Есть только ты (СИ) - Гром Ульяна

- В смысле заново? Вы хотите сказать, что я не помню собственных детей, как носила их девять месяцев, как в муках их рожала, как любила их? Я не понимаю, я их не вспомню, никогда? 

- Вспомнишь, милая, вспомнишь. Вилл не пугай мою бедную жену! - строго обратился Дариус к императору. - Ты принес зеркало?

- Принес, вот оно, - Вильгельм достал из кармана небольшое зеркальце в серебряной оправе и протянул мне, сидящей на диване и пребывающей в тихом шоке и недоумении. Когда же это закончится? Сколько можно преподносить мне неприятные сюрпризы в этом чертовом мире. Сколько можно испытывать меня на прочность? Я ведь слабая, хрупкая, беззащитная женщина. Тяжело вздохнула, вытерла тыльной стороной ладони щеки от слез и взяла зеркальце в руки. Оно тут же ожило и явило мне мальчика лет десяти, который молотил с остервенением грушу под проливным дождем возле гаражных ворот. По щекам его текли такие же горькие слезы, как и у меня. И глаза его были точь в точь, как мои. Яркие, зеленые, с длинными загнутыми черными ресницами. Какой красивый мальчик... Мое сердце подпрыгнуло к горлу и резко бухнуло в самые пятки, когда он крепко сжал губы и процедил зло, с отчаяньем одинокого несчастного ребенка:

- Мама, мамочка, родная, за что же ты так с нами? 

И после этих слов несколько сильных ударов по груше, со злостью, с ненавистью, с остервенением. Он был оголен по пояс, хотя на улице явно уже не лето. На деревьях кое-где еще оставалась редкая пожухлая листва, небо затянуто тяжелыми темно-серыми тучами, порывы ветра треплют его вихрастую темную макушку, но он словно не замечает враждебно настроенную погоду и продолжает колошматить грушу, тихо приговаривая себе под нос:

- Не верю, не верю, не верю... Он все врет! Врет! Старый больной ублюдок!

Это ж как надо довести бедного ребенка, чтобы он так ненавидел весь мир. 

- Лео, хватит, заболеешь! - из приоткрытой двери, ведущей в дом, выглянула немолодая симпатичная женщина и позвала мальчика. - Еще не хватало перед соревнованиями и поездкой простудиться и слечь с температурой! Быстро заходи домой. Отец уже успокоился и заснул на  своем диване.

Она подошла к мальчику, которого назвала Лео, приобняла нежно за загорелые плечики и потянула в сторону дома.

- Сколько раз тебе говорить: не зли его понапрасну! Он специально тебя провоцирует, проверяет на прочность! Не поддавайся, не обращай внимания!

- Как не обращать? Он говорит такие гадости на Майкла, на маму, на тебя! Что же мне стоять и молчать? К счастью мне завтра уже уезжать в другую страну и, надеюсь, больше я сюда никогда не вернусь! - с горькой надеждой воскликнул мальчик.

Я смотрела на него во все глаза, но кроме простой человеческой жалости к одинокому несчастному ребенку ничего не чувствовала к этому бедному ребенку. Я все ждала, что вот-вот мое материнское сердце ёкнет и признает в нем родного сына. Но прошло пять, десять минут, а ничего не происходило. Я с надеждой и отчаяньем посмотрела на Дариуса, но тот лишь виновато отвел глаза в сторону и покачал головой. 

- Вильгельм, верните мои воспоминания, пожалуйста, я вас умоляю! - заломила я руки в бессильной мольбе.

- Эва, прости, но это не в моих силах. Все только в твоих руках. Возможно со временем ты снова их полюбишь.

- Я так понимаю, сейчас мне был показан вашим чудесным зеркалом мой старший сын? Он почти не изменился, ему все еще десять лет. Это же прекрасно. Если я вернусь сегодня-завтра, - я с надеждой повернулась к своему мужу в этом мире, - то моему младшему будет столько же. Я так испугалась, что время в мирах течет совершенно по-разному и они уже выросли без меня. Ах, какое счастье, что это не так.

- Вообще-то это так, милая, - перебил меня Дариус. - Это был твой младший сын, Лео. Видимо при моем вмешательстве в ход времени, пространственные воронки сместились и время сбилось. Вселенная не прощает пренебрежения к своим решениям. Твоему старшему сыну сейчас около двадцати лет. 

- Что? Как же это? И когда это ты успел вмешаться в ход времени, зачем?  - и тут зеркало снова ожило и передо мной появился привлекательный молодой человек. Он сидел в аудитории и усердно записывал за преподавателем лекции. Когда прозвенел звонок, спешно покинул аудиторию, поздоровавшись в коридоре с проходящими мимо студентами, назвавшими его Майклом. Первым делом он достал из кармана телефон, набрал кого-то и стал ждать ответа. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Привет, брат. Как дела? Как день прошел? Ну-у-у, это понятно, Ничего нового, потерпи всего один день. Я уверен, тебя возьмут. Ты самый перспективный из всех представленных боксеров в спортивной школе. Тебя по-любому заберут с руками и ногами в эту элитную школу. Я в тебя верю! И не вздумай слушать отца. Никогда! Я знал маму, я ее хорошо помню. Думай только о завтрашнем экзамене, скоро мы будем жить в одном городе. Будет полегче. Ах-ха-ха, я знаю. Не-е, из меня не вышел бы боксер. Так, для общего развития пригодилось и девочек клеить. Зато ты пошел по моим стопам, и к счастью, всерьез увлекся. Я горжусь тобой. Давай, до вечера. У меня следующая пара через пять минут. Пока.

- Это был мой старший сын? - я растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого и не понимала, что мне теперь делать с этой информацией. Как мне теперь дальше жить? В какую сторону двигаться. Что я там буду делать? Один совсем взрослый, у него своя жизнь, институт, девочки, мама ему давно не нужна. А второй - спортсмен. Маленький взрослый мужчина, который уедет в свою элитную спортивную школу и будет жить и дышать только боксом и видеть его я смогу один раз в год, на праздники. А здесь останется маленькая, совсем крошечная малышка, нуждающаяся в моем материнском тепле и ласке. Там я уже все потеряла, все их детство прошло мимо меня. Я даже не видела, как они растут, как взрослеют. И скорее всего, они меня просто ненавидят. Возможно, даже не поймут и не поверят моей фантастической истории. 

- Да, Эва. Это был, насколько я помню, Майкл. 

- Я должна их увидеть. Верни меня к ним, пожалуйста. Я тебя просила об этом раньше, когда они были еще... еще маленькими?

- Да, милая, просила.

- Ты не отпустил? 

- Нет, я не мог. 

- А сейчас?

- Сейчас тоже не могу... но отпущу, - замялся Дариус и понурил голову.

- Ты что творишь, Дар, - вскочил со своего места Вильгельм. - Не вздумай, ты совершаешь большую ошибку! Эва, дорогая, подумай! Ну, что ты там будешь делать? Дети давно выросли и разъехались, ты им уже не нужна. Муж твой превратился в пьяницу и опустившегося человека. Неужели ты вернёшься к нему? Ты его любишь? Дар, не отпускай её! Не смей, я не позволю!

- Я должен! Вилл, что тут сделаешь? Она замужем за мной в нашем мире, здесь я решаю. Может, сделаешь ее вдовой и сам женишься? А, Вилл? Друг мой, брат? И все только ради пророчества?

Я стояла и с ужасом переводила взгляд с одного разгневанного мужчины на другого, слушая их чудовищную перебранку.

Император сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

- Я сделаю все! Все, что будет необходимо сделать ради того, чтоб любимая женщина и мать моих будущих сыновей была со мной!

- Я так и знал. Ну, что ж, поднимайся на второй этаж и начинай нянчить будущую мать своих сыновей! И терпения тебе, мой друг! - выплюнул последнее слово Дариус, - оно тебе понадобиться в ближайшие лет двадцать.

- О чем ты? Я не понимаю?

- Об Энже, маленькой драконочке, очень-очень необычной девочке, рождённой от союза Черных Бранов и Белых Арно, который должен был примирить двух извечных врагов. В ней объединилось чёрное и белое, и спасла именно она тебя от смерти возле пещеры. Ничего не напоминает, Вилл?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Пророчество... - император грузно осел обратно на диван и в неверии уставился на Дариуса. - Но как же: я встречу судьбу в лице иномирянки? Я не верю!

- Где ты впервые увидел Энже, вспомни!

- Ее держала Эва на руках в пещере...

- Именно. Я был у оракула, искал тебя, моя девочка. - обратился Дариус уже ко мне. - Он мне и поведал о том, что ты, Вилл, ошибся в толковании его слов. Так, что тебе нет смысла держать Эву здесь силой. Тем более, что уж если я смог принять мысль о её возвращении домой, то тебе и подавно не нужно ее удерживать. Советую бросить все силы на терпение и медитации. Пятнадцать-двадцать лет, Вилл. Ты только задумайся. Но в этом есть и свои плюсы.