Покорившая небеса - Кира Вайнир

class="p1">— Фарт, смотри как нам подфартило! — обрадовалась я. — Впору повторить "Моя удача всегда со мной"!

Я осторожно, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза, подлетела ближе, и поняла, что мне действительно повезло. Это был один из тех кораблей, что отправлялся с пассажирами из Дальних портов. Расписки о получении оплаты, так называемые дорожные, здесь собирали при посадке на борт. Даже в стоимость самого дешёвого проезда входило место на палубе и питание два раза в сутки, если путь был долгим. Понятное дело, что наливали простую похлёбку из общего котла и кусок хлеба, но нам с Фартом этого было за глаза.

Опустилась я на палубу в самом тёмном углу, чтобы было время оглядеться, если повезёт послушать разговоры, может и названия островов узнаю, откуда и куда идёт корабль.

Когда знаешь, что именно тебе нужно, поиски значительно упрощаются. Две женщины, стоя у борта, разговаривали о том, что на острове Кожевников сейчас гораздо холоднее, чем в этих местах и, наверное, в оставшиеся три дня будет заметно холодать. Собеседницы переживали, что дети, которые спали под специальными навесами от дождя на палубе, могут простыть. Но разве заставишь сорванцов одеться? Им же всегда не холодно.

К раздаче за вечерней порцией еды я подходила с уверенным видом. Опыт, приобретённый в прошлой жизни, пригодился и здесь.

— Что-то я тебя не припомню, — задумчиво прищурился полный усатый дядька у котла. — Откуда взялась?

— Да только что на палубу приземлилась, думаю чего самой до Кожевников руками три дня махать, когда на корабле долететь могу. — Усмехнулась я.

— Ах воон оно что, — насмешливо протянул мужчина, наливая тем временем в глубокую плошку похлёбку. — Поди, свой припас закончился, а брюхо покушать требует?

— Да, поди, дура-девка из дома утекла, вот и пряталась. Вот увидишь, следующим рейсом за этой птичкой родичи полетят. — Засмеялся кто-то в очереди за мной.

Моя уверенность и спокойствие, невозможность, по мнению остальных, появления на борту лишних пассажиров во время пути, ведь вокруг воздух, и вполне логичное объяснение, которое само напрашивалось, в глазах окружающих оправдало моё нахождение на корабле.

— Ничего я не утекла, мне в Тушир нужно, на Водовозную, угловой дом. — Сделала вид, что огрызнулась я, забирая свою порцию.

— Так это вроде не жилая у нас улица. — Вспомнила какая-то женщина. — Точно, там конторы закупщиков и караванов.

— Ох, девки-девки! — покачал головой раздатчик.

Я отошла в тень, и принялась за ужин. Похлёбка была то ли густым супом, то ли жидкой кашей. Я отчерпнула ложкой немного крупы и дала стечь бульону. Отложила крупу на хлеб и пододвинула Фарту. А сама принялась за еду. Пока ела, ловила на себе жалостливые взгляды.

Чтобы я не говорила, все уже всё про меня знали, и сами всё себе объяснили. Я стала всем понятной, и у окружающих появился повод меня пожалеть. Люди обычно щедры на жалость к тем, кто хуже них, глупее… А раз жалко и понятно, то становится и неинтересно. А значит и особо заострять внимание никто не станет. А я именно этого и добивалась.

А ещё я прекрасно знала, что на Водовозной улице в городе Тушире на острове Кожевников, в том самом угловом доме на перекрёстке, находится одна из самых крупных контор трактирщика Клауса, которой руководит его племянник.

— Эй, летунья! — окликнул меня тот самый усатый мужчина с раздачи, когда три дня спустя, я, зябко обнимая саму себя за плечи в холодном утреннем тумане, собиралась спускаться на землю. — Мы обратно через два дня. Рук не хватает, поварихе помощь нужна. Так что ты, если вдруг что, не дури. Приходи сразу на корабль. Побудешь помощницей на кухне на обратном пути. Зато домой вернёшься и сытая будешь.

— Спасибо большое! — с улыбкой поблагодарила я за нежданную заботу. — Если что не так, я тогда сразу сюда.

Но никаких проблем не возникло. И обратно на остров Правосудия я отправилась с ближайшим караваном. Не было на обратном пути выступлений на остановках, как и долгих разговоров. Точнее они были, но я, свернувшись на лежанке в своём углу, старалась в них не участвовать.

Тяжело гружёные выделанной кожей фургоны шли неторопливо и размеренно. Наверное, поэтому мне казалось, что это мерное покачивание под вой ветра снаружи длится бесконечно. Прибытия в порты для пересадок того восторга, что был в первый раз, не вызывали. Усталость делала своё дело.

Высадились мы на остров Правосудия не с той стороны, с которой отправлялись, но желания посмотреть оставшуюся часть острова не было. Решив, что к Клаусу я приду завтра, трактирщик заслужил самых искренних благодарностей, а не выдавленных ради приличия из-за усталости от дороги, я направилась домой.

Здесь давно уже лежал снег, который сейчас похрустывал под ногами. Прохожие торопились домой. Вот и знакомая улица. Снег припорошил всю грязь, лёг повсюду шапками сугробов. Только от порогов к центральной улице были прочищены дорожки-тропинки.

Сердце отчего-то замерло. Фарт высунул нос из внутреннего кармана и спрятался обратно. Морозец был хоть и не крепкий, но за нос и щеки щипал здорово. Колокола на часовой башне пробили полдень, если бы я никуда не уезжала, то сейчас бы только собиралась в трактир.

Осталось пройти несколько домов и я увижу свой домик. Я остановилась, словно собираясь с силами, выдохнула и быстрым шагом пошла к моему, по настоящему моему, дому. Чуть замерла в начале широкой расчищенной дорожки, значит, Грей сдержал своё слово и не бросил дом без присмотра. А на окошке стоял подсвечник-артефакт, словно сигнал, что меня в этом доме ждут.

Несколько шагов до порога я преодолела бегом, усталости последних дней как не бывало. Вот только сразу постучать смелости не хватило.

Только со второго раза я смогла опустить костяшки пальцев на дерево двери.

— Кто здесь? — спросил Грей, открывая дверь, и замер разглядывая меня. — Элейна? Лена! Ты вернулась!!!!

Долговязый парень подхватил меня и раскрутил так, что мы чуть не свалились в сугроб. И придавили Фарта, о чём тот тут же возвестил громким писком.

— Да, — засмеялась я. — Я дома!

— А я каждый день захожу перед работой, протопить дом, пыль протереть. Вдруг именно сегодня ты вернёшься. Вот так и получилось! — улыбался Грей.

В доме было тепло и одуряюще пахло свежеиспеченным хлебом. Фарт, словно обезумев от радости, носился по всему дому с громким радостным верещанием.

— Хлеб, каждый день свежий, приносит кто-то из близнецов или сама соседка. Знает, что около полудня я всегда здесь. Они тоже тебя ждут. Вчерашний хлеб я в трактир забираю, а свежий вон, ждёт. — Рассказывал