Беременная для Зверя (СИ) - Росс Эллен

— Яснее некуда, господин, — Арес покорно склоняет голову и сразу же звонить начинает, отдавая распоряжения хорошо поставленным, сильным голосом. — Всё готово, — отчитывается он. — Нас ждут в клинике.

***

Похоже, всем известно о кровной вражде между Зверем и Порохом. Неудивительно, если Зверь собрал вокруг себя только своих знакомых и родных. Может быть, много лет назад пострадала не только семья Зверя, но и по остальным тоже ударило? Вот только как?

Автомобиль бодро вливается в гудящий поток машин. Меня везут в клинику, чтобы Зверь узнать о полном состоянии моего здоровья.

Зверь сурово сдвинул брови к переносице и что-то читает с экрана своего телефона. Я придвигаюсь к нему, чувствую пряный, резкий аромат тела, от которого внутри струны дрожать начинают.

Как будто за то время, что мы вместе, он смог меня приручить своей грубоватой лаской, а теперь холодным держится и равнодушным. Сначала это меня оттолкнуло, но теперь снова с силой непреодолимой меня к нему влечёт. Он сам мне говорил, на полпути не останавливаться. Идти до самого конца.

Неужели я хочу смириться с ролью безмолвного инкубатора, не знающего даже подробностей?

Я беременна. Так, как он того и хотел. Мне нужно будет вынашивать его ребёнка на протяжении девяти месяцев. Он не станет измываться надо мной. Может только словами ударить. Они иногда бьют даже больнее, чем кулак. Но от осознания того, что я представляю для него ценность, паника понемногу отпускает меня. Когда Зверь ввалился в номер отеля, нацепив ублюдскую маску равнодушного подонка, мне было страшно.

Вплоть до этого момента. Сначала я от обиды и от шока потеряла способность мыслить здраво.

У меня нет прочного щита равнодушия, котором прикрыться можно так, чтобы не ранило от обидных слов и действий. Мне придётся его отращивать. По кирпичику стены возводить прочные, но не запираться в душном лабиринте собственных страхов.

Нужно идти вперёд. Понемногу. Пусть даже со стороны будет казаться, будто я блею жертвенной овцой и иду лишь туда, куда мне велят.

— Рустам? — заставляю себя вновь произнести его имя. Едва ли не по буквам.

Зверь лишь суровее брови сдвигает. Я перевожу взгляд на экран телефона и успеваю разглядеть лишь столбики цифр и длинные ряды названий, как на товарных накладных. Не это меня интересует. Я плечом своим касаюсь его руки и осторожно накрываю ладонью экран телефона, привлекая к себе внимание.

Зверь каменеет моментально, я ещё теснее прижимаюсь, чувствуя жар его мощного тела. Он не хотел бы реагировать на меня. Но у него это не выходит. Наверное, ему самому погано от того, что я, дочь его врага, волную и заставляю кипеть его и без того горячую кровь.

Дыхание его густеет и льётся потоком сверху, когда он поворачивает лицо в мою сторону. Медленно отводит руку и прячет телефон в карман. Мгновенно шею сзади пальцами обхватывает и ещё ближе притягивает.

По сантиметру. Мы как магниты. Его зрачки становятся больше и больше, пока всю радужку чернильной темнотой не заполняют.

Обжигает меня своей тьмой и желанием отомстить. Но дорожку он выбрал не из лёгких. Сам. Теперь идти приходится и тянуть за собой болезненный след.

— Меня запрут в клинике? Что будет дальше, Рустам?

— Неугомонная ты. Опять лезешь.

— Лезу, — соглашаюсь, сглатывая ком дрожи и страха. — Сам научил идти до конца.

— Дурная, — выдыхает.

Ещё ближе. Почти в самые губы. Остаётся малое расстояние. Очень малое. Почти больно чувствовать его так близко и не ощущать горячность умелых губ.

Я осторожно пальцами по его рукам красться начинаю. К плечам широким, к шее раскачанной. Потрогать его хочу. Узнать кончиками пальцев и прочитать. Рано или поздно прочитаю. По буквам шрамов и пляске тёмного огня в глазах.

— Трёшься об меня. Голодная? — усмехается Зверь, игнорируя мои вопросы. Хочет опять перевести всё в понятную плоскость, где я под ним растянута и распята, трясусь от дикого наслаждения.

— Не голодная, — возражаю и наслаждаюсь сердитой вспышкой злости в его глазах. — Соскучилась, — добавляю тише и трусь губами об подбородок с выступившей колкой щетиной.

Жду его реакции. Жду. Как чуда. Больше всего на свете. Ломотой ожидания кости выворачивает и больно так, что даже дышать трудно.

Пожалуйста?.. Мольба. В глубине души. Немым рёвом. Пожалуйста…

— Дрянная зараза, — рыкает Зверь и жёстко на себя наталкивает.

Его губы в мой рот алчно впиваются. Одной рукой меня за шею сзади держит. Второй спереди поглаживает шею. Сжимает и гладит, ласкает ярёмную впадину и ключицы острые в разрезе блузки обводит.

Я шире рот распахиваю и позволяю ему глубоко вбиваться. Языком. Пошло. Жёстко. Искры из глаз лететь начинают. Он забавляется со мной. Потом язык прикусывает и сосать начинает. Стону в его рот одержимо. Глаза под закрытыми веками от удовольствия закатываются. Выпрашиваю ещё, царапая его шею и прижимаясь теснее к его мощной груди.

Он на мгновение замирает и начинает языком по кругу ласкаться едва ощутимо. Перед тем как снова до глотки мощным толчком вонзиться и рисовать затейливые фигуры. Умелец. От этого поцелуя жаркого грудь тяжестью наливается.

Мне хочется раздеться сейчас. Избавиться от ткани и подставиться под язык. Не только ртом. Но всем телом. Он умеет высекать похоть из женского тела. И я снова хочу, чтобы его губы путешествовали по груди и животу, щекоча пупок. И ниже….

Сейчас, когда его язык в моём рту жаркие спирали рисует, на мгновение представляю, как он меня языком внизу раскрывает. Между ног проводит языком, лаская. Блажь стопроцентная и фантазия неуместная.

Не будет он мне вылизывать. Сам сказал. Припечатал. Но думать об этом грязно и сладко. Так сладко, что я кончаю, трясясь от оргазма и выброса адреналина в кровь.

Он запирает мой рот так жёстко и плотно, что стоны умирают там же. В душной клетке сумасшедшего поцелуя. Он не даёт мне отстраниться.

— Приехали.

Хлопают двери автомобиля. Мы одни внутри остаёмся. Только после этого Зверь отстраняется от меня, прикусывая губы напоследок.

— Раздвинь ноги. Хочу до звезды дотронуться. Кажется, она потекла…

Широкая ладонь Зверь длинный подол юбки подбирает и ныряет между бёдер. Проводит костяшками пальцев по влажному кружеву белья. Сдвигает его в сторону. Зверь трогает набухшие складки пальцами. Начинает дышать ещё тяжелее. Пальцы нежно ласкают скользкие лепестки возле лона и пробуют влажный вход.

— Не потекла. Кончила… — признаюсь едва слышно. Я откидываюсь на заднее сиденье спиной и наблюдаю за выражением лица Зверя через полуопущенные ресницы.

— Молись, Арина, чтобы в этой сраной больнице сказали, что твою звезду трахать можно, — вбивает длинные пальцы до последней фаланги и чуть сгибает их, двигая внутри. — Иначе в рот тебя часами иметь буду и спермой кормить. Чтобы не наскакивала на меня сама. Не дразнила.

— Голодный? — возвращаю ему его же вопрос.

— Смелая, что ли?

Зверь отстраняется от меня на метр, не меньше. Расстёгивает ширинку на брюках. Обнажает свой член набрякший и сжимает в кулаке. Дёрнув по нему всего пару раз, кончает. Лицо Зверя в этот момент застывает в муке наслаждения и мне хочется эту муку продлить, трогая его.

Сглатываю слюну, выделившуюся во рту и ожидаю его дальнейших действий. Этот небольшой срыв говорит о многом, поэтому я осторожно придвигаюсь к Зверю и упираюсь лбом в каменное плечо, переводя сбившееся дыхание. Мы распаренные и подброшены высоко взрывом оргазма. Порознь, но всё равно чувствуется, как одно.

— Для меня фамилия ничего не меняет. Я себя той же чувствую, что и раньше.

— Уже не та, изменилась, твёрже стала, — выдыхает Зверь, тянется чнрез весь салон к бардачку на приборной панели и подаёт пачку салфеток. Швыряет мне на колени. — Ты знаешь, что делать, — приказывает.

Вместо того, чтобы салфеткой его семя отереть, я наклоняюсь и ртом приникаю к стволу его. Даже кончив, он всё ещё огромный и твёрдый, едва помещается у меня во рту.