Трагедия 1941-го года. Причины катастрофы. - Михаил Мельтюхов

«Введение в научный оборот документов советского военного планирования показало, что Германия продолжала рассматриваться как вероятный противник № 1, несмотря на имитацию сближения с ней» [282], — утверждает М. И. Мельтюхов.

Первые конкретные планы удара по Германии не случайно появились в июле-сентябре 1940 г. Прежде военная стратегия СССР по существу распадалась на две войны. На севере: оборона севера с центром в Ленинграде с дальнейшим сбрасыванием противника в Балтику и наступлением на Варшаву. На юге — оборона Украины с последующим сбрасыванием интервентов в Чёрное море и наступлением на Львов и, по возможности, Бессарабию.

Разгром Франции и раздел сфер влияния с Германией позволили Сталину бескровно выполнить часть прежних стратегических планов — ликвидировать основные плацдармы стратегических «клещей». Теперь противнику придется добираться до Ленинграда через всю Прибалтику от Выборга, а к Киеву продираться из Румынии и Венгрии, а также со стороны Черного моря. А Красная Армия оказывается много ближе и к Варшаве, и даже к Берлину. Из этого следует, что противнику тяжелее завоевать СССР в два сезона. Но иначе нанести поражение Советскому Союзу все равно нельзя.

Теперь театр военных действий стратеги делили по Припяти (из-за болот и лесов бассейн этой реки плохо приспособлен для маневрирования) на северный и южный участки. Это разделение театра фактически на две самостоятельные «сцены» продолжало традицию борьбы со стратегическими «клещами». При этом центральное направление воспринималось как «филиал» северного театра. То, что наряду с широким охватом противник может нанести наиболее мощный удар в центре, не предусматривалось. Ведь тогда на сам охват не хватит сил.

По оценкам советского Генштаба, главный удар противника мог быть нанесен по Прибалтике (с выходом к Ленинграду и Минску) на севере и в направлении Киева на юге.

М. И. Мельтюхов считает, что оценки вероятных ударов противника «исходили лишь из конфигурации советско-германской границы. Неясно также, почему авторы документов полностью исключили вариант нанесения главного удара в Белоруссии…» [283]. Это как раз очень понятно. Главный удар в Белоруссии означал, что наступление ведется сразу на Москву, что воспринималось в Кремле как авантюра. Ведь Гитлер не готовится воевать зимой. Если главный удар наносится в Белоруссии, все равно нужно направлять силы и на север, и на юг, чтобы центральная группа войск не была окружена. Характер театра военных действий говорил, что противник будет действовать по сценарию, который мы называем «клещами». При такой стратегии войны в Белоруссию мог быть нанесен лишь второстепенный, прикрывающий удар.

Советский план рассчитан как раз на то, что немцы сосредоточат силы для стратегических «клещей». Если две группировки противника изготовятся для наступления на север и на юг, то советские удары из центра на северо-запад и юго-запад отсекали бы обе группировки от коммуникаций. При этом юго-западный удар отрезает Германию от румынской нефти. Вполне логичный план.

Если немецкие ударные группировки будут сосредоточены в Восточной Пруссии и на юге против Украины, то ударом из центра можно было легко рассечь германский фронт и прижать северную группировку к морю, а южную отрезать, прикрываясь Карпатами. Но важно, чтобы вермахт вышел на исходные позиции. Пока против советского центра могут быть собраны значительные немецкие резервы, наносить удар нельзя — можно сорвать все дело.

Документы советского военного планирования 1940 г. упоминают, что нападение будет совершено противником. С точки зрения «оборонцев» это — доказательство мирных намерений советского руководства. С точки зрения «наступателен» — чисто идеологическое предисловие. Как мы увидим, материалы январских штабных учений 1941 г. скорее подтверждают, что удар по врагу интересовал советское командование больше, чем оборона. Тем не менее «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на западе и на востоке на 1940 и 1941 годы» от 18 сентября 1940 г. строятся на определенном представлении о наступательных намерениях противника. Следовательно, советский удар нельзя было нанести просто так, без учета угрозы нападения врага. И это — проблема для «наступателей». Советский план строился на том, что противник сосредотачивается у границ. При этом сосредоточение советских войск должно происходить одновременно с выдвижением противника. Планировалось «по завершении сосредоточения советских войск нанести ответный удар (в зависимости от конкретной политической обстановки) на направлении Люблин — Краков — верхнее течение р. Одер либо в Восточной Пруссии» [284]. Получается, что «завершение сосредоточения» должно было произойти практически к моменту немецкого удара. Или даже до него. И это уже загадка для «оборонцев». 5 октября «соображения» были доложены Сталину и Ворошилову, и они предложили усилить удар на юго-западном направлении (предположение В. Суворова о подготовке удара против Румынии, таким образом, подтверждается). Окончательная доводка «северного» и «южного» вариантов наступления была намечена на 1 мая 1941 г. «Северный» вариант» предполагал основной удар к северу от Припяти, а «южный» к югу с дальнейшим выходом в северо-западном направлении на Польшу и Силезию. «Тем самым советские Вооруженные силы получили действующий документ, на основе которого велось более детальное военное планирование» [285].

В советских планах немецкие войска «обозначены термином “сосредотачивающиеся”, а значит, инициатива начала войны будет полностью исходить от советской стороны…» [286] Однако если воспринимать слово «сосредотачивающиеся» буквально, а не как пропагандистский штамп, призванный оправдать удар (пропагандистские допущения в таких документах излишни), то момент начала конфликта советская сторона выбирает не самостоятельно. Вся операция рассчитана на то, что нам противостоит не оборонительная группировка, а наступательная, уже выгрузившаяся в районах сосредоточения, но еще не полностью готовая к действиям. Удар по сосредотачивающейся наступательной группировке — самый сокрушительный. Это «открытие» В. Суворова советские генштабисты сделали уже в 1940 г. Но чтобы привести в действие свои планы, Сталин теперь должен был дождаться сосредоточения противника — в ожидавшихся количествах и местах.

О. В. Вишлёв спрашивает «наступателей»: «Если бы СССР планировал нападение на Германию, то ему вряд ли стоило дожидаться завершения оперативного развертывания вермахта» [287]. А дожидаться как раз стоило. Собственно, в этом ожидании и заключалась «изюминка» возможного сталинского замысла. Для удара по СССР Германии нужен максимум сил. На границе с СССР будут сосредоточены основные силы вермахта. Наступательная группировка не готова к обороне. Если Гитлер сосредоточит для удара по СССР достаточные (с точки зрения Сталина) силы, то стратегических резервов у него уже не останется, и советский удар нанесет Германии максимальный урон. Так что дожидаться сосредоточения вермахта можно и даже должно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});