На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии - Синдаловский Наум Александрович

Но есть, конечно, между Петербургом и Одессой и некоторые различия. Строгому, чинному, всегда подтянутому Петербургу Одесса видится несколько менее собранной, менее организованной и упорядоченной, более раскрепощенной, что ли. Поэтому в эпоху перестройки в Ленинграде, которому очень хотелось стать Петербургом, появилась некая формула переходного времени: «Уже не Одесса, но еще не Петербург» и «Еще не Одесса, но уже не Петербург».

Умный в горный не пойдет, умный горный обойдет

Горный институт находится на Васильевском острове, в конце набережной Лейтенанта Шмидта, в величественном здании, построенном в 1806–1811 годах архитектором А. Н. Воронихиным. На этом месте еще в XVIII веке находилась Берг-коллегия, при которой в 1773 году было основано Горное училище, преобразованное в 1804 году в Горный кадетский корпус. Среди редких образцов кадетского фольклора, дошедшего до наших дней в основном из мемуарной литературы, сохранилась шуточная расшифровка инициалов «ГИ» на касках воспитанников Горного корпуса. Буквально они означали: «Горные инженеры». Но петербургских острословов не устраивала социальная индифферентность этой простейшей аббревиатуры, и они обострили ее содержание: «Голодные инженеры», или «Голоштанные инженеры».

Между тем в самоназвании кадетов Горного корпуса не было ничего уничижительного. Сами себя они называли: «Горные-задорные» и даже «Горные орлы». Выпускник Горного института, известный современный поэт Александр Городницкий в одном из своих стихотворений вспоминает, что в 1950-х годах на погонах будущих горняков были «приклепаны» уже три буквы: ЛГИ (Ленинградский горный институт), которые в глазах студентов приобретали совершенно новое качество:

Понимали не сразу мы, кто нам друзья и враги, Но все явственней слышался птиц прилетающих гомон, И редели потемки, и нам говорили: «не ЛГИ» Три латунные буквы, приклепанные к погонам.

Абсолютное графическое совпадение институтской аббревиатуры с формой повелительного наклонения глагола «лгать» использовалось в фольклоре не раз. В советское время был широко известен шуточный диалог с использованием аббревиатур двух крупнейших вузов, расположенных на противоположных концах невской набережной на Васильевском острове. «ЛГИ!» — требовательно повелевает с одного конца набережной Ленинградский горный институт. «ЛГУ!» — согласно отвечает с другого конца набережной Ленинградский государственный университет. Известно, каким изощренным лукавством и откровенным цинизмом, приправленным марксистской фразеологией, отличалось преподавание на кафедрах общественных наук обоих учебных заведений.

Между тем Горный институт всегда считался одним из самых престижных вузов Петербурга. Однако современная фразеология горняков сконструирована по хорошо известному принципу доказательства от противного. О себе они говорят: «Умный в Горный не пойдет, умный Горный обойдет», — а название своего вуза ведут от фамилии недавнего ректора института Н. В. Проскурякова: «Проскурятник».

Усолье-град Петербургу брат

Старинный уральский город на Каме Усолье возник в 1606 году в центре русского солеварения, основанного еще в XVI веке знаменитыми поморскими купцами и промышленниками Строгановыми. Мощным стимулом к развитию соляных промыслов стало двадцатилетнее освобождение от налогов, данное Строгановым царем Иваном Грозным. Считается, что именно приближение окончания этого льготного периода подвигло Строгановых снарядить казачье войско Ермака в поход против сибирского хана Кучума. Строгановы лелеяли надежду, что освоение новых восточных земель вернет им налоговые льготы.

Так или иначе, но XVIII век Усолье встретило вполне сложившимся и хорошо известным в России промышленным городом со знаменитым Спасо-Преображенским собором с высокой колокольней на берегу Камы. Слева и справа от собора протянулись равновысокие административные и обывательские дома. Вероятно, вид этой широкой панорамы, сравнимой с панорамой Невы, украшенной шпилем Петропавловского собора, и породил в умах местных романтиков поговорку «Усолье-град Петербургу брат». Такая, чуть ли не буквальная повторяемость архитектурных решений и в самом деле не могла остаться незамеченной проницательными любителями сравнений. Кроме того, ближайшие царские сановники Строгановы были одинаково причастны к жизни и строительству обоих городов.

Нельзя сбрасывать со счета и то обстоятельство, что один из крупнейших петербургских зодчих Андрей Никифорович Воронихин был уроженцем Усолья. Он родился 17 октября 1759 года в семье крепостного графа А. С. Строганова Никифора Степановича Воронихина. Эти сведения впервые были опубликованы внучатым племянником архитектора в конце XIX века. Между тем петербургская молва еще в начале того же XIX века упорно считала архитектора внебрачным сыном Строганова: Воронихин воспитывался в доме графа; тот покровительствовал ему в получении важнейших правительственных заказов. Участию графа в судьбе Воронихина приписывали успешное его продвижение по службе в Академии художеств. Никому не известный среди профессиональных архитекторов Воронихин, благодаря хлопотам Строганова, как считали в Петербурге, неожиданно для всех выиграл конкурс на строительство Казанского собора, при том что в нем участвовали такие известные зодчие, как Камерон, Тома де Томон и Кваренги.

И хотя Воронихин за всю свою жизнь в Усолье ничего не построил, да и, выехав оттуда однажды, никогда более не возвращался, тот факт, что уроженец их города стал видным столичным архитектором, не мог не льстить провинциальному сознанию обывателей Усолья, где до сих пор живет пословица: «Усолье-град Петербургу брат».

Утро стрелецкой казни

Нет нужды подробно описывать живописное полотно «Утро стрелецкой казни», созданное в 1881 году художником Суриковым. Картина жестокой казни восставших в 1698 году московских стрельцов, воссозданная с реалистическим мастерством, свойственным передвижникам, не имеет никакого отношения к крылатому выражению, появившемуся в городском фольклоре спустя целое столетие после того, как Суриков закончил над ней работать. Разве что название картины, которому был придан новый, современный смысл. Для этого достаточно было прилагательное «стрелецкий» (стрелец — в допетровской Руси солдат, военнослужащий) соотнести со словом «стрела» как выразительным синонимом скорости, вошедшим в официальное название комфортабельного скорого поезда «Красная стрела», ежедневно курсирующего между Москвой и Петербургом.

История «Красной стрелы» насчитывает уже не одно десятилетие и овеяна фольклором. Отправление в столицу ровно в 23 часа 57 минут, за три минуты до наступления новых суток, уже само по себе стало легендарным Говорят, такой изощренный выбор времени отправления принадлежит ленинградским партийным работникам, вынужденным довольно часто ездить в Москву и обратно. Будто бы таким хитроумным способом они добились получения суточных и за те сутки, до истечения которых оставались эти пресловутые три минуты. Согласно железнодорожным преданиям, только однажды «Красная стрела» выбилась из графика. И произошло это не по вине железнодорожников. Состав будто бы задержал нарком просвещения А. В. Луначарский. Его ленинградская возлюбленная опаздывала в Москву.

Впрочем, в 23 часа 59 минут, всего через две минуты после отправления привилегированной «Красной стрелы», то есть опять же за минуту до наступления новых календарных суток, с Московского вокзала отправляется еще один поезд в столицу. Он гораздо скромнее первого и не имеет специального фирменного названия. В отличие от «Стрелы», его вагоны отапливаются углем, а его проводники носят не белые, а черные перчатки. В народе такой состав называют «Черной стрелой».