла с озера. Не высовывайся. — Она положила руку на его затылок. — Если тебя здесь найдут — могут утопить. Забери свою одежду.

Не вставая с травы, Одд ловко завязал штаны, подобрал нижнюю рубашку, вывернул ее как надо и натянул. Пояс с позолоченными бляшками висел на ближайшем кусте, а верхняя рубашка завалилась куда-то. Искать ее было некогда, и он ползком отодвинулся дальше в заросли.

Яромила встала с травы и надела свою рубашку, которая лежала у нее под головой. Из-за деревьев вышли все те же Льдиса и Ласка.

— Ярушка! — несмело окликнули они. — Ты здесь?

— Русалки, что ли, ее унесли? — Из-за их спин показалась Снежица, уже одетая по-человечески, в нарядную рубаху с красными полосами и черную поневу с редкой крупной клеткой — как положено вдове, но это совершенно не шло ей, поскольку при взгляде на эту женщину трудно было сомневаться в ее могучих детородных способностях.

— Я здесь. — Яромила вышла из-за кустов. В траве у нее под ногами обнаружился смятый ком красного шелка, и она поспешно подняла его и свернула, чтобы не блестела причудливая золотая вышивка, сделанная мастерицами загадочного острова Эрин. — Что вы тут бродите?

— Да тебя потеряли! — Снежица пошла ей навстречу. — Твоя вуйка Вологориха нас послала: говорит, примечаю, все девки из леса вышли, а Ярушки нет одной! Не случилось бы чего, говорит! Ну, мы и пошли искать.

— Ой, что это у тебя, будто кровь на рубахе? — Ласка вдруг заметила небольшое красное пятнышко у нее на подоле.

— По лесу носились — коленку ободрала. — Яромила беззаботно отмахнулась. Крови было совсем немного. — Унялось уже, ничего.

Разговаривая, они стали удаляться от озера. Яромила не оглядывалась, старалась спрятать за спиной свернутую рубашку из плотного красного шелка. Одда никто не заметил, а ей еще нужно было добраться до дома и переодеться. А то, что его знаменитая рубашка осталась у нее — это хорошо. Яромила знала, для чего эта вещь ей пригодится. И даже знала когда.

Глава 10

Дивляна пробиралась к дому вдвоем с Веснавкой — Белка отстала от них, потому что ей нужно было к Зубцову двору, в другую сторону. Таясь за углами построек, кустами и пряслами, две русалки с мокрыми волосами и во влажных рубашках, липнувших к телу, перебегали от дома к дому, пригнувшись и стараясь не выходить на открытое пространство. При этом они посмеивались, тщетно призывая одна другую к тишине. Важно было, чтобы их никто не заметил. К счастью, немногие встречные не хуже самих девушек знали, что замечать их нельзя, поэтому, если и попадались им по пути люди, к примеру, Божилова молодуха, спешащая домой кормить грудного ребенка, или Веренина бабка, ковылявшая с горшком киселя для жальника, то те сами отворачивались и делали вид, будто любуются небом, лишь бы не взглянуть ненароком на русалок и не испортить все обряды по их проводам.

За Путениным двором девушки расстались: Веснавка метнулась к избушкам Братомеровой связки, а Дивляна со всех ног, пока никого рядом не было, пустилась к своему дому. Вот-вот, еще немного, только переодеться и наскоро заплести волосы, и можно бежать назад, к Купалиной горе, где с нетерпением ждет ее Вольга. Сегодня они, хоть и виделись не раз, едва смогли переброситься парой слов: то травы, то песни, то «вождение Лели» почти не оставляли возможности для разговора. И менее всего — изгнание русалок. Однако она и тут, распаленная озорным русалочьим духом, нарочно при его приближении задирала рубашку чуть не до подмышек, показывая все самое лучшее, что имела. Дивляна и сейчас давилась от смеха, вспоминая, как переменилось лицо Вольги при этом зрелище. И как жестоко он был разочарован, вместо жарких ласк получив удары жгучей крапивой! Но ведь так надо. Если во время изгнания русалок кто-то не утерпит, то попадет во власть настоящей русалки и до зимы проходит, как шальной. Некоторые мужики настолько теряют голову, что забывают все предупреждения, но, на счастье, отвар «русальей травы», который готовит Милорада, делает «русалок» не только неистовыми, но и весьма ловкими и быстрыми — не догонишь! Время Ярилы придет чуть позже — когда вода Див-озера вымоет русалочий дух и оставит теплое и беспокойное томление в крови.

И теперь, во время ночных игрищ, все будет по-другому! Еще бы мать не слишком пристально за ней следила и не приставила к ней опять, как в прошлый раз, братца Вельшу, чтобы тот отгонял слишком настырных женихов. Да Велем и сам рад будет, если его отпустят на свободу. Больно ему весело — всю купальскую ночь возле родной сестры отираться!