Антикиллер-2 - Данил Корецкий

– Здорово, Каратист? – мелко рассмеялся Леха. – Это мертвецы нас держат!

Круглоголовый включил передачу и дал газ. Фокус закончился. Они высадили его за кладбищем, прямо на заброшенной, почти непроезжей дороге.

– Завтра в двенадцать! – строго напомнил напоследок Леха, и глаза его излучали отчетливо ощущаемую угрозу.

Серега чувствовал себя так, будто пропустил пару ударов в голову. Он мало что соображал и шел наугад, куда глаза глядят. Десять тысяч долларов были совершенно нереальной для него суммой. Да и для Кривули с его дружком – тоже. Значит, кошмар не закончился, он прервался на время и возобновится в еще худшем варианте. Он взглянул на часы. Меньше, чем через сутки.

* * *

Вечерний Тиходонск погружен во мрак, если верить официальным разъяснениям, то по причине неплатежей за электроэнергию. Народ, для которого, собственно, и предназначались эти объяснения, в них не верил. Ходили усиленные слухи, что свет отключают нарочно, дабы сломить протесты общественности против пуска атомной АЭС. Кое-кто соглашался с такой версией, но большинство резонно считали, что властям нет необходимости так усложнять дело: во все времена они делали все, что хотели, " клали с прибором на любые протесты.

Ломовик и Бычок в официальные объяснения не вдумывались и слухов о них не обсуждали, потому что лично их темнота на улицах вполне устраивала.

– Ну че, все на сегодня? – сыто отрыгиваясь, спросил Бычок. Только что они отужинали в «подкрышной» кафешке и получили очередной взнос.

– Все, – согласился Ломовик. Считалось, что он поумней и потому в спарке выполнял роль старшего. Бычок с этим мирился: обдумывать, сопоставлять, анализировать и делать выводы у него не получалось, зато он умел остервенело, как заведенный, молотить руками и ногами десять минут подряд.

Они направились к машине. Справа белело здание спорткомплекса «Прогресс».

– Слышь, а что с тем хреном, который права качал? Ну с массажистом? – Бычок смачно сплюнул. – Он ведь так и не доится!

– Не знаю. Какое нам дело? Боксер нас больше к нему не посылал...

– Ну и что? Чего нас посылать? Все и так ясно!

Ломовик задумался.

– Если бы он с Боксером договорился, тот бы нам сказал, – принялся логически рассуждать старший. – Раз Боксер ничего не сказал, значит, не договорился. Тогда должен платить.

– Во-во! – обрадовался Бычок. – Только если бугор про него забыл, мы можем пока для себя сбор сделать! И штраф снять за просрочку... Мне башли во как нужны! Летом свадьба, Лилька ноет, чтобы ремонт сделал. А оно то одно, то другое... Диски на тачке поменял, потом в карты вкатил Ушастому семерик... Короче, непруха...

– А знаешь, что за крысятничество бывает? – строго спросил напарник, и тон у него был суровым, будто не выпита вместе бочка водки, не оттрахана сотня баб, не выбиты мешки башлей.

– Сбор надо сдать! А потом я отойду, можешь для себя штраф снять. Только я об этом не знаю.

Обойдя основное здание, они направились к новенькой пристройке.

Кривуля в это время разговаривал с перепуганным Каратистом.

– Ты понимаешь, в какое дело вы меня втравили! Надо знать, на кого заказ делать! Они меня чуть не замочили там, на кладбище! – почти кричал Сергей. – Приставили к голове пушки и говорят: «Прощайся с жизнью!»

Он несколько приукрасил свой рассказ и видоизменил акценты, чтобы пристегнуть заказчиков к себе покрепче.

– А потом говорят: «Иди к своим друзьям, и чтобы завтра принесли деньги. Иначе всех закопаем!»

Кривуля мрачно слушал его историю, но страха на круглом, вогнутом, как десертная тарелка, лице Каратист не замечал.

– Ты нас называл? – в третий раз спросил массажист.

– Говорю – нет! Честно нет! Честно!

– Так как они нас найдут? Если ты, например, убежишь?

– Куда убежишь?! Ты понимаешь, с кем связался? Я через серьезного парня на них вышел, если что – и он с меня иметь будет! Тут не убежать, тут надо ответ держать...

– Десять тысяч ни за х... отдать? – усмехнулся Кривуля. – А завтра они еще десять потребуют!

– Ну переговорить, уладить... «Стрелку» забить, как обычно...

– «Стрелку», говоришь? – Кривуля усмехнулся еще раз. – Это дело нехитрое... Но на хер тогда ты нам сдался?

Массажист подошел вплотную и теперь нависал над удрученным Сергеем. Сейчас он был на голову выше. Может, потому, что Каратист сидел на табуретке, а может, оттого, что тот был совершенно раздавлен.

– Ведь смотри, что выходит, – Кривуля выставил растопыренную ладонь и стал загибать толстые корявые пальцы. – Ты засрал мне все мозги про то, какой ты деловой, каких ты крутых ребят знаешь, как ты с ними дела делаешь. Ты говорил, что «заказы» несколько раз размещал, и всегда без проблем. Ты хвастал, что тебя все уважают. Ты предлагал, если надо, любое дело провернуть.

Пальцы закончились, образовав огромный кулак, который массажист задумчиво покрутил перед собой.

– Было?

Каратист опустил голову и молчал.

– Было! – кулак мотнулся вверх-вниз, будто вколачивая невидимый гвоздь. – И что получилось? Тебя попросили, ты взялся, а теперь прибежал, как в жопу клюнутый, и кричишь, что надо дать десять «тонн» «зеленых», иначе нас всех перемочат! И предлагаешь нам ехать на «стрелку» и договариваться с какими-то «отморозками»! Так кто кого подставил?!

Кто-то бесцеремонно забарабанил в дверь. Кривуля еще несколько секунд по инерции уничтожал взглядом не поднимавшего глаз Каратиста, потом разжал кулак и пошел открывать.

Темный парк тревожно шелестел ветвями деревьев. На крыльце стояли два парня. Краснели огоньки сигарет, слегка пахло перегаром.

– Узнал? – спросил тот, кто повыше.

В темноте узнать никого было нельзя, но Кривуля догадался, кто перед ним.

– Вам что. Боксер ничего не говорил? – раздраженно спросил он.

– Говорил, – вмешался второй. – Чтоб платил, как положено. Да штраф за просрочку накинул... Взвинченное настроение требовало выхода, и оно его получило.

– Тогда подождите вон там, у фонтана, – спокойным голосом проговорил он. – Сейчас моя «крыша» подъедет, побазарите.

– Долго ждать-то?

– Не соскучитесь. С полчасика, не больше.

Недовольно ворча; Бычок и Ломовик пошли по аллее. Кривуля посмотрел им вслед, потом вернулся в кабинет. Каратист встретил его выжидающим взглядом побитой собаки.

– Мне срочно звонить надо. Завтра в десять подгребай, будем решать.

– А как? – с надеждой поинтересовался тот. Он явно хотел, чтобы его успокоили.

И Кривуля успокаивающе кивнул:

– Все будет в порядке. Возьму старых корешей, они убедят твоих мудаков.

Обрадованный Сергей исчез. Кривуля пошел на вахту к телефону.

* * *

Картошка продавалась плохо, но сейчас Алекса это не слишком волновало. Больше беспокоило то, что должно было произойти с Желтым. Если все пройдет гладко, то и заботы о картошке отпадут сами собой. А если дело провалится, могут возникнуть гораздо более серьезные проблемы.

Сидя в «штабной» палатке, он тяжело задумался о жизни. Родился Алекс в Воронежской области в деревне Дураевка. Хотя с пятьдесят первого года она официально так не именовалась, являясь третьим отделением колхоза «Рассвет», во всей округе ее продолжали называть по-старому. Потому что с переименованием ровным счетом ничего не изменилось. По-прежнему процветало беспробудное пьянство и воровство, не хватало фуража, сотнями дохли коровы и свиньи, каждый год безжалостная погода начисто губила запланированный высокий урожай: то все лето лили дожди, то стояла засуха, то не с той стороны дул ветер...

Перемены, происходящие в политическом климате страны, докатывались сюда ослабленными волнами: в первую оттепель растаяли регулярные выездные суды над расхитителями колхозного добра, когда пойманного злодея карали за ведро мерзлой картошки десятью-пятнадцатью годами для устрашения непойманных, коих под завязку набивали в холодный, с протекающей крышей клуб в надежде на полное исправление и перевоспитание. Кампании против американского империализма, в поддержку свободолюбивого кубинского народа, против кровавого диктатора Пиночета проявлялись здесь разовыми митингами с районными представителями в президиуме и лесом единогласно поднятых за итоговую резолюцию рук.

Особенно болезненно переживались здесь крестовые походы против пьянства, потому что взрослое население, вне зависимости от пола, поголовно совершало правонарушение, именуемое «незаконным изготовлением крепких спиртных напитков домашней выработки».

Последний кавалерийский наскок на самогоноварение произошел в восемьдесят пятом, уже на памяти Алекса. Он даже принял в нем посильное участие, потому что разъяснил бабке Полине, что по новому закону положено зарегистрировать в милиции самогонный аппарат и весь конечный продукт. Зловредная, но заискивающая перед властью Полина погрузила на тачку опутанный змеевиками котел, молочную флягу, три четверти с мутноватой жидкостью и оттащила к участковому, который от такого оборота совсем ошалел и вместо регистрации конфисковал все это добро.