Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

Думаю, у них хватит развлечений до утра — здесь семеро французов и полтора десятка мексиканских ополченцев.

— Нет, нет, нет! Я не верю тебе! Лжешь — и всегда лгали Они не такие!

Тихий нервный стук в дверь заставил Джинни замолчать.

Девушка закусила губу, пытаясь сдержать гнев.

— Эстебан! Матерь Божья, что они творят! Угрожают подняться наверх и все разнести, если сеньорита не спустится.

— Можешь сказать им, что она сейчас выйдет. Причесывается, чтобы выглядеть как можно лучше. Не волнуйся, мамочка, только скажи им, как я велел, что тебе вовсе не хотелось пускать нас!

Когда шаги хозяйки затихли, Джинни уставилась на Стива. Он был во всем черном, если не считать синего парчового жилета. Длинный сюртук скрывал револьвер на поясе.

— Выглядишь, словно оделся на похороны, — выпалила Джинни и покраснела от гнева, когда Стив расхохотался:

— На свои собственные, возможно! А теперь, милая, побыстрей причесывайся. Будущие победители не любят ждать!

Он взял ее под руку, и они вместе спустились вниз. Только сейчас Джинни ощутила, как велико напряжение Стива, — бесшабашное, дерзкое стремление рисковать всегда появлялось в нем в минуту опасности. Стив играл со смертью, и Джинни почему-то показалось, что ему это нравится, что он наслаждается, предвкушая игру со смертью. Ну что ж, пусть он подождет, помучается! Она тоже умеет играть в кошки-мышки! А когда настанет подходящий момент, когда Стив меньше всего будет этого ожидать, Джинни сумеет обличить его.

В кабачке стоял шум — посетители громко переговаривались, требуя больше вина, женщин и музыки. Повсюду пестрели солдатские мундиры. В углу небольшой оркестр играл зажигательные мелодии.

— Эй, ты, жирная шлюха! — окликнул один из французов, когда Джинни и Стив остановились у подножия лестницы. — Где женщина?!

Товарищи солдата зашумели, оглушительно засмеялись.

— У этой старухи — хорошая голова на плечах! Держит маленькую французскую курочку специально для нас…

Но тут голос говорившего постепенно стих — подняв голову, он заметил, что голубка, о которой все мечтали, наконец появилась… но почему-то опирается на руку высокого бородатого североамериканца, окинувшего посетителей холодным взглядом.

Воцарилась мертвая тишина. Джинни против воли судорожно вцепилась в рукав Стива. Она услышала непристойные замечания, увидела неприкрытое желание в глазах каждого мужчины в этой комнате и внезапно испугалась.

И тут Стив объявил — громко, с неизвестно откуда появившимся южным акцентом:

— Боюсь, здесь произошла какая-то ошибка. Эта леди, джентльмены, — он с едва заметным ехидством подчеркнул слово «джентльмены», — моя жена.

Джинни затаила дыхание, ощущая, как ярость застилает глаза, и покачнулась. К счастью, в этот момент появилась мадам Вера, подбоченившись, огромные груди вздрагивают при каждом шаге под ярко-красным атласом корсажа.

— Ну?! Что я говорила? Зачем вы здесь остановились?..

Это не место для мужа с женой! Но эти гринго!.. — Она повернулась к столику, за которым сидел французский лейтенант, и с отчаянием воздела руки к небу:

— О Господи милосердный! Что они понимают?! Ворвались силой, сказали, будто слишком устали, чтобы искать другую гостиницу!

Что я могла сделать?

— Хватит! — раздраженно процедил Стив. — Я же заплатил вам вперед, ведь так? Добрыми американскими долларами! Проклятая страна! Снимешь комнату в какой-нибудь блошиной дыре, и твою жену еще оскорбляют!

— Месье… пожалуйста…

Лейтенант поспешно вскочил и, подойдя ближе, поклонился Джинни. Та невольно покраснела, вспомнив, что он видел ее полуголой.

— Месье. Вы должны извинить моих людей. Мы все время в разъездах, никаких развлечений… естественная ошибка… когда мы увидели мадам…

Он развел руки и вновь поклонился, хотя взгляд, брошенный искоса на Джинни, был почти нагло-оскорбительным.

— Примите мои извинения, месье. Мы не хотели обидеть вас. Может, не откажетесь посидеть и выпить в знак примирения?

— Ну… что же… сэр… очень благородно с вашей стороны, но не знаю, сможет ли жена…

Нерешительность, звучавшая в голосе американца, растерянный вид мгновенно убедили лейтенанта, что перед ним настоящий болван. Типичный америкашка… Но жена… слишком уж хорошенькая. Скорее всего просто любовница, и, судя по тому, как мужчина мгновенно сник под натиском его безукоризненного такта, вероятно, с ним можно будет договориться…

Француз щелкнул каблуками и поклонился Джинни:

— Надеюсь, мадам позволит? Я уже два года не был во Франции и так стосковался по милым, нежным голосам своих соотечественниц! Здесь хорошее шампанское, уверяю вас…

Лейтенант говорил быстро, по-французски, употребляя идиоматические выражения, и Джинни нерешительно взглянула на Стива.

Тот смотрел на нее со странной полуулыбкой.

— Никак не возьму в толк, о чем этот парень толкует, но если желаешь шампанского, любовь моя, думаю, не повредит, если мы примем приглашение лейтенанта.

Что оставалось делать? Ну что ж, она покажет Стиву, что может быть такой же хорошей актрисой…

Джинни кокетливо улыбнулась:

— Надеюсь, вы и ваши люди, месье, поняли, что я не…

— О мадам! Не думайте об этом! Миллион извинений.

— Мы собираемся пить или что?

Раздраженный непрошеным вмешательством, француз коротко поклонился:

— Месье, мадам, разрешите представиться. Лейтенант Франсуа д'Аржан к вашим услугам.

— Грей, Джон Грей. А эта маленькая леди — моя жена Вирджиния.

Джинни стиснула зубы от злости. Стив слишком далеко заходит! Но она позволила лейтенанту повести ее к столу и признательно улыбнулась, когда его люди как один поднялись, кланяясь при ее приближении.

Через полчаса на столе стояло уже несколько пустых бутылок, а солдаты, к раздражению лейтенанта, сгрудились вокруг. Приземистый угрюмый сержант подливал американцу вина, тот пил стакан за стаканом и курил сигару, снисходительно улыбаясь жене, которая, смеясь, оживленно беседовала с лейтенантом.

Д'Аржан заметил, как раскраснелось лицо Джинни от удовольствия и возбуждения, и постарался, чтобы ее стакан тоже не пустовал.

Какая странная, явно не подходящая друг другу пара!

Лейтенанту удалось выведать, что здоровяк-американец родом из Техаса, разъезжает по Мексике, закупая скот, и намереваясь перегнать его в какую-то дыру в Канзасе, чтобы получить огромную прибыль.

— Моя куколка будет одета в шелк и бархат, носить золото и камешки! — грубо засмеялся он, и, поймав взгляд, брошенный на него женой, Франсуа мог бы поклясться, что заметил в ее глазах явную неприязнь.