Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза - Михаил Восленский

Он именно постоянный, а не периодический. Кризисная трясучка не отпускает экономику реального социализма ни на минуту. Кризис недопроизводства стал повседневностью экономической жизни соцстран.

Советский гражданин уже привык: все товары в принципе дефицитны. Иногда повезет — зайдешь в магазин, а товар, как принято говорить, «выбросят»; поэтому и принято носить с собой всегда сетку с полным трепетной надежды названием «авоська».

Но не только индивидуальный потребитель старается запастись, если натолкнулся на товар; так действуют и руководители предприятий, создавая у себя запасы сырья и оборудования, за что их с деланной наивностью критикует советская печать.

Порожденный тенденцией к сдерживанию развития производительных сил, постоянный кризис недопроизводства при реальном социализме определяет весь стиль экономики и быта людей в Советском Союзе.

«Однако, — скажет скептический читатель, — что-то не бросается в глаза недопроизводство танков в СССР».

Да, такого недопроизводства нет. Но было бы неверно на этом основании полагать, что закономерная при реальном социализме тенденция к сдерживанию развития производительных сил действует избирательно. Работники военных отраслей советской промышленности жалуются в основе своей на те же трудности и проблемы, которые так одолевают мирные отрасли. Да иначе и быть не может: в танковой промышленности точно так же составляется план и так же директора предприятий при молчаливой поддержке вышестоящих ведомств стараются этот план занизить, чтобы его легко перевыполнить и получить премии и ордена; точно так же никто не хочет пускаться в эксперименты, и все предпочитают работать в рамках устоявшейся рутины; точно так же всем важны не результаты работы как таковой, а зачисление в передовики производства, связанное с повышениями и награждениями. Как же тут не действовать тенденции к сдерживанию развития производительных сил?

Впрочем, мир видел проявление этой тенденции в самом центре советского военного производства — в изготовлении ракетной техники. Все были свидетелями того, как уверенно США догнали и обогнали Советский Союз в космосе — хотя, конечно, НАСА не располагает практически безграничными ресурсами, которые выделены для советского ракетостроения.

У номенклатуры как господствующего класса есть одна главная классовая потребность: упрочение и распространение своей власти. Эта потребность удовлетворяется созданием новейших видов вооружения и оснащения для армии и органов госбезопасности; развитием тяжелой промышленности и техники как базы военного потенциала государства; созданием стратегически нужной инфраструктуры; строительством и укреплением военных баз; обеспечением непроницаемости границ; деятельностью машины пропаганды и аппарата разведки, шпионской и подрывной работы за границей; финансированием компартий в капиталистических странах и просоветских режимов в третьем мире.

В сфере материального производства эти классовые нужды номенклатуры удовлетворяются тяжелой промышленностью. Здесь создается военная мощь номенклатуры и оснащение ее полицейско-шпионского аппарата. Поэтому — и только поэтому — класс номенклатуры всюду выступает как приверженец индустриализации. Ни с каким мистическим индустриальным фанатизмом это явление ничего общего не имеет.

В этой связи интересно отметить, что Ленин не выдвигал лозунга индустриализации, хотя сталинская историография приписала ему это задним числом. Вот в какой последовательности перечислял Ленин в своей предпоследней речи 13 ноября 1922 года потребности Советской страны: «Спасением для России является не только хороший урожай в крестьянском хозяйстве — этого еще мало — и не только хорошее состояние легкой промышленности, поставляющей крестьянству предметы потребления, — этого тоже еще мало, — нам необходима также тяжелая индустрия».[211] Здесь совсем не те формулировки, какие употреблялись уже через 5 лет относительно роли и места тяжелой промышленности в экономике СССР.

И именно у Ленина стала постепенно проглядывать мысль, что тяжелую индустрию следует рассматривать не только как придаток к сельскому хозяйству, дающий возможность, по его выражению, «посадить мужика на трактор». В тезисах доклада на III Конгрессе Коминтерна Ленин записал: «Единственной материальной основой социализма может быть крупная машинная промышленность, способная реорганизовать и земледелие».[212] «И земледелие». А какая же главная цель?

Ленин ее назвал в своей известной работе «Грядущая катастрофа и как с ней бороться». Вот как он ее сформулировал: «Война неумолима, она ставит вопрос с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать передовые страны и перегнать их также и экономически. /…/ Погибнуть или на всех парах устремиться вперед. Так поставлен вопрос историей».

Простым перефразированием этих ленинских слов было часто цитировавшееся рассуждение Сталина о том, что-де Россию всегда били за отсталость и поэтому надо «военно-экономическую» отсталость срочно ликвидировать, иначе «нас сомнут».[213]

Вот в чем и есть провозглашенный обоими отцами класса номенклатуры смысл индустриализации при реальном социализме. Создать военную мощь — таков был с самого начала этот нехитрый смысл, который номенклатурная пропаганда старается теперь завуалировать.

Уже Сталиным была пущена в оборот формула «Преимущественное развитие производства средств производства». Она не обозначала ничего иного, кроме примата тяжелой индустрии с главной целью — оснащения военно-полицейской машины номенклатурного государства. Однако эта формула открывала простор для толкования в том смысле, что для производства товаров народного потребления необходимо сначала произвести средства такого производства, а поэтому должна развиваться прежде всего группа «А», как обозначают в СССР производство средств производства.[214]

Группа «А» усиленным темпом развивается уже более 60 лет — с 1927 года. Каковы результаты?

Проследим, пятилетку за пятилеткой, как безотказно действует принцип развития тяжелой (прежде всего военной) промышленности за счет производства товаров народного потребления. При этом воспользуемся не какими-либо сомнительными западными изданиями, а надежными советскими.

Первая пятилетка (1928–1932 годы). План пятилетки готовился тоже пять лет — с 1923 года, выполнен же был за 4 года 3 месяца. Но как? Тяжелая промышленность выполнила план на 109 %, и доля первого подразделения (тяжелая индустрия) промышленной продукции выросла за эти годы с 39,5 до 53,4 %.[215] А легкая промышленность вообще не выполнила план «вследствие перехода в конце пятилетки ряда заводов на производство чисто военной продукции».[216] Никому из руководства не пришло, однако, в голову, что если план выполнен только по группе «А», то нечего объявлять его досрочно завершенным, а надо продолжать работу в течение оставшихся 9 месяцев и постараться улучшить результат по группе «Б». Этот факт хорошо показывает отношение номенклатуры к производству товаров для населения.

Вторая пятилетка (1933–1937 годы). Снова план был горделиво выполнен за 4 года 3 месяца. Объем промышленного производства вырос более чем вдвое — но опять со знакомой присказкой: «В результате угрозы войны большие расходы шли на производство вооружения. Это обстоятельство явилось причиной того, что легкая промышленность не выполнила программу».[217] Ряд значившихся в плане предприятий легкой промышленности не был даже выстроен.[218]

Третья пятилетка (1938–1942 годы) была предвоенной и военной. Естественно, «план третьей пятилетки исходил из необходимости резкого повышения военно-экономического потенциала СССР, укрепления обороноспособности страны. С этой целью планом предусмотрено форсированное развитие оборонной промышленности, создание крупных государственных резервов, прежде всего по топливу и электроэнергии, по производству некоторых других, имеющих оборонное значение, видов продукции…».

Четвертая пятилетка (1946–1950 годы) была выполнена по уже установившемуся сталинскому обыкновению за 4 года 3 месяца. В 1950 году объем промышленной продукции превзошел уровень предвоенного, 1940 года на 73 %, но вот «производство товаров широкого потребления не достигло предвоенного уровня».

Пятая пятилетка (1951–1955 годы). Поскольку в самой середине пятилетки Сталин умер, выполнение несколько затянулось, но все же не отличалось радикально от сталинского: оно продолжалось 4 года 4 месяца. К концу пятилетки удельный вес группы «А» составлял уже 70,5 %.[219]