Монах - Майя Зинченко

Когда Ленц покончил с кистями, он загнал ему под ногти обеих рук иголки и, найдя нервный узел на шее, проткнул его тонким железным штырем.

Видя, что от переносимых мучений его жертва уже перестает адекватно воспринимать боль, он налил в ведро воды и добавил в нее содержимое колбы, которая стояла у него на столе. Палач, завязал Клементу глаза и вылил на него получившуюся жидкость. Теперь оставалось только ждать.

Ленц сел за стол. Этот страшный человек редко выходил из подвалов на поверхность, но точно знал, когда наступает время обеда. По залу разнесся аромат жаркого.

Через десять минут по телу монаха пошли волдыри. Жидкость, смесь нескольких кислот, была очень едкой и разъедала кожу, причиняя дополнительные страдания. Клемент застонал. Повязка уберегла его глаза, но остальные места жгло так, что ему казалось, что еще немного и он сойдет с ума. Он не мог ни о чем думать, кроме как о своей мучительной боли. Его несчастное тело стало для него сосредоточием всего. Целой вселенной.

Ленц покончил с обедом и снова занялся Клементом. Он снял с него повязку и вытер ее лицо монаха. Кожа на ней, на плечах и груди была повреждена, открывая красное, сочащее сукровицей мясо.

– Хватит, - простонал Клемент.

– Будешь говорить? - Ленц тотчас остановился и наклонил голову, чтобы не пропустить его признание.

– Я не знаю… Я весь горю.

– Где девчонка?

– Кто?… - Его шепот был почти не слышен.

Палач резко дернул балку, к которой был привязан Клемент и монах скривился. У него не осталось сил даже на то, чтобы закричать.

– Ты в моей власти. Неужели тебе мало? Скажи и получишь облегчение.

– Смерть? - в его голосе послышалась надежда.

– Хотя бы. Главное надейся… Но смерть надо заслужить правдивыми ответами. Так что - говори. Вот увидишь, я могу быть очень добрым. Ведь между нами нет личной вражды, мною руководит только желание выполнить приказ.

– Я не знаю, где она… - сказал Клемент на одном дыхании. - Не знаю, правда.

По его лицу текли слезы, смешиваясь с потом и кровью. Сами глаза были затуманены. Он едва видел мастера, стоящего перед ним. Сейчас монаху было не так уж сложно отвечать. Он действительно не знал, где в данный момент была Мирра.

Ленц опытным взглядом профессионала оценил его состояние и опустил монаха ниже. Теперь можно было развязать ремни. Он вышел ненадолго и позвал двух помощников. Когда они отвязали монаха, он без сознания упал на пол и больше не двигался. Клемент провалился в спасительную темноту беспамятства, где можно было немного отдохнуть. Он даже не чувствовал как палач вправил ему суставы и его переложили на носилки. Клемента унесли из зала пыток и, доставив неподвижное тело в камеру, бросили на каменный пол. При падении монах не издал ни звука. Он все еще был там, в мягкой темноте, где никто из людей не мог его достать.

Ленц приведя инструменты в порядок, переоделся и отправился к Пелесу. Он нашел его в личных покоях. Мастера к Смотрящему пускали по первому требованию. Ленц по долгу службы узнавал много интересных вещей, и если он стремился поделиться ими, то это только приветствовалось.

Пелес как раз просматривал бумаги, когда Ленц вошел к нему. Смотрящий легким кивком указал на стул перед собой и, отложив в сторону переписку, выжидающе посмотрел на него.

– Я пришел по поводу того молодого монаха, которого вы доставили ко мне сегодня.

– А, - Пелес разочаровано откинулся назад. - Вот в чем дело. Ну и что с ним? Признался?

– Нет, молчит. Похоже, он не знает.

– Знает. Просто хорошо притворяется.

– Пока что я отправил его в одну из камер, все равно он начал уже терять сознание. Мне бы хотелось знать, есть ли необходимость продолжать пытки? Эта девочка так важна?

– Нет, не в ней дело, - отмахнулся Пелес. - Просто личная обида. Этот монах осмелился бросить мне вызов. Кроме того, под его взглядом ожила картина Марла, а ты сам понимаешь, что мы не можем этого так просто оставить.

– Но если он и дальше будет молчать, до каких пор мне продолжать пытку? Я живого места на нем не оставлю. Кроме того, новая работа намечается.

– Ты имеешь в виду пятерых фанатиков, что мы поймали вчера? Ты их еще не смотрел?

– Нет, и подозреваю, что с ними у меня как всегда будут трудности. Они совершенно невменяемые.

– Согласен, - Смотрящий почесал затылок. - Их заживо сжигают, а они поют песни.

– И еще мне сообщили, что привезли двоих магов. С ними тоже много мороки. Так что насчет монаха?

– Поработай с ним еще денек, и если ничего не изменится, то я прикажу запороть его плетьми на площади как адепта тьмы. Предварительно мы объявим об этом жителям. Девчонка узнает о казни, не выдержит и сама к нам выйдет.

– Если она об этом узнает, - сказал Ленц.

– О, такие новости распространяются со скоростью ветра. Люди так падки на бесплатные развлечения.

– Хорошо, - согласился Ленц, - в таком случае я подержу его у себя до завтрашнего вечера. Пришли своих людей около восьми.

Пелес кивнул, и мастер покинул комнату. Смотрящий вернулся к прерванному занятию. В тех письмах, что он получил, были только хорошие новости. Налоги собирались регулярно, восстаний не было, весь Вернсток поддерживал орден - последние хлебные раздачи значительно подняли его популярность. Пожаров не было, наводнений тоже, морозы были умеренные - природа к ним благоволила.

Жизнь была прекрасна.

Говорят, что всякое новое утро приносит надежду. Солнечные лучи разгоняют мрак, и заставляют бежать ночь, оставляя землю во власти светила.

Да, это было бы так, но только если бы немало зла не творилось именно под солнцем, а не под луной, потому что всякое зло - дело рук человеческих, а люди бодрствуют в любое время суток.

У Клемента не осталось надежды, он не желал ничего, кроме того, чтобы его страдания завершились. Всю ночь монах блуждал в видениях, которые порождал его восполненный разум. Они сменяли друг друга, но наверно только за тем, чтобы напугать его еще больше.

Кругом была тьма и лишь на том месте, где он стоял, был пяточек белого света.

Монах совсем не мог двигаться, невидимые руки держали его. Он мог только наблюдать. Клемент видел отвратительных чудовищ, медленно пожирающих его тело по частям, злобных демонов терзающих душу и мертвую девочку, лежащую на снегу. У нее было страшное опухшее лицо синего цвета, неестественно вывернутые руки и ноги. Словно кто-то сломал куклу. Это была Мирра. Клемент же точно знал, что она погибла по его вине. Отныне ее душа навсегда обречена скитаться во тьме и заново переживать постигшие ее муки.

Невидимые руки отпустили монаха, и, склонившись, он заплакал над ее телом, но время нельзя повернуть назад. Небеса содрогнулись от злобного хохота. Это смеялись тысячи людей, и у всех у них было лицо Пелеса. Они показывали на Клемента пальцем, их оглушительный смех заставлял дрожать даже землю. С неба посыпались камни, огромные серые глыбы с острыми краями. Падая, они наполовину уходили в мягкую черную почву. Вот одна из таких глыб ударила монаха в спину. Он упал навзничь и больше не двигался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});