Психоз планеты Земля - Борис Островский

«Трудно даже представить, сколько судов испытало резкую встряску от землетрясений, зарождавшихся в недрах Земли под толщей морских вод, – пишет американский сейсмолог Э. Робертс. – Обычно в таких случаях капитаны склонны считать, что корабль наткнулся на невидимую мель или риф. Поэтому на океанографических картах имеется множество пометок о мелях в тех местах, где корабли некогда испытали встряску».

По свидетельствам очевидцев, последствия землетрясения, происшедшего в 1958 году на Аляске, даже на море были «чудовищными». Один рыбак, находившийся в нескольких милях от берега, потом рассказывал, что его лодку буквально подбрасывало вверх сильными взрывами. По словам другого рыбака, лодка подпрыгнула примерно метра на четыре. Судовые радисты ловили в эфире мольбы о помощи.

…Светофор переключился на красный свет, и автомобиль резко затормозил у перекрёстка. Едущий за ним водитель, не соблюдая предписанную дистанцию, совершил наезд. Даже при относительно слабом толчке у водителя передней машины может произойти лёгкое смещение шейных позвонков, и от боли в затылке он несколько дней не сможет двигать головой. При достаточно же сильном столкновении происходит повреждение шейного отдела позвоночника, и уж во всяком случае, сотрясение мозга.

Масса корабля неизмеримо больше массы автомобиля или рыбачьей лодки, а встряска, вызванная подводным землетрясением, сравнима с ударной волной от взорвавшейся под днищем мины. Мощные толчки от подводных землетрясений нередко следуют серией, друг за другом, и смерть моряков может наступить от механического повреждения мозга – компрессии жизненно важных центров или обширного кровоизлияния в результате разрыва крупных мозговых сосудов.

8 августа 1868 года во время землетрясения в Чили в порту города Арика стояло на рейде судно военно-морских сил США «Уотери». Офицер «Уотери» лейтенант Биллингс оставил описание этого природного катаклизма. По нему можно судить о проявлениях моретрясения и о том, какие ужасы в этих случаях переживают моряки.

«…Около 4 часов дня мы с капитаном сидели в каюте. Внезапно мы вскочили: судно вибрировало, словно с него спускали якорь, и цепь стучала в якорном шлюзе. Зная, что этого не могло быть, мы выбежали на капитанский мостик…

Перед нашими изумлёнными взорами холмы, казалось, качались, а поверхность грунта колебалась, словно по ней бежали в беспорядке короткие и прерывистые волны, как на море при сильном волнении.

…Произошло новое сотрясение, сопровождавшееся на берегу ужасающим гулом, длившимся несколько минут. Мы снова увидели, как по земле стали двигаться волны в направлении справа налево. На этот раз море отхлынуло так далеко, что наш корабль сел на мель. Дно океана обнажилось, и перед нашими глазами открылось нечто никогда прежде не виданное: на дне бились рыбы, шевелились морские животные…

Прошла часть ночи, когда раздался крик вахтенного, сообщившего о приближении приливной волны…[41]

С оглушительным рёвом волна поглотила наш корабль, захлестнув его массами воды и песка. Мы оставались под водой в течение некоторого времени, показавшегося нам бесконечным. Затем, глухо скрипя, наш старый, но крепкий „Уотери” выбрался на поверхность вместе со всем своим экипажем…

Со страшной стремительностью течение увлекло за собой наш корабль, но вскоре он остановился. Подождав немного, мы наконец спустили за борт фонарь. Оказалось, судно прочно село на мель… Мы находились на суше в 5 км от нашей якорной стоянки и в 3 км от берега. Волна с невероятной быстротой перенесла наш корабль через песчаные дюны, окаймляющие берега, через долину за железную дорогу, ведущую в Боливию, бросив его у подножия берегового хребта Кордильер… Если бы волна пронесла нас ещё футов на 200 дальше, то корабль разбился бы об отвесную гору…

Земля продолжала содрогаться… но ни один толчок не достигал такой силы и продолжительности, как первый. Всё же некоторые из них были достаточно мощными и сотрясали „Уотери” с такой силой, что он начинал дрожать, как чайник с кипящей водой. Вынужденные в такие моменты покидать корабль, мы перебирались на плато, находившееся на 200 метров выше…»

Спрашивается, почему время от времени моряки покидали корабль? Ведь дрожало и плато, на которое они перебирались. Дрожало с той же частотой, что и корпус корабля. Причина, как говорилось, в особенностях конструкции корабля, представляющего своего рода раковину-резонатор, усиливающую воздействие на организм инфразвуковых колебаний. И когда интенсивность последних возрастала, моряки, мучимые невыносимой болью в груди и желудке, головокружением и тошнотой, вынуждены были покидать корабль, перебираясь на плоскогорье. Ну а если бы корабль находился в открытом море, далеко от берега? Тогда бы моряки, охваченные к тому же слепым страхом, ринулись бы, очертя голову, в воду!

Приведённые выше сведения более полно объясняют, почему на одних кораблях («Летучих голландцах») обнаруживают экипаж в полном составе, но все мёртвые и без следов насилия на теле; на других – лишь часть погибших; на третьих – ни единого человека на борту.

…Декабрьским утром 1944 года 7 бомбардировщиков американских ВВС поднялись в воздух с восточного побережья США и взяли курс на юго-восток. Группа направлялась в Италию для выполнения особой военной миссии. Было ещё темно, и пилот Дик Штерн любовался расстилающейся внизу океанской гладью, отливающей серебром. Погода стояла безветренная, мерно гудел мотор. Другие самолёты летели вблизи.

Когда звено находилось в 300 милях от Бермудских островов, самолёт Дика сильно тряхнуло. Сначала он подумал, что попал в воздушную яму. Но вот посыпались один за другим сотрясающие корпус машины удары, будто невидимый гигант молотил кулаком по металлу. Самолёт затрясло, и он стал резко терять высоту. Дика охватил панический страх. «Это конец», – мелькнула мысль. Но самообладание не было потеряно полностью, почти у самой поверхности воды машину удалось вернуть в горизонтальное положение. Вновь набрав высоту, пилот не увидел самолётов товарищей. Вокруг расстилалась та же спокойная серебристая вода и светили равнодушные звёзды.

Дика опять охватил страх, но уже мистический: машина исправна, погода спокойная, что это могло быть? Куда подевались его товарищи? Разумеется, Дик не полетел в Италию, а повернул обратно к американскому берегу. На авиабазе он узнал, что кроме него вернулся только один самолёт. Остальные машины на радиопозывные не отзывались и вообще не появились. Событие не освещалось в печати и потому не вызвало сенсации: шла война, и инцидент списали на военную обстановку.

Эта история имеет удивительное продолжение. В 1961 году Штерн уже в качестве пассажира летел с супругой с Багамских островов в Нассау. Именно в тот момент, когда за обедом он стал было рассказывать жене о драматическом событии, пережитом в годы войны в этом районе, произошло нечто подобное. Внезапно самолёт начал угрожающе вибрировать и терять высоту, да так стремительно, что обеденные приборы у пассажиров вознеслись к потолку. Вибрация продолжалась около четверти часа, и всё это время самолёт то набирал высоту, то снова стремительно падал. Мистер Штерн приготовился встретить смерть: второй раз так повезти не может. Самолёт, однако, в Нассау прибыл. Счастливчик Дик избежал смерти во второй раз…

Одной из причин опасной вибрации корпуса самолёта является так называемый феномен «турбулентности ясного неба» – интенсивные и беспорядочные потоки воздуха, возникающие в отдельной воздушной массе. Феномен нередко наблюдается в Бермудском треугольнике, проявляет себя в благоприятную лётную погоду и недостаточно изучен.

Знакомясь с историями загадочных авиакатастроф, моя мысль всё чаще обращалась к инфразвуку, рисовала возможные его воздействия на среду прохождения. Чем больше напряжённость в геологических породах, тем интенсивнее инфразвук. Но наибольшей энергией обладают, конечно, инфразвуковые колебания, вызываемые непосредственно мощными подземными толчками. При моретрясении, когда «тряской» охвачены десятки, порой сотни квадратных километров водной поверхности, поперечные звуковые волны передаются через толщу воды воздушной среде. Далее они достигают ионосферы, многократно отражаются ею и водной поверхностью, довольно долго сохраняя свою энергию. Если помнить, что звук представляет собой чередование участков сжатого и разряженного воздуха, то становится понятно: трасса, по которой летит самолёт, «вспучиваемая» потоком интенсивных и длинноволновых колебаний, начинает походить на проезжую дорогу, выложенную непомерно большими булыжниками. Возможно, подобные «воздушные булыжники» и обуславливают феномен «турбулентности ясного неба». Не исключаю, что посланный на розыски 19-го звена «Мартин Маринер» потерпел катастрофу над районом моретрясения, – гидросамолёт встретил сильные турбуленции, после чего с ним прервалась радиосвязь. По той же причине, вероятно, потерпели катастрофу (в благоприятную лётную погоду) и два воздушных танкера «КС-135». Обрыв радиосвязи с двумя самолётами и с катером береговой охраны под названием «Хиола» произошёл почти одновременно.