Перед рассветом - Василий Анатольевич Криптонов

— Илларион побагровел.

— Ой, да ладно. Я ведь её видел. Не осуждаю.

— Это… — Илларион вскочил. — Это…

— Дуэль? — грустно спросил я.

Илларион промолчал. Снял глушилку и вышел, не сказав ни слова. Но утащил с собой карандаш, а лист бумаги, сложив вчетверо, сунул в карман.

Остаётся лишь подождать.

* * *

Соблюдая все возможные меры предосторожности, я поднялся на чердак. Света безмятежно спала на перине в одежде. Для неё это, видимо, ещё был не основной сон, а так, лёгкая дрёма.

Я от души позавидовал. Вот жизнь! Поела, почитала, музыку послушала, поспала… Никаких тебе тревог и волнений. Впрочем, девчонка, конечно, заслужила небольшой отпуск после того как провела шестнадцать лет под недреманным оком Тьмы. Ключевое слово «небольшой».

— Костя… — Света открыла глаза и, зевнув, села на перине. — Я тебя ждала, но уснула.

— Ничего, я не обиделся. — Я уселся рядом и вытащил из-за пазухи книгу. — Есть дело…

— Ах, книг у меня достаточно, — махнула рукой Света. — Те, что ты принёс последними, какие-то все одинаковые.

— Унести?

— Нет! Мне же интересно!

— Понял, — сказал я, хотя ничего не понял. — Но это — другая книга, тут…

Однако Света явно не была расположена к беседе о литературе. Она перебила меня:

— Я видела тебя на улице с девушкой. Брюнеткой. Красивой.

— Говорил ведь к окну не подходить, — вздохнул я.

— Я чуть-чуть, и я была невидимой!

— Ладно. Ну и что насчёт девушки?

Больше всего я боялся услышать слова ревности. Вот только этих разборок не хватало. Слишком много вокруг существ женского пола, аватар Света вполне мог бы оказаться парнем — для разнообразия.

Ну, логично же: Свет — он, Тьма — она. Однако Тьма наоборот вечно рвётся из мужчин. Юнг, Юсупов-старший, Юсупов-младший…

Впрочем, вряд ли, конечно, таким материям, как Свет и Тьма, есть дело до того, в каком роде их называют в русском языке. Не говоря уж о том, что есть куча других языков, где дела обстоят иначе.

— Кто она? — спросила Света, глядя мне в глаза.

— Первокурсница, — пожал я плечами. — Агата Аркадьевна Львова. А что конкретно тебя интересует?

— Где её вторая половина?

Вот тут я вздрогнул.

— В смысле?..

— Я, наверное, вижу немного не так, как вы… То есть, я наверняка вижу не так, как вы. Вы, например, не видите моего прекрасного платья… — Тут Света посмотрела куда-то в сторону.

Я перевёл взгляд туда же и не увидел ничего. Хотя по всему выходило, что там каким-то образом висит или лежит прекрасное платье. На Свете его было видно хоть немного, в темноте. А без Светы оно исчезало абсолютно.

— Оно тебе очень идёт, — честно сказал я. — Когда мне в самом деле было семнадцать лет, я был бы рад, если бы такие платья вошли в моду.

— Спасибо, — кивнула Света, и не подумав заметить иронию. — Но это касается не только платья. Людей я тоже вижу иначе. И когда я смотрю на эту Агату, я вижу как будто половину человека. Не знаю, как объяснить…

— Не трудись, я понял, — вздохнул я. — Ну… В целом, да, ты права. Есть ещё одна девушка — Злата. И они с Агатой… представляются сёстрами, хотя на самом деле — один человек. Их разделило в младенчестве. Но они мечтают объединиться…

— Когда? — вдруг сверкнула глазами Света. — Когда их разъединило? Когда я попалась в ту клетку?

Я медленно кивнул, чувствуя, как противный холодок ползёт по позвоночному столбу.

— Какая невероятная удача… — прошептала Света.

— Ты о чём?

— Мы нашли Символ.

— Какой ещё… Символ? — спросил я, проглотив неприличное слово, которым едва не разбавил высказывание.

— Ну… — Света завертела рукой, пытаясь помочь себе жестами, но без особого успеха. — Каждый мир — это, можно сказать, живое существо. В каждом живом существе есть и Свет, и Тьма. Но в норме каждое тянется к Свету…

Я кивнул и прикрыл рот ладонью, чтобы не видно было зевка. Как-то слишком издалека она начала.

— Шестнадцать лет назад к этому миру подступилась Тьма, и он, естественно, начал бороться, — продолжила Света. — Любой мир начинает бороться! Он пытается отделаться от Тьмы, и это проявляется на всех уровнях.

— Так близняшек… то есть, изначально — одну девочку, разделило пополам в рамках борьбы с Тьмой? — уточнил я. — И… чем же это помогло?

Света улыбнулась.

— Это немного не так работает. Когда ты пишешь, твой карандаш оставляет на бумаге след. И бумага немного продавливается, повторяя форму букв. Но ведь это продавливание ничем не помогает. Никому. Просто так получается.

— Побочный эффект?

— Символ. Я же сказала.

— Ладно, пусть будет Символ. И в чём же нам повезло? В чём удача?

Тут Света смутилась.

— Ну… Я не уверена точно… Однако я чувствую, что эта разделенная девушка имеет огромное значение в борьбе с Тьмой.

— Может, близняшек нужно объединить? — предположил я.

— Может, — пожала плечами Света.

— Тогда, боюсь, я тебя расстрою. Никто не знает, как это сделать.

Света легкомысленно отмахнулась:

— Ах, вот это как раз не проблема. Я могу их объединить. Нужно лишь собрать девушек в одном помещении… А лучше на улице. Потому что могут быть разрушения.

— Ну тогда рекомендую Башню-руину, — усмехнулся я. — Ей не привыкать. Давай честно: ты просто хочешь погулять в парке?

Света засияла:

— А можно⁈

— Ладно, — вздохнул я. — Придумаем что-нибудь. Может, и правда провернём аферу с неблизняшками. Завтрашней ночью, например. Ночь ведь подойдёт?

— Конечно, — встрепенулась Света. — Ночью есть луна, звёзды…

— Вряд ли, — разрушил я её надежды. — Сентябрь к концу подходит, а мы в Санкт-Петербурге.

— Не важ-но! — продолжала сиять Света. — Всё получится!

— Мне бы твой энтузиазм, — вздохнул я. — Ну да ладно. Близняшки — это хорошо. Надеюсь, что если их объединить, вопрос со Златой и Жоржем решится сам собой. Но изначально я пришёл сюда по другому поводу. Вот эта книга, если верить мудрецам из Тайной канцелярии, содержит в себе информацию о грядущих прорывах Тьмы.

Я положил на перину рядом со Светой книгу Юнга.