Желать надо осторожно (СИ) - Колибри Клара

– Вовсе, нет, Марья Михайловна. Я никогда не плачу, – прислонилась лбом к холодному стеклу и водила пальцем по запотевшему пятачку окна, вырисовывая замысловатые узоры.

– И зря. Иногда и поплакать не грех. Я, к примеру, рассказала бы ему, мол, проплакала она без тебя все время и глаз не сомкнула, убивалась, голубка, что сердце ее больше без тебя не выдержит. Он у меня не каменный, и к тебе его тянет. Ночью пришел бы, как миленький. Вы бы поладили. И делу конец. Женится на тебе, никуда не денется. Поверь, я знаю, что говорю.

– Спасибо. Только выдумывать ничего не надо. Нет, правда, мне ничего от него не надо.

– Тьфу! Упрямая какая. Я же, как лучше хотела. Подумай! Упустишь ты его. Ни один мужик не станет так долго терпеть бабские выкрутасы. Подумай!

Так получилось, что я и правда ночью не сомкнула глаз. Филатов не пришел ночевать. Сколько ни прислушивалась, машина на участок не заезжала. Глаза мои при этом оставались сухи, а вот сердце действительно заявило о себе тянущей болью. До утра просидела на кровати, нахохлившись и завернувшись по самые глаза в махровый халат. С рассветом усталость и слабость после недавно перенесенной болезни меня побороли, и я заснула.

– Вика! Вставай, – в комнате хозяйничала Марья Михайловна. – Пора завтракать. На дворе солнце, морозец, день расчудесный. А ты хандрить вздумала. Посмотри на себя. Под глазами круги, вся бледная. Сразу видно, что ночью не спала. Не отворачивайся. Я и так все про тебя знаю. И про него тоже. Если хочешь знать мое мнение, то он у меня однолюб. Да, однолюб! Не фыркай. Ты думаешь, где он был ночью? А Олежка был у Риты. Точно тебе говорю! А о тебе он не забыл. Взгляни, что нам утром принесли. Стоило тебе только его попросить…

Я вскочила и посмотрела вокруг. На стуле около кровати лежал костюм, в точности похожий на тот, что который день замечала на соседке. А еще там стоял пакет с кое-какими женскими вещами. Вот это было везение. Я стянула с себя халат и растянутую мужскую футболку, спеша надеть нормальную привычную одежду, более подходящую девушке.

– Какая ты у нас красавица, дай бог здоровья твоим родителям, – посматривала на меня с удовольствием пожилая женщина. – Славная из вас будет пара. А уж какие детки народятся… Молчу, молчу. Завтракать будешь? У меня все готово.

Ела я с удовольствием и торопясь. Как только с завтраком было покончено, побежала к себе в комнату примерять костюм. Сидел изумительно. Расцветка была точно такой же, как у соседки. А вот шапка подкачала. Но из положения выйти можно было. Я ее перевернула наизнанку. Взяла и вывернула, получилось, что надо. Только помпон надо было перешить. Чем я и занялась в ближайшие десять мину. А потом уже вертелась перед зеркалом, очень довольная своим отражением.

Когда спускалась по лестнице вниз, подслушала телефонный разговор Марии Михайловны с Олегом. Это я по ее словам и интонациям поняла, с кем говорила. Няня докладывала своему воспитаннику, что их девочка всем довольна и порхает по дому, словно бабочка.

– Куда это ты собралась? – зажала она на время рукой трубку и повернулась ко мне, заметив, что надеваю солнечные очки Олега, которые он оставил в прихожей. – На улицу? Ей можно уже выйти на улицу? Он сказал, что можно. Только долго не гуляй, может голова закружиться после болезни, – подозревала, что последнее, она добавила уже от себя, а не повторяла за Филатовым.

Я натянула шапку пониже на лоб, поправила очки и шагнула за порог. Воздух и, правда, поначалу обжег горло и легкие. Но потом ничего, немного привыкла. Встала на дорожку и неспешно побежала по ней в нужном направлении. Можно было не сомневаться, что меня манил к себе лес. А раз та женщина могла небрежно махнуть рукой и преодолеть несколько сот метров до него, то и я могла тем более.

Так оно и вышло. Мой маскарад удался. Кто бы ни был на пропускном пункте, он принял меня за соседку. На мое приветственное махание открыл шлагбаум и пропустил за забор. А там всего ничего, через лесок, и вот она была дорога в город. Весь путь я преодолела неспешным бегом. Небольшая усталость была, скорее всего, сказалась болезнь, а так, настроение было замечательным. Остановилась на обочине, собираясь дальше по плану поймать машину. Но сначала решила немного отдышаться. И я делала нехитрое дыхательное упражнение, когда рядом притормозила машина. Вот так удача, подумала тогда. Сделала шаг навстречу открывающейся двери и нагнулась в салон, чтобы переговорить с водителем. Это был мужчина в черной куртке с капюшоном. Совсем недавно мы встретились с ним на мосту. Но тогда капюшон был надвинут на глаза, а теперь видела его лицо полностью. Мне стало страшно. По-настоящему страшно. Он же легко прочитал это чувство на моем лице и зловеще усмехнулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Садись. И без глупостей.

Но никакая сила не могла заставить меня добровольно сесть к нему в машину. Поэтому я, молча, начала пятиться. Но у него было больше сноровки и сил, чем у меня. Бедная моя голова. Сколько ей досталось за последнее время. Вот и тогда, последовал удар и, как следствие, новое отключение сознания. Еще не до конца придя в себя, почувствовала очень приятный запах. Пахло спелыми яблоками. Открыла глаза и, в первый момент, не поняла, почему находилась у Вовки на даче. Осмотрелась. Да, все точно. Его дом, их с мамой общая комната, называемая гостиной. Даже припомнила, как мы с ним вместе собирали плоды с деревьев, а теперь они, вон, лежали в ящиках. Окна были зашторены плотными портьерами, и просторное помещение тонуло в искусственных сумерках. Я же полулежала, полусидела на диване. Видимо, меня швырнули на него, как какой-то куль, и приземлилась, как пришлось, криво наискосок. В открытую дверь вошел он, а я в ужасе зажмурила глаза, не желая больше встречаться взглядом с привидением. Шаги были легкими, можно сказать, почти не слышными, как кошачьими. Стихли совсем рядом со мной. Значит, стоял и наблюдал.

– Почти не изменилась. В тебе много осталось от той девочки, которую знал когда-то. Пухлые губы, порой наивный взгляд… Но и другая стала. Превратилась в женщину. Уверенную и решительную, а иногда и беспощадную. Такой ты мне нравишься больше. Может поэтому и решил, что не стоит проходить мимо такого подарка судьбы… Черт, открой глаза, я тебе сказал! Слышишь?!

– Не надо! – я заслонилась руками от вновь занесенного надо мной кулака. – Я смотрю на тебя. Не злись.

– И кого ты видишь? Надеюсь, не моего брата? Как меня зовут, скажи?

– Хватит, Вадим. Я тебя узнала сразу, еще в машине.

– Почему же так испугалась? Где же твоя былая любовь ко мне, где твои клятвы хранить верность?

– Тебе они не были нужны. Ни любовь, ни верность. А до клятв у нас с тобой и вовсе дело не дошло.

– Как заговорила! Я тебе не мой безвольный братец, который простит, что угодно, лишь бы быть рядом с тобой. Могу снова показать, кто здесь главный. Хочешь?

– Ты был сдержаннее раньше. Что с тобой стало?

– А то ты не знаешь, что прошел войну.

– Многие ее прошли. Вернулись в семьи и…

– Заткнись. Не тебе на меня рот открывать.

– Твоя мама получила похоронку.

– И что? В прошлое все равно возврата не бывает. Я избрал другой путь.

– Какой же? Стал киллером? – моментально получила удар в лицо, из разбитого рта на грудь потекла горячая кровь. Мысленно призывала себя справиться и не отключиться вновь.

– Вот как. Все же ты меня узнала тогда, во дворе, ночью. Говори, узнала?

Не знала, что лучше сказать, на самом деле в том темном силуэте не было ничего от моего бывшего любимого, как не было его и в теперешнем мучителе. Но злить его не хотелось, поэтому решила просто смолчать.

– По глазам вижу, что узнала. Но никому не созналась. Что это значит? Не уж-то старые чувства не заржавели? Выходит, я в тебе не ошибся…

– Что ты имеешь в виду?

– Что не ошибся? – Вадим отступил и присел на стул возле стола, а я с ужасом сравнивала его с братом-близнецом.

Одно лицо с Вовкой, очень схожие фигуры, манеры и жесты, но совершенно разные люди. Раньше я тоже безошибочно их различала, меня было не обмануть, но тянуло тогда только к этому брату. Почему? Хотелось закричать этот вопрос. Кому он адресовался? Я сама ответа не знала. Сколько времени прошло, сколько ошибок, как больно было мне, и скольких ранила сама…