Воспоминания. Том 1. Сентябрь 1915 – Март 1917 - Николай Жевахов

Совсем неожиданно для меня Владыка встретил меня с дорогим образом Божией Матери и, приветствуя с назначением, обратился ко мне с проникновенной речью, содержания которой я никогда не забуду... Так говорить мог только тот, кто видел в страданиях единственный путь к Богу и сознательно шел этим путем. Я чувствовал, как каждое слово Владыки возрождало меня, как крепли духовные силы, и какими мелкими и ничтожными являлись все те причины, какие угнетали меня, под бременем которых я изнемогал, впадая, порой, в уныние...

Я вспомнил иные ощущения, когда, под влиянием минутной радости чувствовал себя счастливым, и как тяготился этим счастьем... Сопоставляя эти минутные ощущения радости с обычным настроением грусти, я знал, и всегда предпочитал это последнее настроение, ибо там было больше правды. А речь митрополита точно звала на подвиг, и мне казалось что в этот момент я не задумался бы над тем, чтобы пойти ему навстречу.

Митрополит кончил свою речь, а я подумал: "хорошего человека еще могут иногда назвать хорошим; но если этот человек очень хороший, то его непременно назовут дурным"...

Так ясно было для меня, зачем травят и преследуют митрополита Питирима, почему гонители Церкви и делатели революции так боялись этого маленького, тщедушного, смиренного и кроткого старичка.

Отвечая на речь митрополита, я сказал:

"Дорогой Владыка, десять лет тому назад, в бытность Вашу епископом Курским и Обоянским, Вы благословили меня на дело собирания материалов для жития Святителя Иоасафа, Чудотворца Белгородского, иконой Знамения Божией Матери. Ни для Вас, ни для меня не было тайной, что это дело было преддверием другого дела – прославления великого Угодника Божия и сопричисление Его к лику Святых Православной Церкви. Вот та почва, на которой я впервые встретился с Вами, на которой совместно трудился и на которой, вместе с Вами, выдерживал осаду со стороны врага... Как злостны были его ухищрения, как тонки его козни, и как легко поддавались им легковерные люди, создававшие нам препятствия в этом святом деле и приписывавшие нам и цели недостойные, и побуждения неискренние... Ни одним словом жалобы не обмолвились мы на обиды, чинимые нам злыми людьми, на клевету, вокруг нас распространявшуюся, на обвинения, к нам предъявлявшиеся, ибо мы знали, что Бог поругаем не бывает и что правда восторжествует... И вот, не прошло и пяти лет со времени прославления Святителя Иоасафа, и Господу Богу было угодно посрамить всех Ваших врагов и возвести Вас на кафедру Первосвятителей Земли Русской, а меня приобщить к такому делу, о котором я даже мечтать не мог и которое примирило меня с жизнью в миру, полной тонких и неуловимых, но до крайности болезненных коллизий с совестью...

Но жестоко посрамленный враг еще более ожесточился и, пользуясь своим обычным орудием – клеветой, – обрушился всей тяжестью своей злобы на Вас. Недаром, в лице Св. Иоасафа, Вы явили миру уже третьего Угодника Божьего; недаром вырвали из его когтей и тех закоренелых грешников, которые обратились к Богу только во время прославления этих новоявленных Угодников Божиих... Напрасны усилия врага, неверны его расчеты... Духовно зрячие люди не поддаются влияниям общественности, какова бы она ни была. Они не заражаются общественным мнением, когда оно за них; они не падают духом и тогда, когда оно против них...

Верный повелению Царскому, вступил и я на Ваш тернистый путь... Я не успел еще сделать ни одного шага, а между тем уже вижу козни дьявольские, слышу отголоски подпольной работы, знаю, что придет момент, когда дьявол, со всей яростью, обрушится на меня и мою работу: но я знаю и то, что, когда это время настанет, когда нас сменят слуги сатаны, тогда России не будет, тогда все то, что ныне попирается, будет громко обличать совесть и тех людей, которые ее потеряли и сейчас ее не имеют. Не будем же бояться клеветы, не будем и оправдываться в том, в чем не виноваты. Время, какого не долго уже осталось ждать, скажет, чем мы были, что думали и чего желали, и чем больше будут клеветать на нас, тем суровее будет приговор этого времени для клеветников.

С тем чувством, с каким новопостригаемый инок, отрешаясь от всего земного, входит в храм Божий, отдавая себя в Объятия Отчии, с этим чувством я вхожу в Синод, с единой мыслью отдать служению Церкви все свои силы, все помыслы, время и разумение, чуждый личных целей и земных расчетов... И о том только молю Господа, чтобы сберечь это настроение, не поддаться искушениям и соблазнам власти, не утерять тех начал, коими определяется соотношение между требованиями непокорного сердца и долгом к правде. Сердечно благодарю Вас, Владыка, за Вашу любовь и благословение. Верю, что нынешнее Ваше благословение на труд великий и ответственный даст мне силы для того, чтобы нести его во славу Божию, в оправдание уповающих на меня, в утешение чающих правды нелицеприятной... Верю, что Святитель Иоасаф соединил нас для общей работы во славу Божию, верю в благодатную силу его заступления, ибо вижу его водительство и в Вашей жизни, и в своей"...

Глава XLII. Посещение Синодального лазарета имени Наследника Цесаревича и речь к раненным воинам 5 октября 1916 года, в день тезоименитства Его Императорского Высочества

В день тезоименитства Наследника Цесаревича, вернувшись из Казанского Собора, я обязан был, по поручению Обер-Прокурора, посетить Синодальный лазарет имени Его Императорского Высочества, Я застал еще богослужение в домовой церкви; по окончании молебна, я собрался обойти лазарет. Но в этот момент подошел ко мне директор канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода В.И. Яцкевич, и указал на то, что выздоравливающие нижние чины собрались в соседнем зале и им нужно сказать приветственное слово... Такое заявление застало меня врасплох, ибо я не собирался говорить официальных речей, а имел в виду обойти больных и раненых и поговорить с каждым из них отдельно. И картина вытянувшихся передо мной солдат, пожиравших меня глазами и следивших за каждым моим движением, до крайности смутила меня. Кто сорвал этих солдат с постелей и собрал целую роту в зале, для чего это было нужно, к чему?! Но, очутившись в таком нелепом положении, я должен был выйти из него и обратился к солдатам с такими словами:

"Господа, приветствую вас с радостным днем тезоименитства Наследника Цесаревича, приветствую и с теми подвигами на поле брани, какие привели вас сюда, в лазарет имени Августейшего Именинника. Едва вступив в жизнь, вы сделались уже свидетелями этих ужасов, особенно ярко раскрывшихся пред вами на войне. Если вы сами страдали и видели страдания ваших братьев, если вы видели смерть, безжалостно косившую ваши ряды, если знали страх смерти и то, что переживает и должен будет пережить каждый человек перед разлукой с жизнью, тогда вы должны были выйти из поля битвы, хотя и израненными, больными, но закаленными духом, с окрепшей верой, с запасом свежих сил, которые позволят вам бодро смотреть вперед в будущее, как бы грозно оно ни было. А будущее действительно грозно и нужно иметь много мужества, много духовных сил, чтобы ему смотреть в глаза. Вы видели в этой войне чудные знамения на небе: вы видели или слышали от соратников ваших, как Матерь Божия надевала венцы на головы павших воинов, открывая им двери рая; видели воинство небесное, ободрявшее ваши полки и вместе с вами ведущее эту ужасную, беспримерную в истории брань... С другой стороны, вы видели столько ожесточенной безграничной злобы, какой еще никогда не было в мире... Чему же вы научились на этой войне, с чем вы вернетесь домой, что расскажете своим домашним? Скажите им, что весь мир уже накануне гибели и что нужна особая милость Божия, чтобы отдалить надвигающуюся кару Божию; что эта война особенная и послана Богом за грехи людей и, потому, кончится только тогда, когда люди вымолят у Бога прощение молитвой, слезами покаяния, обетами и добрыми делами... Расскажите всем о том, что сами видели, с чем сами боролись; о том, с какой хитростью и злобой старался сатана вырвать из ваших рук крест Христов, ослабить вашу веру в Бога, внести разложение в среду вашу, лишить вас награды небесной за ваши подвиги земные. Скажите тем, кто этого еще не знает, что эта война есть война против Креста Христова, против Церкви Православной, и что, если люди не покаются, то Господь отнимет от них и Крест, и Церковь... Скажите об этом громко, чтобы все слышали и перестали делать то, что делают теперь... Что видим мы вокруг себя, в тылу?! В то время как одни отдают свои жизни на поле брани, другие набивают свои карманы краденым добром, спекулируют на крови своих братьев, сознательно помогают дьяволу добивать несчастную Родину нашу... Все делается потому, что еще не открылись у людей их очи духовные, что не знают они еще, какая это война и что нужно для того, чтобы она кончилась... Об этом вы и должны сказать, когда вернетесь домой. Запомните мои слова: "в этой войне будут побеждать не оружие и снаряды, а молитва к Богу всех, всех, как воюющих на фронте, так и остающихся в тылу... Фронтом этой ужасной войны является вся Россия, ибо дьявол борется с Крестом в тылу еще яростнее, чем на позициях; но славные люди этого не замечают. Пока люди не образумятся, пока не перестанут думать, что им все можно, пока не смирятся и не обратятся к Господу, Единому Вершителю судеб мира и человека, до тех пор эта война не кончится, до тех пор не будет победы. В этом смысле победа зависит от каждого из нас. Тогда только мы не словами, а делами порадуем и Государя Императора, и Наследника Цесаревича, за драгоценное здоровье Которого сегодня молились. Будьте же здоровы и благополучны, и да хранит вас Матерь Божия на путях жизни вашей".