Иные тяжкие последствия - Михаил Француз

персонале. Белые удобные одежды «постояльцев», больше похожие на качественные китайские ифу, чем больничные пижамы. Не менее приятная глазу форма персонала мягкого серого цвета.

Вкусная еда, удобная кровать, чистые «номера»…

Правда, в конце первой недели пребывания в этом «пансионате», с разрешения Линды, я сделал перерыв в своём лечении: у Лекса состоялась свадьба. И я был у него шафером.

Неделя в лесу дала свои положительные результаты: я смог не испортить людям праздника. Вел себя вежливо, спокойно, всем улыбался. Даже сказал все положенные речи, поздравления. Оттанцевал обязательную программу с Ланой…

Лана. Ей, всё же, «стационар» не потребовался. С ней Линда ограничилась обычными сеансами по два часа в неделю. Мне Линда не стала рассказывать о проблемах Ланы, заметив, что это не моё дело. Настаивать и подслушивать я не пытался. Тут со своей бы головой разобраться…

Итак, свадьба Лекса. Вторая уже на моей памяти. Невеста: Доктор Хелен Брайс. Ну, тут ничего неожиданного – у них давно уже шло к свадьбе. Это не прошлый молниеносный роман с Дэзире, которая свалилась буквально, как снег на голову. Тут всё происходило более традиционно. У всего Смоллвиля на глазах.

Церемония и празднество прошли на высшем уровне. И, когда я говорю о «высшем» уровне, я имею в виду именно это: своим присутствием мероприятие почтили лично Трэвис и Вандал. Куда уж ещё выше-то? Ну и Брюс тоже был. В компании с Дианой.

Течение запланированных мероприятий нарушено не было. И это радует. Иначе бы… с моим-то погранично-неврастеническим состоянием, не знаю даже, во что всё могло бы вылиться. Но, слава Творцу, проверить на практике не пришлось.

И Сэвиджа, и Трэвиса я честно предупредил, что до самого начала нового учебного года буду недоступен. И тревожить меня не надо, ибо – опасно для жизни и здоровья… потревожившего.

Брюс и Диана уже и так знали, что меня «кладут на стационар в психушку», так что им ничего отдельно пояснять не пришлось. Понимали чай, что собой представляет Эл с нервным срывом.

Лекс… получил от меня в подарок часы.

Нет, ну а что ещё можно подарить человеку, у которого в распоряжении ресурсы целой планеты? Ну не ещё один завод же ему дарить?

Да и сильно заморачиваться, если честно, не было ни сил, ни желания. Так, что часы. Точнее, «фитнес-браслет». Благо, такие пока ещё распространены не были – могло прокатить за диковинку.

Ну а то, что у этого браслетика дополнительный функционал слегка необычный, так это не «баг», а «фича».

Что за функционал? Аккумулятор, естественно. Вроде того, что я Лане подарил. Только, с учетом прежнего не самого положительного опыта, «подпитку» от него я ограничил «единичкой», по шкале Ланиного браслета. Но, зато постоянно. С резким повышением до десятки при стрессе. Но только при стрессе очень сильном, когда пульс и выброс адреналина будут просто зашкаливать.

А так: пульсометр, контроль давления, шагомер, уровень кислорода в крови, аудио-плеер, секундомер, таймер… стандартный набор, в общем.

Да, кстати, о скрытом функционале самому Лексу я говорить ничего не стал. А то, хватит с меня и одной «наркоманки»… эм, двух. Если самого себя считать. «Единичка», это же не опасно. И даже почти незаметно.

Отец… А отца с мамой моих Лекс тоже позвал. Отец подарил ему красивый компас – традиция такая у Кентов, чтобы, мол, дорогу к алтарю не потерял. Лекс улыбнулся.

Хелен. Ей я вообще с подарком заморачиваться не стал: чек с парой миллионов долларов. Не? Ну а кто она мне, чтобы я что-то изобретал ещё, голову ради неё ломал? Не маленькая – сама посо… кхм, себе чего-нибудь придумает приятное. Не нравится она мне. Ещё с того случая, в клинике, не нравится. Больше скажу: раздражает меня она. Неприятен мне такой тип людей. Но не мне с ней жить, а Лексу, так что – не моё дело. Но и любить её меня никто заставить не сможет.

Свадьба прошла. Ночь с Ланой прошла. А утром я уже снова был в клинике. И теперь уже до конца лета. В спокойствии, комфорте и без связи с внешним миром.

Эх, у всех у нас есть планы. Дела. Очень важные дела, которые ни на кого нельзя переложить, которые никому нельзя доверить, которые, кроме нас, никто не сможет сделать. Работа, с которой никто, кроме нас, не справится. Корпорация, которая без нашего внимания рассыплется. Дежурства, на которые, кроме нас, некому выйти. Бумаги, очень важные, которые, кроме нас, никто не разберёт правильно, встреча, которую никому, кроме нас, нельзя поручить, совещание, которое нельзя отменить, событие, на которое нельзя опаздывать… список можно продолжать бесконечно, и каждый добавит в него что-то своё, ведь такое «своё» есть у каждого.

Но вот, вдруг, внезапно, незапланированно, случается что-то: болезнь, ранение, травма, несчастный случай, нервный срыв… и всё.

Ты уже не можешь ничего сделать и ни на что повлиять. Ты выкинут на обочину. Ты сошёл с дистанции. Всё, что было сверхважным, нерешаемым без твоего участия… происходит уже без тебя. И внезапно, совершенно непонятным образом, как-то решается. Хуже, лучше, кое-как, но решается. Другими людьми. Без тебя.

Не всё, естественно. Но то, что не решается – не решается. И перестаёт иметь ту самую пометку «сверхважно». Ведь оно «сверхважно» было только при наличии тебя. А в твоём отсутствии… нет.

И ты сидишь на своей больничной койке, смотришь на то, как мир продолжает жить без тебя. На то, как он, гад такой, без тебя, не рушится… Это сильно бьёт по мозгам. В первый раз. Во второй – тоже, но уже не так. В третий, четвёртый, пятый и последующие уже есть опыт. И ты переключаешься в режим «больничног» уже автоматически.

А со временем, у особенно продвинутых, вырабатывается даже принятие этой ситуации. Понимание: в этом мире зависит от тебя не всё. Ты не можешь отвечать за весь мир, как бы не старался. Физически не можешь сделать всё сам. Настанет момент, и ты заболеешь, и всё, что было важным, перестанет таковым быть, так как ты перестанешь иметь возможность как-то влиять на это. Понимание, что нельзя взваливать на себя больше, чем нужно.

Я… забыл об этом. Забыл, получив тело неуязвимого, неболеющего, непробиваемого криптонца. Забыл…

Но мир напомнил. Мир всегда напоминает. Он показал, что, если тело у меня «стальное», и может выдержать, что угодно, то вот разум и психика… всё так же хрупки, как и раньше.

Так что: здравствуй «больничный». Снова.

И, пока не вылечусь,