Мед для медведей - Энтони Бёрджес

– Знаю, что завтрак, – неприязненно отозвался Пол. На столе была холодная рисовая каша, абрикосовый джем, очень жирная колбаса, копченый лосось, черная икра, сваренные вкрутую яйца, черный хлеб, масло. Завтрак для узников. Пол перевел взгляд на иллюминатор. Ясное летнее утро, вдали виднеется зеленый берег. По палубе гуляют люди. Пол узнал нескольких человек, которых ночью видел в баре. Он подошел к большому квадратному окну. Рядом прохаживался давешний знаток эпохи Тюдоров.

Пол громко постучал в стекло. Тот повернул голову, прищурился, узнал Пола и кивнул в знак приветствия. Пол громко прокричал ему несколько слов. Тот пожал плечами. Надо же, полная звуконепроницаемость. «Подожди, – шепнул Пол, – не уходи, подожди немного». Он взял книжку, вырвал чистый лист в начале, вытащил шариковую ручку и аккуратно написал: «То, что здесь написано, чистая правда. Примите меры, когда будет необходимо. Политическое убежище. Тайная полиция. Переоделся женщиной. Помогите». Он приложил листок к стеклу. Будущий профессор подошел к окну и внимательно прочитал. И, судя по загоревшимся глазам, сразу поверил. Он показал записку находившимся неподалеку футбольным болельщикам. Прочитав ее, они оживленно заговорили. Затем юный умник сделал Полу знак убрать записку. Очевидно, шел кто-то из русских. Пол живо сделал из своего призыва незаметный шарик. В это время Опискип соорудил себе гигантский бутерброд с колбасой и икрой и начал его жевать, громко и со вкусом чавкая.

А Пол, немного успокоившись, решил выпить кофе. Теперь оставалось только ждать.

Никто не появился, чтобы убрать грязную посуду. Насытившийся Опискин принял душ, побрился, используя для этой цели бритву Пола, напялил женскую одежду, напудрился, густо намазал губы помадой. Выглядел он ужасно, в его внешности было даже что-то устрашающее. Но Пол бодро похлопал его по плечу и проговорил:

– Хочу, чтобы ты знал: я восхищаюсь работами твоего отца. Доверься мне. Все будет хорошо.

Финляндия приближалась. Она, будто недоверчивая сторожевая собака, настороженно принюхивалась к приближающемуся судну. По палубе сновали люди. Пол сидел на стуле и курил. Он заметил, что юный лектор старается держаться поблизости. Очевидно, он совершенно не доверял русским. Молодой Опискип развалился на стуле и внимательно следил за передвижениями мух на потолке. Запакованные чемоданы стояли у двери. Пассажиры каюты люкс ждали Финляндию, как ждут опаздывающее такси.

Она прибыла вовремя. Еще до полудня «Александр Радищев» пришвартовался к причалу финской столицы. Судовые громкоговорители разносили далеко по сторонам бравурную советскую музыку. Из окна Полу не было видно, что происходит на причале. Помимо воли его начала бить дрожь. Опискин, заметив волнение своего защитника, начал сильно потеть. Струйки пота промывали чистые полоски в толстом слое пудры на его физиономии.

– Что теперь? – спросил он у Пола.

– Будем ждать, – сказал Пол. – За нами обязательно придут.

– Ахонен? – уточнил Опискин.

– Нет. Мистер Ахонен будет ждать нас внизу на причале. С машиной. А люди, которые придут сюда, могут показаться грубыми, даже жестокими. Но ты не бойся. Все будет в порядке. Доверься мне.

Опискин озадаченно посмотрел на Пола, затем перевел взгляд на дверь. Уставившись на нее, они выкурили еще по две сигареты.

И вот раздались тяжелые шаги, повернулся ключ. В каюту вошел второй помощник капитана Петров и проговорил извиняющимся тоном:

– Мне очень жаль, что у вас не получилось хорошего отдыха на нашем судне. Но здесь двое полицейских. Они отвезут вас обратно в Ленинград.

Оттеснив вежливого моряка, в дверь протиснулись двое. Полу не довелось их видеть раньше. Оба были одеты в мешковатую коричневую форму и имели абсолютно непроницаемые лица. Они взглянули на Пола, затем на Опискина. Тот, очевидно, знал одного из них. Несчастный затравленно взглянул на Пола, после чего завороженно уставился на дверь спальни. Неужели он хотел там укрыться, бедный мальчик! Полицейские сноровисто подхватили его под руки, поставили на ноги и вывели из каюты. Опискин что-то кричал по-русски, но Пол ничего не понял.

– Верь мне! – крикнул он вслед.

Опискин изо всех сил рвался на свободу, но его держали сильные руки.

– Я очень сожалею, – снова заговорил Петров, – всегда неприятно, когда пассажира каюты люкс уводит полиция.

– А что будет со мной? – поинтересовался Пол.

– Боюсь, вам придется немного подождать. Но я уверен, что в самое ближайшее время за вами тоже придут.

Он говорил как медсестра, сидящая в приемной у зубного врача. Кстати, по прибытии в Англию ему предстоит первым делом посетить именно дантиста, вспомнил Пол. Его случай, без сомнения, можно назвать срочным, поэтому наверняка он избежит длительного ожидания в очереди. Задумавшись, Пол даже почувствовал во рту вкус теплого воска.

– Я вас пока здесь закрою, – сказал Петров, – и не сомневайтесь, очень скоро за вами придут.

Он вышел, храня на лице скорбную улыбку. По его мнению, жизнь могла быть такой простой и приятной. Если бы не дурные поступки отдельных пассажиров. Пол ждал. Он спокойно выкурил сигарету, затем вторую. Он уже почти докурил третью, когда, наконец, пришел его черед. Снова послышались шаги, второй помощник Петров открыл дверь и впустил в каюту двух джентльменов. Пол искренне обрадовался при виде знакомых лиц. Они принадлежали прошлому, были персонажами уже разыгранной пьесы. Они прибыли из Ленинграда, который, как оказалось, Пол любил и испытывал сожаление, что никогда не увидит его снова.

Его первые слова были тщательно продуманы.

– О, товарищ Карамзин, что нового в истории хореографии?

На этот раз Зверьков и Карамзин были одеты в новые костюмы, сшитые не советскими портными. Карамзин насупился, но пока не выглядел опасным. Зверьков улыбнулся:

– Я не сомневался, что мы еще встретимся. У меня было предчувствие. – Поразительно… он повторил слова Белинды! – Наша встреча была предопределена судьбой. Не поверите, но мне как-то приснился именно иностранный порт, правда значительно больший, чем этот. И еще в моем сне было жарче. Я проснулся, но так и не понял, где это было. В конце концов, все, что ни делается, к лучшему.

– Получилось не слишком удачно, – вздохнул Пол. – Как вы считаете, что со мной будет?

– В каком-то смысле вы оказали нам неоценимую услугу, – сказал Карамзин. – Этого человека давно разыскивают. Что же касается лично вас, не думаю, что вам грозит что-то серьезное. Хотя разговоры, конечно, будут, даже, видимо, не слишком приятные. Сами понимаете, такие поступки не способствуют укреплению англо-советских отношений.

– Мне жаль этого парня, – сказал Пол, – его единственное преступление заключается в том, что он – сын великого человека, которого вы ненавидите, причем именно за его величие, за дух свободы, которым наполнены его произведения.

– С этим мы разберемся, – поморщился Карамзин, который уже начал проявлять признаки нетерпения. – Да и с вами поговорим позже. У нас будет достаточно времени.

– Я сам пойду, – сказал Пол. – Ненавижу вульгарные сцены. Мне нести багаж?

– Этим займется Карамзин, – снова улыбнулся Зверьков. – Арестованный – лицо привилегированное.

– Я вам не носильщик, – прорычал Карамзин. Пол открыл рот. Карамзин поспешно заявил: – Ладно, я сделаю это.

И наклонился за чемоданами. Его волосы были аккуратно подстрижены и уложены. Наверное, он только что посетил парикмахерскую.

Пол и сопровождающие его лица не спеша проследовали по коридору. В вестибюле, куда уже проникал свежий финский воздух, стоял Опискин, бдительно охраняемый своими конвоирами. Он выглядел помятым, всклокоченным и безразличным ко всему окружающему. Казалось, он целиком сконцентрировался на единственной проблеме – дышать. Каждый вдох сопровождался появлением на его потерянном лице гримасы боли.

– Свиньи вы, – выругался Пол, – а не цивилизованные люди.

– Встречаются и такие, – нахмурился Зверьков, – согласен, это наша проблема. Но, что поделаешь, рожденный ползать…

Тусклое освещение коридора не способствовало укреплению боевого духа. Пол сосредоточенно шагал вперед. Сейчас все решится. Сейчас или никогда. Он сделал глубокий вдох, набрав в легкие столько воздуха, что хватило бы и для юного Опискина. Осталось всего несколько шагов. Вот уже миновали последний плакат с орущим Хрущевым. Пол замедлил шаг и начал мысленно читать молитву.

Слава богу, они были на месте. Слева и справа от входа на трап, у которого топтались вахтенные, собрались мужчины. Они ездили в Ленинград на футбольный матч и теперь возвращались обратно. Специалист по древней истории в полной боевой готовности стоял во главе группы, занявшей позицию слева. Все хранили настороженное молчание. Пол мог поклясться, что на его просьбу о помощи откликнулось не менее тридцати человек. Он даже узнал некоторые лица. На самом деле все они были единым целым – английским рабочим, но в трех десятках лиц.