Чаша Грааля и потомки Иисуса Христа - Лоренс Гарднер

Хотя в зрелые годы Артур стал приверженцем римских традиций, он не прилагал усилия, чтобы соединить древние кельтские верования с основами христианской доктрины. Эту славу заслужил протоиерей Модред, относившийся в равной степени почтительно, как к друидам, так и христианским пастырям. И именно эта существенная разница в характере отца и сына стала причиной их конфликта. Артур превратился в ревностного католика, тогда как Модред всегда оставался сторонником веротерпимости в духе истинных традиций королей Грааля. Несмотря на головокружительные успехи, достигнутые Артуром в начале своей монаршей карьеры, его католический фатализм стал причиной нарушения им клятвы верности кельтским традициям. Будучи верховным монархом бриттов, он был обязан стать защитником веры, а вместо этого он навязывал кельтскому народу чуждые ему религиозные идеи. В 603 году он и его сын погибли под Камбланом, но смерть Артура не оплакивалась кельтской церковью, хотя помнили о нем всегда. Держава Артурова пала по причине его отказа от принципов верности и служения. Его крайнее пренебрежение ими способствовало окончательному завоеванию англосаксами Туманного Альбиона. И теперь его верным рыцарям предстоит скитаться по заброшенной земле вплоть до нового пришествия Грааля. Вопреки всем мифам и легендам, не Артура, а умирающего протоиерея Модреда вынесли с поля боя святые сестры его матери Моргэн.

ОСТРОВ АВАЛОН

Как указывал в своем романе Гальфрид Монмутский, под островом Авалоном традиционно понимался потусторонний мир. Именно здесь, в этой вечной обители, обретался легендарный Артур, окруженный заботой юных дев. Фея Морганна обещала излечить Артуровы раны. Когда Гальфрид писал свою историю, он даже не догадывался о том, какой фурор вызовет его книга. И дело было даже не столько в том, что роман буквально кишел неточностями, сколько в допущении его автором возможности «второго пришествия короля». Наряду с той магической силой, которой Гальфрид наделил женские персонажи, это делало роман совершенно неприемлемым для римской церкви. В более позднее время Томас Мэлори пошел на компромисс. По его версии, Бедевер просто переносит раненого Артура в плавучий дом, а живущие в нем женщины берутся доставить его на Авалон. Далее у автора Бедевер бредет по лесу и случайно натыкается на одинокую часовню, которая, как выясняется, стала местом упокоения короля.

И хотя сама идея Авалона, несомненно, была навеяна Гальфриду Монмутскому представлениями древних кельтов о своеобразном языческом рае, его описание более соответствует Островам Блаженства, где люди обретают бессмертие, а плоды сами падают в рай с деревьев. В соответствии с установившейся в мифологии традицией эти острова вечной жизни находились «за Западным морем». Точное местоположение этого острова не указывалось ни одним из ранних авторов, ибо такового просто не существовало, по крайней мере, в мире живых. Вся его прелесть заключалась в том, что он был вечным раем.

В 1191 году все в одночасье переменилось, когда с Авалоном стали отождествлять Гластонберийское аббатство в Сомерсетшире. Именование «островом» этого расположенного в глубине страны городка было в известной степени оправдано. Гластонбери располагался в болотистой и изобилующей водотоками местности, вблизи датируемых III веком до Р.Х. построек на озерах Миэр и Годни. Этот топонимический парадокс породил еще одно, не менее популярное название данного края — «Юдоль Авалонская». До этой даты, однако, никто не усматривал возможной связи между Артуром и Гластонбери, если не считать случайного упоминания об этом Кардока Лланкарфанского. В 1141 году он писал о том, что аббат Гластонберийский сыграл важную роль в освобождении Гвиньевры, находившейся в плену у короля Сомерсета Мелуоза. Но ни он, ни кто другой не предполагали, что Гластонбери и Авалон — суть одно и то же.

В 1191 году монахи Гластонберийского аббатства сумели извлечь пользу из преданий о короле Артуре таким способом, который, несомненно, потряс бы даже современных специалистов по маркетингу. С тех пор одни писатели клеймят позором действия монахов и называют их откровенно мошенническими, другие — приводят доводы в их защиту, утверждая, что те сами волей обстоятельств были введены в заблуждения. Но как бы то ни было на самом деле, монашеская братия не только спасла свою обитель от вымирания, но и явила на свет совершенно новое предание о самом Гластонбери. В 1184 году аббатство сильно пострадало в результате пожара, и Генрих II принял решение о финансировании его реконструкции. Вступивший после его смерти в 1189 году на престол Ричард I Львиное Сердце был более заинтересован в расходовании государственных средств на нужды крестовых походов, и поэтому финансирование было прекращено. Оставшимся без копейки монахам не оставалось ничего другого, как только вырыть яму между двумя саксонскими памятниками к югу от часовни Богоматери и (к всеобщему изумлению) обнаружить бренные останки Артура и королевы Гвиньевры!

На глубине порядка 16-ти футов, в выдолбленном из дуба челне, они обнаружили кости высокого мужчины, а также кости меньшего размера с длинным локоном золотистых волос. Сама по себе такая находка едва ли повлекла бы за собой какие-либо серьезные последствия, но монахам сопутствовала удача, ибо чуть выше крышки гроба находился вделанный в камень свинцовый крест. Надпись на латыни вдоль поперечины креста гласила: «Здесь на острове Авалон покоится в мире прах прославленного короля Артура и его второй супруги Гвиньевры». Святые отцы не только нашли могилу Артура, но также получили письменное доказательство того, что Гластонбери и был тем самым мистическим островом Авалон!

Церковь, правда, несколько смущал тот факт, что на эпитафии Гвиньевра значилась «второй» супругой короля, и по этой причине сочли надпись явно ошибочной [76]. Некоторое время спустя, измененный по объему и содержанию, а также лишенный какого бы там ни было упоминания о Гвиньевре, на надгробии чудесным образом появился новый текст. Теперь он в большей степени отвечал потребностям аббатства: «Здесь на острове Авалон покоится в мире прах прославленного короля Артура».

Почему монахам потребовалось копать именно в данном месте, совершенно не ясно. И даже если они все-таки нашли кости, как было заявлено, то не было никаких оснований связывать находку с легендарным королем Артуром. Идентификационным признаком стала надпись на свинцовом кресте. Впрочем, понятная всем в средние века латынь в той же степени отличалась от латыни эпохи Артура, в какой современный английский язык отличается от языка времен Тюдоров.

Тем не менее, что бы там ни говорили, находка хорошо послужила монахам, и после успешной рекламной компании толпы паломников валом повалили в Гластонбери. За счет их пожертвований аббатству удалось существенно поправить свое финансовое положение, и монастырский комплекс был перестроен в строгом соответствии с намеченным планом. Что касается предполагаемых останков Артура и Гвиньевры, то они были уложены в два покрытых росписью сундука и помещены в отделанное черным мрамором углубление перед главным престолом.

Поскольку погребенные останки оказались сущим соблазном для множества верующих, монашеская братия решила извлечь еще большую выгоду из новооткрытой приманки для пилигримов. Если кости Артура вызвали такой интерес населения, то можно было не сомневаться в том, что останки одного или двух святых вызовут настоящий фурор. Поэтому святые отцы вновь взялись за лопаты, и (подумать только!) через некоторое время было объявлено о новых открытиях. Аббатство обрело не только кости св. Патрика и св. Гилдаса, но и останки архиепископа Дунстана, тело которого (как всем было известно) уже двести лет к тому времени покоилось в Кентерберийском кафедральном соборе!

Ко времени правления Генриха VIII, когда началась государственная кампания по закрытию монастырей, Гластонберийское аббатство могло похвастать не одним десятком священных реликвий. Среди них были нить из савана Богородицы, кусочек серебра из жезла Аарона и даже камень, который Иисус якобы отказался превратить в хлеб. С закрытием обители, однако, дни благоденствия монашеской братии закончились, а вышеупомянутые реликвии бесследно исчезли. С тех пор уже больше никто не видел мнимых останков Артура и Гвиньевры; все, что от них осталось, — знак, отмечающий место их прежнего захоронения. Тем не менее, для множества людей Гластонбери всегда будет ассоциироваться с Авалоном. Некоторые, правда, готовы поддержать мысль Гальфрида, связывавшего этот остров с Тинтагелем; а кто-то решительно «застолбил» участок на острове Бардси или Холи-Айленде. И все же, если не считать реально существующего городка с названием Авалон в Центральной Франции, совершенно ясно, что кельтское «царство теней» представляло собой мифический мир, предания о котором уходили корнями в доисторическое прошлое.