Посмотри, наш сад погибает - Ульяна Черкасова

убрал в свою суму. Этот список он ещё не раз перечитает, над каждым именем подумает. И заставит Вадзима всё рассказать. Правила уже нарушены. Во́ронам и без того грозит смерть. Двум из трёх. Матушка останется совсем без поддержки. Новых Воронов слишком долго растить. Старшему из Воронят всего двенадцать.

– Ну, златых в тридцать нам это обойдётся, – предупредил Вадзим.

– Что?

– Ладья. Это если хозяина нанять довезти нас. А если купить, то тут и тысячи две отдать придётся. Ты когда собираешься отплыть? Такие сделки быстро не заключают.

Белый прищурился, покосился на сестру, но она явно не собиралась лезть в их дела.

– До заката. У тебя есть время ровно до заката, Вадзим. И хватит тратить мои деньги. Это всё, что мне сейчас заплатят.

– А как мне, по-твоему, достать ладью?

– Галка, – он даже головы не повернул, только наклонил голову в её сторону.

– А? – раздался в ответ её звонкий голос.

– Сделай всё сама. И без грязи.

– Я вообще занята. Мне тоже дали новый договор.

– Что?

– Ну вот буквально пока вы по Торговым рядам мотались, я заключила новый договор.

Белый наклонил голову набок:

– Один?

– Ага.

– А у меня их два. Всего четыре. Вот разберись быстро со своим и найди нам лодку. Повторяю: без грязи.

– Ага, – недовольно откликнулась сестра.

Белый только кивнул, перекинул суму через плечо и вышел из клети. Он быстро спустился, на ходу поздоровался с Жировитом, разгружавшим телегу с рыбой. Из кухни бегала туда-сюда Мила, помогала отцу.

Сверху хлопнула дверь, и вниз по ступеням сбежала Галка.

– Стой! – она прыгнула к нему на шею, обняла со спины, уткнулась носом куда-то в затылок. – Я… хотела сделать так.

Пришлось потерпеть. К счастью, это продлилось недолго.

– Не скучай, сестрица. Займись пока своим заказом.

– А? – она сделала шаг назад, поднимаясь на одну ступеньку вверх. – Ага. Ты тоже.

Белый не обернулся. Он хотел убивать. К счастью, за это он и получал деньги.

Мостовая, тянувшаяся от Красных ворот, гудела под сотней ног. Белый слился с толпой. Он шёл быстро, ловко уворачивался от повозок и чужих локтей. И скоро уже добрался до моста через Вышню. Туда, где растянулся Торг. Туда, куда стремились все торговцы, малые и большие.

И чем больше, чем толще был кошелёк купца, тем больше у него во владении находилось лавок. А у тех, кто измерял своё богатство уже не в кошельках, а в сундуках, стояли храмы. Их в Старгороде было понатыкано как лука на грядке. И в подвалах их хранилось золото и товары.

Храм Гюргия Большой Репы стоял чуть в отдалении, вокруг него высились строительные леса. Гюргий разбогател не так давно и строительство начал несколько зим назад. Вот и землю выкупил подальше от Торга, ближе уже давно всё было занято.

На дороге у храма стояла старушка и торговала квасом. Белый после ночи никак не мог прийти в себя и выпил сразу две чарки. Квас был хорош, слегка горчил и освежал, несмотря на жаркий день. Верно, его привезли не издалека, а откуда-то из глубоких каменных подвалов в округе.

Белый, пока пил, крутил головой по сторонам и всё примечал.

На ступенях храма сидели юродивые и попрошайки, а набожные старушки и недовольные детишки, которых они притащили с собой, уже торопились на службу.

Гюргия нигде не было видно. Расспрашивать о нём не стоило, чтобы не привлекать внимания. Делая вид, что молится, Белый дважды обошёл храм, заглянул в узкие окна с решётками у самой земли: через них свет проникал в подвалы. Сам храм был из красного кирпича. Его ещё не успели побелить, как и не успели покрыть сусальным золотом купола. И если снаружи здание выглядело бедным, то внутри его хранились настоящие богатства. Не золотой сол да расписные фрески могли вызвать искушение у воров, но бесконечные сундуки, бочки и мешки, что хранил за тяжёлыми дверьми купец.

Подходил к концу торговый день, и к храму то и дело подъезжали телеги, разгружали товары и заносили в подвал, и стражник провожал всех ленивым взглядом.

Белый снова пошёл вокруг храма, посчитал окна в подвал, приноровился, нельзя ли быстро сломать одну из решёток, но все они были кованые, прочные, совсем новые. Да и проёмы сделали такие, что не пролез бы и ребёнок.

Даже в тёплый день из подвалов тянуло прохладой. И эхо от каждого звука, от каждого шага разносилось под каменными сводами.

– …князь приказал кинуть в яму, – послышался голос.

– Из-за оборванки? – спросил второй.

Белый присел и осторожно заглянул в окно, но не увидел ничего, кроме стены и груды мешков.

– Она рыжая и кудрявая. И мартышка ещё эта…

Рыжая. Кудрявая. Чтоб её.

– У Осне Буривой была ручная мартышка, – голос раздался чуть тише и ближе. – Велга могла узнать и разозлиться.

– Я тоже так подумал, господин. Но зачем князю её защищать?

– Хм… хороший вопрос. Ему было бы выгоднее убить девчонку.

– Вообще, говорят, она мертва. Могилы-то четыре, только… народ шепчется.

– О чём именно?

– Что Буривои стали упырями. Обряд-то провести некому, а на их могилах сегодня нашли двух убитых скренорцев.

– Скренорцев, значит… ух… Микула, принеси ещё кваса. Там у дороги бабка торгует.

– Видел её. Мигом ворочусь, господин…

Белый вскочил на ноги и поспешил к дороге. Слуга Гюргия как раз подходил к старушке с квасом. Высокий, худощавый, в ладном недешёвом наряде. Платил купец хорошо. Но на Белого он никак не походил. Даже если спрятать слишком светлые, выдающие в нём лойтурца волосы, проскользнуть мимо стражника не получится.

Выпив ещё кваса, Белый вернулся к храму, когда подъехала очередная телега. Притвориться грузчиком, чтобы пройти в подвал, было бы, наверное, проще.

Белый огляделся, снова обошёл храм и развязал пояс, сбросил дублет. Волосы завязал на затылке, вытащил из сумы шапку, чтобы скрыть их нездешний цвет. Если бы не сапоги, так он легко сошёл бы за простого работягу. Впрочем, если он потащит мешок и согнётся в три погибели, может, стражник и не обратит на него внимания.

– Ох, хороший квас, – снова раздалось из подвала. – Благодарю.

Белый подхватил одежду и отошёл подальше от храма, спрятал всё в кусты. Оставил только маленький нож в голенище сапога.

Он уже собрался вернуться, как вдруг почувствовал, как проклятый квас запросился обратно. Пришлось задержаться, приспустить порты. Белый оглянулся, не уехала ли повозка. Не вовремя ему приспичило. Он уже проклял и старушку, и её квас, и тёплую погоду, и ночную попойку, когда из-за угла вдруг выскочил мужик в дорогом наряде. Крепкий, круглолицый. Он