Полигон - Александр Шакилов

– Вы знаете моего папу?!

Маленький негодяй не только посмел угрожать Новаку оружием, но и разбил любимый светильник. Метнуться бы к схваченному Тенью мальчишке и кулаком стереть с наглого личика ухмылку! Однако Новак сдержался. Едва сдержался.

– Это сын Края? – выдавил из себя Гамбино.

– Да.

– У меня личные счеты с его отцом, поэтому я хотел бы…

Если бы Новак умел бурно выказывать чувства, он бы осклабился. Или даже запрыгал бы, хлопая в ладоши. Ведь с помощью сицилийца его месть предателю будет страшнее, чем планировалось. Толстый боров, от которого неимоверно смердит, и маленький мальчик… Новака передернуло – где-то глубоко внутри. Внешне он ничем не проявил своего искреннего отвращения к Адольфо Гамбино.

– Прошу прощения, но ребенок не продается. – Новак развел руками и покачал головой. – Я обещал вернуть его отцу. У нас с Краем намечена сделка завтра.

Взгляд мафиози враз потускнел. С пухлощекого лица сползла сальная улыбка, превратив его в кусок теста, в котором кто-то пальцем сделал углубления и вставил в них маслины-глазки.

– Но в виде исключения, как знак моего искреннего расположения к вам, я могу… – Новак сделал паузу, чтобы эффектней закончить мысль: – Я могу арендовать вам мальчика на некоторое время. Скажем, на ближайшие пару часов. Бесплатно. После заключения сделки.

Гамбино так обрадовался, что мгновенно вспотел, из-за чего стал смердеть еще сильнее.

– По рукам, – протянул он мокрую ладонь.

И Новаку пришлось прикоснуться к ней.

Деньги решили не пересчитывать.

* * *

Небо превратилось в ад. Вверху громыхало так, что уши закладывало. Потоками воды сбивало с ног. Мы с Миленой прикрывали головы руками, чтобы не контузило льющимися на нас водопадами.

И все-таки я расскажу немного о вертолете, который мне приглянулся. Сами понимаете, даже тачку для поездок по городу выбирают тщательно, неторопливо, а уж собираясь завладеть вертушкой для прогулок в сотне метров над лесами-долами, и подавно не стоит давать слабины, хотя мне вот как раз пришлось определяться впопыхах.

Итак, мы добрались до авиасалона Заводома, и выбор воздушного транспорта здесь не шибко радовал разнообразием дизайна, лошадиных сил и литража – нам предлагалось оседлать один из двух резвых «крокодилов» или же сесть зайцами в вагон с винтами, то есть в натовский «Чинук». Последний вариант я сразу отверг, потому что в импортных локомотивах принято гробить экипажи вместе с десантом еще со времен Вьетнамской войны. Нам такого раритета и даром не надо, патриоты обязаны умирать в гробах отечественного производства.

– Давай в «крокодил», любимая. Будешь у меня стрелком!

– Ты что-то сказал, Макс?!

– Залезай!

– Что?!

– Тебе сюда! – я подсадил Милену и как можно быстрее затолкал ее под фонарь, пока уютное гнездышко, где ей придется увлекательно провести часть нашей совместной жизни, не увлажнилось так же, как планета во время Всемирного Потопа.

Стоп. Я ведь собирался рассказать о нашем вертолете.

Если коротко, то Ми-24 – это двойная кабина, внушительные наклонные крылья, большие стойки оружия и боковые окна. И все это способно лететь с особым звуком, отличным от того, что издают натовские геликоптеры. «Крокодил» весьма быстр для такой туши, плавен и поражает мощью. Он точно трактор с винтами. Ну а если хотите по-умному, то МИ-24 сделан по классической одновинтовой схеме с пятилопастным несущим и трехлопастным рулевым винтами, и бла-бла-бла, дальше можно уснуть.

Вся горючка у выбранного мной «крокодила» в пяти мягких топливных баках. Никакого дополнительного «металла» в фюзеляже, никаких ПТБ по четыреста пятьдесят литров под крыльями. Да и зачем лишнее таскать? Полигон размерами скромен – это если по воздуху, где нет мутантов и приборов.

В грузовом отсеке – складные сиденья для «бандерлогов» или еще какого живого груза, забравшегося внутрь через двустворчатые двери по бортам. Зафиксируй нижние створки тягами в открытом положении – и трап готов, добро пожаловать! А если хочешь пострелять из табельного оружия по тем, кто явился тебя проводить, – не стесняйся, специально для этого предусмотрены окошки.

Чтобы управлять вертолетом, достаточно одного человека.

Не любого, конечно, но обученного. Такого спеца, как я. В армии меня надрессировали пользоваться всеми образцами боевой и не только техники. Это я вам без ложной скромности говорю. Правда, вести по фарватерам авианосец я, пожалуй, не смог бы, но это никому не интересные подробности, не будем о грустном.

Под проливным дождем, отдуваясь и фыркая, я забрался в довольно-таки вместительную кабину пилота. С хлюпом уселся в роскошное кожаное кресло – у нас дома мебель куда хуже. Только закрыл кабину, сразу стало тихо-тихо, ведь система герметизации тут основательная, она должна защитить экипаж от химического и биологического оружия. То, что нужно в условиях Полигона. Я нахлобучил на мокрую башку шлем. Надеюсь, моя блондинка догадалась надеть головной убор, с помощью которого мы сможем переговариваться… Взглядом веду на сто восемьдесят – сплошь переключатели с надписями на кириллице. Все для нашего человека! Ну, можно лететь, что ли.

Однако сначала я провел рекогносцировку: осмотрел кабину и засунул руки во все закутки. Правильные летуны берут в полет автомат, заранее пристегнув его ремнями к бедру или повесив под мышкой, – чтобы не потерять, если придется прыгать с парашютом, а неправильное оружие просто прячут в кабине… Увы, до нас «крокодилом» управлял именно правильный пилот. С автоматом в руках он сейчас небось носится по ЛВЗ и расстреливает мутантов. Этот гад даже комплект HАЗ перебрал, оставил только две плитки шоколада и флягу с водой, прочее наверняка заменил на магазины с патронами и гранаты, которые утащил с собой. Да уж, напрасно я побрезговал М-16, понадеявшись добыть оружие отечественного производства… Ну да что уж теперь… Позаимствую у бойцов Новака, с которыми, чует моя пятая точка, нам предстоит скоро встретиться и пообщаться по душам.

Я запустил движок ВСУ, то есть вспомогательной силовой установки. Машина сразу ожила, оранжево жахнуло пламя выхлопа. Прибавил мощности к двойным турбореактивным двигателям Климова – и лопасти главного ротора слились в пятно.

«Крокодилу» не мешает разогнаться, как самолету, так что я взял разбег по дорожке из тротуарной плитки, умоляя провидение не подставить под шасси яму или еще какую колдобину. И на этот раз судьба сжалилась надо мной. Взлетели мы благополучно, если не считать жуткую болтанку, отвратительную видимость и то, что над нами сверкали молнии, освещая местность внизу.

Мы зависли над ЛВЗ. У нас тут есть дела.

На крыше цеха бесновался Резак – он прыгал на месте, вытанцовывал и грозил небу кулаками. По территории завода мчался джип, по которому стреляли десятки «американцев». Мне даже показалось, что среди них я различил Техасца.

У Кажана что, заколдованная машина и пули ее не берут?

Майор наконец вычислил ворота и, сшибив на полной скорости двух ветеранов, направил «Скорпион» к выходу.

А ведь уйдет, понял я. Кажан – такая хитрая скользкая бестия, что вырвется из самых острых когтей фатума. С деньгами уйдет и через весь Полигон проедет, ни разу нигде не притормозив. Этот сможет.

Если ему не помешать.

А вооружением у нас заведует Милена.

– Любимая, спорим, ты не сможешь попасть по быстродвижущейся легкобронированной цели?

– Я?! Не смогу?! – раздалось в динамиках шлема.

Видеть это я, конечно, не мог, зато отчетливо представил, как моя блондинка прильнула к прицелу аппаратуры наведения ракет «Радуга-Ф». От направляющей на законцовке крыла пилона отделилась ПТУР «Фаланга» и после старта, развернувшись по крену на 45°, отправилась в управляемый полет.

Милене надо всего лишь – при хреновой видимости и болтанке это непросто – удерживать «Скорпион» в перекрестии прицела, а команды наведения автоматически выдаст аппаратура, отследив положение ракеты по ее трассеру.

А ведь Кажан уже почти что добрался до ворот…

Вспышка.

Трех кэгэ с шестьюстами граммами взрывчатого вещества в боевой части ракеты хватило, чтобы разворотить тяжелый армейский джип, а то, что от него осталось, поджечь вместе с деньгами. Пожар из банкнот – хотелось бы мне на это посмотреть вблизи, а заодно похлопать Техасца по плечу и сказать ему что-нибудь утешительное – мол, дружище, люблю поговорить с феноменальными лузерами, это меня забавляет.

– Ну, Край, кто тут немощный и косоглазый?! – громыхнуло в динамиках.

– Я люблю тебя, Снежная Королева, – я чмокнул микрофон.

И тут мое внимание привлекла фигурка Резака внизу. С крыши он что-то бросил в толпу «американцев» – и по земле заструились всполохи молний куда круче, чем те, что дырявили небо. Мутант активировал «кондер»! Тела «американцев» корежило и ломало, люди горели живьем…