Дни - Джеймс Лавгроув

– Нет, это просто смешно, – упрямится Моррисон. – Разве ей удалось бы такое? А ночная охрана… А «Глаз»… – Он мотает головой из стороны в сторону, словно отгоняя назойливую муху.

– Поверьте мне, мистер Моррисон, это было нелегко, – замечает миссис Шухов, – но вы и не подозреваете, на что способен человек, когда не страшится последствий.

И объясняет.

Заметив, что карточка пропала, миссис Шухов поняла, что уже неважно – вернул ли ее куда следует какой-нибудь честный человек, или прикарманил человек нечестный: и в том, и в другом случае ей своей карточки больше не видать. И все-таки она пошла обратно, надеясь, вопреки всему, что, быть может, та еще валяется где-нибудь на полу, выглядывает из-под прилавка. В поисках она провела весь день, пребывая в состоянии тихой паники, все еще не веря в то, что произошло.

Вдруг наступил час закрытия, и она осознала, что если покинет магазин сегодня вечером, то никогда больше не сможет войти в него снова. И тут она остановилась и подумала: «Тогда почему бы здесь не остаться?»

Поначалу ей самой казалось невероятным, что она пришла к такой мысли, однако чем дольше она об этом размышляла, тем более чудесно-дерзостной и в то же время совершенно разумной представлялась ей эта идея. В конце концов, если ее поймают, то какое самое страшное наказание ее ждет? Выгонят из магазина и запретят впредь тут появляться. Значит, терять ей нечего!

Она сомневалась, достанет ли ей храбрости выполнить задуманное, но решила, что грех не попробовать. Затем задалась вопросом: где же лучше всего провести ночь в «Днях»? И ответ, пришедший ей в голову, оказался самым логичным и в то же время по-детски простым. Куда же еще можно отправиться на ночлег в магазине, если не в отдел «Кроватей» на Оранжевом этаже?

И вот, когда остальные покупатели устремились к выходам, миссис Шухов устремилась к «Кроватям». Там она замешкалась в одной из выставочных спален, дождалась, когда все продавцы отвернутся, а потом опустилась на коленки и заползла под кровать на четырех столбиках, со стеганым покрывалом, свисавшим до самого пола. Устроившись под пружинным матрасом, свернувшись на застланном ковром полу, она по звукам догадывалась, что все уходят, магазин запирают, и воцаряется тишина. Вскоре – несмотря ни на что – она уснула.

Гоулд уже не в силах сдержать улыбки, хотя как может прячет ее, опустив голову и приложив ладонь ко рту. Моррисон со скептическим видом почесывает щеку. Фрэнк роняет одно-единственное слово:

– Неудобно.

– Чересчур мягко сказано, мистер Хаббл, – откликается миссис Шухов. – Часа в четыре утра я проснулась – до смерти как хотелось писать, но я не осмелилась выбраться из-под кровати и отправиться на поиски дамской уборной – там же всюду шныряли эти жуткие ночные сторожа с фонариками. А сходить по нужде прямо на месте не позволяло воспитание. Так я и пролежала еще пять часов, скрестив ноги и стиснув зубы. Уверяю вас, дождаться девяти утра было нелегко. Но и тогда я решила не выходить из укрытия сразу же, а подождать еще четверть часа, потому что продавцы в «Кроватях» наверняка сильно бы удивились тому, что кто-то чудесным образом появился в их отделе спустя считанные секунды после открытия магазина.

– И никто не заметил, как вы вылезали из-под кровати? – спрашивает Гоулд.

– Я действовала крайне осторожно. К тому же мне повезло.

– Очень повезло, – замечает Моррисон. – А что было дальше?

Дальше миссис Шухов направилась в ближайшую уборную, сделала свои дела, умылась как могла над раковиной, привела себя в порядок, а потом вышла и целый день бродила по магазину.

Когда она свыклась со своей ролью, так сказать, «зайца», игра даже стала доставлять ей удовольствие. Она пробовала различные духи – отчасти для того, чтобы замаскировать тот факт, что спала в одежде и не принимала ванну, а отчасти – забавы ради. В «Косметике» одна милая девушка-консультант бесплатно накрасила ее, а вскоре после этого, разглядывая кастрюльки в «Кухонной утвари», она услышала недвусмысленное предложение от молодой покупательницы – впервые в жизни. Это показалось ей весьма лестным, хоть и вовсе не в ее вкусе. Она расхаживала, разгуливала, примеряла туфли и шляпы, а когда начинала ощущать голод, то отправлялась в продуктовые отделы и там наедалась бесплатными – рекламными – образцами, пробуя здесь одно, там другое, всего по чуть-чуть, пока желудок не переставал урчать. Короче говоря, она делала все то, что могла бы делать и в качестве совершенно законной держательницы счета, – исключалось лишь совершение покупок, – и никто ничего не заподозрил: ведь, пока она выглядела и вела себя как покупательница, в глазах всех прочих людей она и была покупательницей.

Миссис Шухов ненадолго замолкает, чтобы собраться с мыслями, и тут Фрэнк замечает, какого самообладания она достигла в ходе своего рассказа. От нее исходит какое-то излучение, направленное в сторону троих слушателей, в особенности же (Фрэнк это чувствует) – лично на него. Он может лишь догадываться, что это – ее уверенность, притягиваемая отсутствием такового качества у него самого, – будто ток бежит по проводу от плюсовой к минусовой клемме батарейки. Такая уверенность придает этой женщине нечто царственное, наделяя ее без того привлекательную внешность более глубокой, подлинной красотой. Он начинает слушать еще внимательнее.

Это был восхитительный (продолжает миссис Шухов), хотя и утомительный день. Как-то в середине дня она присела на мягкое кожаное кресло, чтобы дать ногам отдых, а следующее, что помнит – консультант трогает ее за плечо и просит проснуться. Оказывается, она проспала полчаса, но продавец был весьма вежлив и сказал ей, что люди всегда задремывают у него в креслах.

– Знаете, мне кажется, я в своих странствиях обошла все до единого отделы, – с гордостью сообщает миссис Шухов, – даже «Периферию», а мне никогда раньше не приходило в голову забредать в «Периферию». Меня никогда особенно не привлекали отделы вроде «Непарных носков», «Пуговиц и шнурков» или «Использованного картона». А сколько мне пришлось вышагать! До сих пор ноги болят. – Она выразительно ощупывает икры. – Хотя вот мистеру Хабблу, наверное, такие расстояния кажутся пустячными.

Фрэнк, не зная, что на это ответить, разглядывает носки обуви и молчит.

– Может, немного поторопимся? – спрашивает Моррисон. – Думаю, мистеру Хабблу уже хотелось бы вернуться к работе.

– Ну, мне и так немного осталось, – возражает миссис Шухов, чуть заметно надув губы. – Когда снова стало приближаться время закрытия, я отправилась в «Кровати», на сей раз предусмотрительно опорожнив мочевой пузырь, и провела вторую ночь так же, как первую, забравшись под ту же кровать, пока никто не смотрел в мою сторону. Когда продавцы ушли домой, я откинула край покрывала, чтобы ко мне проникал хоть какой-то свет, и принялась освежать в памяти русский язык, листая недавно купленный разговорник (знаете, когда-то я неплохо говорила по-русски), а потом заснула. Спалось мне довольно хорошо – если не считать того, что примерно в два часа ночи меня разбудили звуки пылесоса. К счастью для меня, тот, кто им орудовал, отнесся к своей работе не вполне добросовестно и не стал пылесосить под кроватями, иначе бы мне несдобровать. Я снова уснула, проснулась около шести и потом лежала в ожидании открытия магазина. Тогда мне пришло в голову, что – будь у меня на то охота, и действуй я со всей осторожностью, – можно было бы продолжать эту игру в прятки, эту тайную жизнь в «Днях» до бесконечности. Ничто не должно помешать – так, во всяком случае, мне казалось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});