Юстиниан Великий : Император и его век - Станислав Николаевич Чернявский

преторий эпарха города, прося ответа относительно беглецов, находившихся в храме Святого Лаврентия. Не получив ответа, они подожгли этот преторий».

То же пишет Феофан Исповедник. По его версии, толпа забияк проследовала к богатому дому эпарха и подожгла его. В январском городе было ветрено. Огонь перекинулся на соседние здания. «Сгорели портики от самой Камары на площади до Халки, серебряные лавки и все здания Лавса», — перечисляет Феофан Исповедник. Верные правительству солдаты попытались схватить поджигателей. Однако нашлось оружие, появились вожди. Начались уличные бои. Бунтовщики напали на городскую тюрьму и освободили всех заключенных. Выпущенные на волю уголовники отнюдь не добавили порядка в столице. «И сгорел преторий, Халка дворца до схол, большая церковь и общественный портик. А народ продолжал беспорядочно бушевать. Наступило утро, и василевс приказал проводить ристания», — пишет Малала. Но никто уже не хотел зрелищ. Опьяненные кровью повстанцы носились по городу, убивали неугодных и громили правительственный квартал, расположенный возле Большого дворца.

Горели дома, церкви. Писатель того времени Иоанн Лид вспоминал, что местность в правительственном квартале напоминала пейзажи Этны и Везувия — пепел и зола. Благонамеренные граждане поспешили переправиться на азиатский берег Босфора. Однако сенаторы, находившиеся вне дворца, примкнули к восстанию. А точнее, исподтишка раздували его, финансируя обе партии, подкупив вождей и бросая подачки люмпенам. История сохранила имя одного из таких сенаторов — Оригена, который люто ненавидел императора и готов был сражаться с ним до конца. Другая часть сенаторов засела во дворце вместе с Юстинианом, но многие из этих людей тайно сочувствовали мятежникам. Дворцовая гвардия хранила нейтралитет. Империя переживала критический миг.

4. ПЛОХИЕ СОВЕТНИКИ

Мятежники почувствовали силу, а император — неуверенность. В среду 14 января 532 года Юстиниан вновь распорядился провести игры на ипподроме, чтобы успокоить толпу и пообщаться с народом. Однако часть повстанцев подожгла ипподром: экстремисты боялись, что император договорится с нестойкими гражданами и отвлечет их от восстания. Акция удалась. Огонь перекинулся на портик, который тянулся от цирка до бань Зевксиппа. Общения базилевса с народом не вышло. Видя, что провокаторы разрушают город, Юстиниан приказал своим генералам применить силу.

«По приказу василевса вышли с вооруженным отрядом Мунд, Константиол и Василид, чтобы заставить восставшую толпу замолчать», — пишет Иоанн Малала. Вероятно, это была дружина гепидов и телохранители. Гвардия по-прежнему отсиживалась в казармах.

Выступление правительственного отряда провалилось. Толпа оказалась кое-как, но всё-таки вооружена и дала отпор. Положение императора становилось опаснее с каждым часом. Юстиниан послал спросить: чего хотят повстанцы? Те отвечали, что их не устраивают плохие советники Юстиниана — префект претория Иоанн Каппадокиец и квестор Трибониан. Заодно они требовали расправы с эпархом Эвдемонием, который пытался защищать город в эти дни. Первый из этих чиновников был прасин, двое остальных — венеты. Но партийная принадлежность не играла роли. Сенаторы, люмпены и часть стасиотов выступили против императора и его режима и намеревались идти до конца.

Юстиниан отстранил от должности Трибониана, Каппадокийца и Эвдемония. Он прекрасно понимал, что чернь служит сенаторам, сама того не зная. Поэтому новые назначения царь произвел с толком. Префектом двора он назначил патрикия Фоку, «человека благоразумного и чрезвычайно радеющего о соблюдении закона», пишет Прокопий. Трибониану тоже нашлась достойная замена. «Василиду же, прославившемуся среди патрикиев справедливостью и во всех отношениях достойному, он приказал занять должность квестора. Однако мятеж разгорался с прежней силой».

Фока и Василид были юристами и когда-то входили в комиссию, которая занималась изданием законов. Оба законника были баснословно богаты, особенно Фока. Последний являлся язычником. По этой причине его в 529 году отстранили от государственной службы. Оба выдвиженца были связаны со старым чиновничеством и ненавидели стасиотов. Эпарха Эвдемония заменили Трифоном, тоже из чиновничьего сословия. Таким образом Юстиниан подал сигнал сенаторам, что готов с ними договориться. Но и это не помогло. Один из историков той поры, Марцеллин Комит, вспоминает, что знать активно раздавала народу оружие и подачки. Казалось, еще немного, и ненавистный крестьянский император будет свергнут.

Сражения в Константинополе в дни мятежа красочно и со вкусом описывает автор двухтомного романа «Русь изначальная» Валентин Иванов. Эта книга была популярна в СССР 60—80-х годов прошлого столетия и выдержала несколько переизданий в современной России. На страницах романа оживают суровые образы Велисария, окруженного своей частной армией, и магистра Мунда с его гепидами, которые несколько дней отчаянно сражаются с мятежниками и жгут Константинополь. На самом деле описания всех этих сражений — плод выдумки романиста, который весьма вольно обращался с историческими фактами.

Впрочем, роман есть роман. На самом деле Велисарий был еще молод и не настолько богат, чтобы содержать внушительную частную армию. Да и гепид Мунд разительно отличался от тупого наемника, каким выведен в художественной книге. Это был «умный немец» на царской службе. Его сын рос в ромейской среде и был, вероятно, больше похож на грека, чем на варвара. Сам магистр Мунд тоже не хотел быть варваром и довольно скоро приобщился к византийской элите, хотя люди типа Прокопия над ним посмеивались.

Но вернемся к бунту.

Организаторы спектакля прятались за кулисами, в то время как толпа носилась по городу. Наконец (это произошло 15 января 532 года) кто-то надоумил людей, что неплохо бы выбрать нового императора. Народ устремился к морю, к пристани Юлиана. Там находился дом Проба (или Прова, если произносить его имя на «мягкий» греческий манер) — одного из никчемных племянников Анастасия. Бунтовщики ворвались в дом и предложили Пробу стать императором.

— Проба — базилевсом ромеев! — ревела толпа.

Тот категорически отказался. Повстанцы «искали оружия, — пишет Феофан, — наполняли криками воздух, требовали другого царя, потом зажгли дом Прова, который тут же и рухнул. Продолжая далее идти, сожгли бани Александровы и большой странноприимный дом Сампсона со всеми его больными; кроме того, сожгли великую церковь, с колоннами обеих сторон, отчего она со всех четырех сторон повалилась».

Проб от греха подальше уехал из столицы (впоследствии его отправят в ссылку по приказу Юстиниана, но потом вернут как совершенно безвредное существо).

Неожиданно в городе возникла