По ту сторону черты - Колибри Клара

– Что ты сказал?

Черт! Он меня все же достал. Дала же себе слово держаться и не попадаться на провокацию, а по возможности быстрее Курта покинуть. И вот!..

– Каких еще… двух баб?

– А ты думала, одна такая для него неотразимая? – сверкнул на меня серыми глазами, как порезать взглядом хотел. – Неужели я в точку попал?! Ух, ты! Она решила, что затмила высокородных дорин!

– Курт. Не слишком ли много себе позволяешь?

– Это ты мне? Признанному сыну своего отца? Ты! Которой родитель и фамилию-то свою не дал, имеешь теперь право мне место указывать? Не много ли о себе возомнила?

– За всякое свое слово человек отвечает, Курт. А ты сейчас намекнул, что…

– Нет. Я не тот, кто станет «намекать». Могу и прямо сказать… в лицо… и брату, и тебе, Тьяна. Ты у брата никогда одной единственной не будешь. Или я его нисколько не знаю. А он совсем заигрался, что поменял вас с маркизой местами.

– Что ты сказал?!

Мне показалось или в душе оборвалась какая-то струна?

– А что ты так на меня смотришь? Или не знаешь, где сейчас находится твой муж? – его глаза мстительно сощурились.

– Замолчи. Ты переходишь все границы. И ход твоих мыслей мне понятен. Считаешь себя оскорбленным, брат уязвил, а мстить собрался…

– Перехожу? Понятен ход?.. – он недобро хохотнул.

Я же резко встала из-за стола, собираясь покинуть обеденный зал. Но мужчина заслонил мне дорогу.

– Да, я оскорблен. В лучших чувствах. И считаю, что мной пренебрегли. Что меня предали. И не могу терпеть этого, потому уеду к себе в поместье. Это тебе, милая, придется теперь жить со всей этой игрой в чувства и верность.

– Пропусти, Курт!

И мне удалось все же его обойти. С больно стучащим в груди сердцем я так и устремилась к распахнутым дверям, будто могла спастись за тем порогом.

– Беги, беги! А Адлар сейчас подписывает договор-содержание с маркизой Альбой, – неслось мне отравленной стрелой в спину. – Да, ты родишь законного наследника и носителя титула, а сильного мага роду подарит другая его женщина!..

Горящей кометой я ворвалась в княжеские покои. Пойманной птицей заметалась по комнате. Раненым зверем рыкнула на слуг, чтобы все пошли вон и не смели нарушать моего уединения. Да, я оказалась слаба. Не по силам мне эти интриги. Никогда не имела к ним тяги и способностей с холодной головой переносить подобные удары. И да, я поверила Курту.

А начертить ту пентаграмму мне пришло в голову, будто бы нашептал кто. Но я взяла уголек в руку только для того, чтобы отвлечься от боли, чтобы попытаться успокоиться за ставшим чуть ни привычным делом. Раз линия, два! Надо же, росчерки ложились довольно уверенно. Три… десять… А ведь получалось! Как хорошо я запомнила рисунок из книги…

– Неужели это я сотворила такой сложный чертеж, настолько быстро и четко? А как дело обстоит с заклинанием? Что там Адлар говорил? У меня недостанет сил?..

Была ли сердита? Не то слово. Причем, на все и всех. В первую очередь на судьбу. Вот же подлая! Она издевалась надо мной? Била в самое уязвимое место. И не раз, а…

– Нет. Даже мысленно не хочу произносить имя этого предателя князя. Что б ему пусто было! Пусть остается здесь вместе со своим долгом!..

Да, проклинала судьбу, что уготовила быть преданной и в том мире и в этом, но больше всего темноты из меня поднималось при упоминании мужа.

– Он собрался мучить меня всю жизнь? Что бы его!.. Ух, как бы моя воля!..

Бубнить выученное заклинание активации портала перемещения начала со злости и сквозь сжатые зубы. А потом как-то оно само пошло-покатилось, без сучка и без задоринки вышло. И я нисколько не чувствовала при этом, что по щекам потоком текли слезы. Вот такая истерика получилась: вместо всхлипов, рыданий и причитаний выдавала текст заклятия. А слезинки, одна за другой, бежали, мочили лицо и капали на линии, начерченные углем на полу.

– Вот и все. Вот и готово, – произнесла, нарушая целостность заклинания. – Что там еще в книге говорилось? Окропить кровью центр пентаграммы? А я именно здесь и стою…

Рука сама потянулась к волосам, убранным в прическу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Что тут у нас есть? Шпилька? Черт, тупая, такой ни за что не проколоть кожу… А это… О! Инга, заботливая моя горничная!

А девушка позаботилась и украсила сотворенный ее руками шедевр на моей голове веточкой цветов. Сегодня в локоны мне закрепила красные плетистые розы.

– Ай! Колючие какие! Надо же, как специально все случилось. Кап, кап! Капает кровь из пальчика обманутой дурехи… Кап, кап! И прямо в самый центр сложной пентаграммы начерченной обыкновенным угольком из камина в спальне мужа предателя. Он же такие слова мне этой ночью шептал!.. Нет, в любви так и не признался… это же Адлар! Скала, а не мужчина. Ха! А что бывает, когда кремнем да о кресало? То-то! И как там все же звучит концовка заклинания?..

И вот я вскинула руки вверх, будто в молитве высшим силам устремила к потолку сложенные ладони. Лицо обратила туда же, а губы, будто сами зашептали заветные слова.

– Да будет проход! – произнесла в конце твердо, жестче не бывает.

И в тот же миг вспыхнул синим камень в родовом перстне, который вчера на обряде одел мне на палец супруг. Ох, ослепил на миг! Моргнула и сжала веки, а как их снова открыла, так совершенно не поверила глазам.

Это была моя гримерка. Вот и раз! Получилось. Я стояла совершенно ошарашенная по центру тесной комнатенки, а напротив сидела в кресле с выпученными глазами и беззвучно открывала и закрывала рот моя копия. Но только до меня дошло, что это была Тьяна, как та начала будто истаивать и превращаться в туман.

– Ты! – выпалили мы с ней одновременно.

Еще я успела сделать шаг навстречу к двойнику, а та стала подниматься из кресла.

– Держи! – произнесла вместе со стремительным выдохом и вложила снятый с пальца перстень Адлара девушке в руку.

Успела. А Тьяна как по инерции зажала в кулачке родовой артефакт.

– Привет твоему мужу! –вот эту мою фразу ведьмочка, скорее всего, уже не слышала, так как совсем истаяла, и от нее даже прозрачного силуэта не осталось.

Моя гримерка! Надо же! Я снова была в двадцать первом веке. Наверное, надо было визжать от восторга, а у меня вышло упасть в опустевшее кресло, заслонить лицо ладонями и разрыдаться. Навзрыд. Громко, мокро и некрасиво. От радости? Или от горя? Ох, все смешалось в моей бедной головушке. А грудь просто разрывало от боли.

– Тань?! Ты чего? – в спутанные мысли ворвался женский голос. – Что случилось?

Я подняла зареванное лицо и увидала свою подругу Лизу. Она смотрела на меня во все глаза. А я на нее. Глядела и… это точно была она. Обыкновенная. Без грима, в джинсах и свитере. В руках держала пуховик и сумочку от Луи Виттон, ту самую, которой гордилась, которой хвасталась не менее полугода.

Господи, а я-то, во что была одета? Неужели, в то платье… из средневековья? На пару секунд замерла, как зависла, а потом решилась и медленно перевела взгляд на свою грудь, на колени… Не было на мне того чуда средневекового. А было… Это джинсы от… мамочки! От Дольче Габбана?! Снова обмен шмотьем? Но если бы Тьяна была одета в мои вещи, то… нет, у меня не было такого богатства. Спрашивается: откуда взялось? Вот над этим вопросом я зависла, а еще потом рассмотрела блузку на себе, сапожки замшевые. И все новомодное, трендовое. Что же тут с Тьяной происходило? Но пока у меня в голове медленно ворочались мысли, из Лизы так и сыпались слова:

– Обидел кто? Вроде, полчаса назад виделись, и все было в порядке…

– Да, так… – я спешно утирала щеки.

Ладошкой делать это было неудобно, вот и потянулась к сумочке за платком. А та стояла неподалеку, на тумбе. Вот только там была жутко дорогая вещь, на которую я, было дело, как-то любовалась через витрину дорогого бутика, облизывалась и не могла себе позволить.

– Эээ… сумка от Прада? Моя? – оказалось, я этот вопрос озвучила.

– Эй! Доконать меня решила? Зачем снова хвалишься? Нет, правда, подруга, тебя будто подменили. То тихоня такая была, лишний раз глаз ни на кого не поднимала, не то, что свое мнение отстаивать… А теперь? Куда делась скромница?