Мятежный Карабах - Виктор Кривопусков

Надо отметить, что из четырех полков Бакинской дивизии, только 135 полк был развернутым, то есть полностью укомплектованный личным составом согласно штатным нормативам. Остальные же – кадрированные или на период мирного времени состоящие, в основном, из офицерского состава. Они-то и должны быть на случай чрезвычайного или военного положения доукомплектованы бывшими военнослужащими-резервистами из рабочих, колхозников, инженеров, учителей и т.д. Полки Бакинской дивизии и другие мотострелковые части, пополненные в соответствии с планами Генерального штаба на этот случай из числа резервистов Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев, принимали самое непосредственное участие в разблокировании города, а фактически в подавлении основной части мятежа. Не стриженные, бородатые и обмундированные на скорую руку в залежалую на армейских скла[стр. 230] Виктор Кривопусков

дах униформу старого образца, они, надо признать, храбро решали поставленные задачи. Но мнению военных, на их долю выпала самая сложная боевая задача. Им пришлось буквально пробиваться по каждой улице города, обследовать каждый дом, встречая ожесточенное сопротивление боевиков, нередко вооруженных гораздо лучше ополченцев. Но 30 – 40-летние «партизаны» с автоматами АКМ-47 действовали умело, расчетливо и разумно распоряжались своими военными навыками и умениями, полученными в период строевой службы, а многие закрепившие их в Афганистане, на масштабных армейских учениях, участвуя в аналогичных ситуациях в Чехословакии, других локальных военных операциях. Они по-отцовски оберегали от рисковых шагов юных однополчан. Своими грамотными действиями, порой, ценой своей крови или жизни спасли от гибели многих необстрелянных солдат.

В ответ на стрельбу боевиков военные вынуждены были вести ответный поражающий огонь. Но эта мера была вынужденная. На протяжении нескольких дней агрессивные силы НФА не реагировали ни на какие просьбы и уговоры воинов. В Баку в период между 20 января и 11 февраля погибло 38 военнослужащих. Многие, как лейтенант Сергей Утинский, пострадали от пуль боевиков, от камней, арматуры, брошенных в них с балконов, крыш, из подворотней домов азербайджанцами, ослепленными националистической заразой.

Бакинские события оказали губительное влияние на другие районы Азербайджана, представители Народного фронта на местах действовали безнаказанно и нагло. На юге Азербайджана официальные органы власти были разгромлены, разогнана милиция.

После январских событий было арестовано около 300 погромщиков и боевиков, в том числе многие руководители Народного фронта, однако они вскоре вышли на свободу и продолжили свою антисоветскую деятельность. Первого секретаря ЦК КП Азербайджана Везирова заменил Муталибов, до этого недолго работавший в должности председателя Совета Министров республики, на которую был переведен с поста первого секретаря Сумгаитского горкома

[стр. 231] Мятежный Карабах

партии. В.П. Поляничко сохранил свои должности второго секретаря ЦК Компартии и председателя республиканского Оргкомитета по НКАО.

29 февраля 1990 года состоялось закрытое заседание Верховного Совета СССР, посвященное событиям января в городе Баку. Народные депутаты СССР от Азербайджана потребовали на нем создания комиссии по расследованию действий армии, подобную той, что расследовала события в Тбилиси 9 апреля 1989 года. В ответ министр обороны Язов, министр внутренних дел Бакатин, председатель КГБ СССР Крючков изложили факты о резне и бойне в Баку, устроенной национальными экстремистами, которые до этого никогда не появлялись в средствах массовой информации. И компромисс был предрешен. Комиссия не была создана. Доклад о резне и депортации армянского населения из Азербайджана приняли к сведению, без должной оценки остались и попытки националистических сил в совершении государственного переворота и оказания вооруженного сопротивления армии.

Таким образом, руководство СССР за «Событиями в Баку 20 января» фактически скрыло от своего народа, что в Азербайджане круче, чем в Прибалтийских республиках, в открытой и агрессивной вооруженной форме состоялись массовые выступления националистических сил против советской власти, за выход республики из состава Советского Союза. Что эти выступления мусульман сопровождались беспрецедентными убийствами и погромами, массовой насильственной депортацией армян и русских, жестким вооруженным сопротивлением армейским частям. Вина Москвы была очевидной. Ни в одной стране мира власти не позволили бы безнаказанно игнорировать такие погромы. Руководство СССР не вмешивалось до тех пор, пока не встал вопрос о существовании в Азербайджане советской власти и фактическом выходе республики из состава Союза. Только ввод воинских частей в Баку в ночь на 20 января остановил кровавую вакханалию и восстановил в республике конституционный строй.

Азербайджанское партийное и государственное руководство воспользовалось такой беспринципной трактовкой Мос[стр. 232] Виктор Кривопусков

квой январских событий в Баку. Оно полностью переложитло на нее ответственность за свое политическое бессилие/ потерю контроля над обстановкой не только в столице республики, но и на периферии, за фактический переход власти в руки лидеров националистического и антисоветского НФА, а также за многонедельные погромы и убийства армянского и русского населения, военнослужащих. А Советская Армия по азербайджанской версии стала виновной за гибель и ранения жителей города, пострадавших в большей степени от снайперов и вооруженных банд националистов. «Вторжение в Баку огромного контингента частей Советской Армии и внутренних войск сопровождалось особенной жестокостью и невиданными зверствами. В результате расправы над мирным населением и незаконного введения войск 131 мирный житель был убит, 744 – ранен, 841 – незаконно арестован…» – такая оценка событий властями республики особенно пришлась по душе погромщикам, душегубам, их идеологам и вдохновителям.

ЗЯТЬ СТАЛИНА: НАГОРНЫЙ КАРАБАХ – КРУТОЙ УЗЕЛ СОЛНЕЧНОГО СПЛЕТЕНИЯ ЕВРАЗИИ

Приказ генерала Воронова о том, чтобы накануне проведения в Карабахе операции «Кольцо» я срочно покинул Москву, естественно, выполнил. 29 апреля, за четыре дня до начала отдыха в сочинском санатории МВД СССР «Искра», я уже был в городе Ростове-на-Дону, в гостях у надежного и верного друга юности Юры Волкова, то есть – у Юрия Григорьевича Волкова, доктора философских наук, профессора и проректора Ростовского государственного университета. Это была его идея в августе этого года провести в Сочи совместный отпуск всех пятерых старых и закадычных друзей. К нам должны были присоединиться Володя Добренькое – Добренькое Владимир Иванович; профессор, декан социологического факультета МГУ, Николай Блинов – Блинов Николай Михайлович, профессор, ректор Московской высшей партийной школы при ЦК КПСС,

[стр. 233] Мятежный Карабах

Коля Слепцов – Слепцов Николай Степанович, профессор, проректор Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ. Увы, теперь из-за операции «Кольцо», долгожданная дружеская встреча состоится уже без меня.

Несмотря на взаимную радость неожиданной встречи, моя озабоченность ситуацией в Карабахе не осталась не замеченной моим другом. Видимо, желая отвлечь меня от тяжких дум, он предложил навестить своего любимого учителя, да и моего тоже – выдающегося ученого-исследователя, талантливого химика, известного философа и гуманиста нашего времени, члена-корреспондента Академии Наук СССР, председателя Северо-Кавказского научного центра Высшей школы Юрия Андреевича Жданова, с которым в силу взаимной занятости давно не виделись. За более чем 30 лет работы ректором Ростовского государственного университета он стал автором научного открытия в области динамической химии, а за создание имитационной модели Азовского моря в составе авторского коллектива был удостоен Государственной премии СССР. Сын Андрея Андреевича Жданова, видного государственного и политического деятеля СССР, члена Политбюро и ближайшего соратника Сталина, женатого на его дочери Светлане Аллилуевой, в общении с людьми всегда внимателен, прост и искренен. С апреля 1970 года, впервые услышав его удивительно увлекательную лекцию, считаю Юрия Андреевича своим учителем. Нетрудно представить с какой глубокой благодарностью воспринял я его участие в заседании ученого совета РГУ, на котором проходила защита моей диссертационной работы по философии.

Как я и предполагал, академик встретил нас сердечно. На несколько часов мы оказались во власти ученого-энциклопедиста, безгранично знающего мировую историю, культуру, геополитику… После недолгих взаимных рассказов и расспросов о житье-бытье, Юрий Андреевич поинтересовался моей службой в Карабахе. А когда узнал о предмете моей тревоги, он, как знаток одного из самых сложных в этническом отношении регионов мира и тонкий ценитель Кавказских традиций, даже, как мне показалось, обрадовался, что может поделиться с нами своим мнением на этот