Возвращение резидента - Олег Шмелёв

— Шифрованное?

— Употреблялась тайнопись.

— Это и были так называемые посылки из Италии?

— Да.

— Сколько их было?

— Три. Но, кроме посылок, был еще довольно дорогой перстень.

— Для кого?

— Просили устроить так, чтобы он попал к матери Галины Нестеровой. Она обожает драгоценности. Я устроил.

— Подарили?

— Нет. Но она уплатила за него до смешного мало.

— Сам Пьетро Маттинелли больше посылок не присылал?

— Если бы присылал, я бы знал. Сухова от меня ничего не скрывала.

— Скажите, кто же был главным объектом — Сухова или Нестерова?

— Сейчас я могу заявить совершенно определенно: Нестерова. Вернее, ее отец.

— Почему вы так уверены?

— Все шло в этом направлении. Я понял, в чем дело, когда получил приказ сделать слепки ключей квартиры Нестеровых и выяснить, есть ли у него сейф. Академика в городе всякий знает, но я постарался вникнуть поглубже и выяснил, что главная его работа не подлежит широкой огласке, это нанесло бы ущерб государству.

— Что вы имеете в виду?

— Вообще. Его научные работы. Ничего конкретного я, поверьте, не узнал. Это невозможно.

— Вы достали слепки?

— Да. И мне велено было сделать по ним ключи.

— А от несгораемого ящика?

— Этого мне не удалось.

— Что с ключами?

— Я останавливался в гостинице «Минск». Двадцать седьмого мая пришел в номер человек от них, назвался, представьте, Ваней. У него был ко мне пароль. Он потребовал ключи, и я их отдал.

— И от своей машины?

— Я все делал, как приказывали.

— И письмо Светланы к Маттинелли?

— Да. Так было велено.

— Хорошо, скажите теперь вот что. Вы, насколько можно понять, воздействовали больше на Сухову. Почему?

— Посылки можно было привозить только ей, ведь именно за ней ухаживал итальянец. К тому же я очень скоро заметил, что в этой паре Светлана — Галя верховодит Светлана.

— Как же вы решились на убийство?

— Я попытался привлечь ее к работе от имени Маттинелли. Все делалось под маркой Маттинелли.

— Ну и что же?

— Я в ней ошибся. Она отказалась. Но главное — все испортил приезд итальянца. Видно, его не ожидали. Мне пришлось спешить, а когда торопишься — сами знаете… Она бы увиделась с итальянцем, и всему конец.

— Письмо Маттинелли было нужно, чтобы узнать его почерк… Для чего понадобилось письмо Светланы?

— Это, вероятно, приберегалось для шантажа.

— Вам советовали держать в руках Светлану, чтобы воздействовать на Галину Нестерову. По-вашему, это достаточно мощный рычаг?

— Светлана действительно имела на подругу очень большое влияние. Но было не только это. Вероятно, намечалось что-то еще. Во всяком случае, меня просили сказать подругам, что у меня есть племянник и что он скоро приедет. Предполагалось подружить его с Галей.

— Он не приехал?

— Не успел, как видите.

— А кто он такой?

— Я же его не видел.

Марков встал, подошел к столику, где было сложено то, что обнаружили при задержании у Кутепова. В паузе задал вопрос Семенов:

— Вам не говорили, для кого понадобится ваш автомобиль?

— Для племянника.

— Стоянку сами подбирали?

— Я долго работал юрисконсультом в тресте «Оргтехстрой», меня все там знают. И после я тоже часто пользовался их стоянкой, так что искать не пришлось.

— На машине, между прочим, номера вы сменили. Для чего — понятно. Чтобы милиция не нашла. А откуда новые?

— Взял у знакомого.

— Как так?

— Он в больнице, пролежит долго, да и неизвестно, поднимется ли, подозревают рак. Просил присмотреть за его машиной. У него хороший гараж.

— С его согласия взяли?

— Нет, он не знает.

— Это что же, все экспромтом делалось?

— Я же говорю — делал, как приказывали.

— Вы себя все-таки непоследовательно ведете, Виктор Андреевич, — жестко заметил Павел. — Начали с того, что, мол, буду откровенным, готов помочь следствию и так далее. А из вас приходится по капле выжимать.

Кутепов испуганно взглянул на него.

— Извините, я не умышленно. Какие-то детали ускользают.

— Может, вспомните еще что-нибудь из деталей?

Виктор Андреевич действительно вспомнил.

— Ну, например, меня просили сделать доверенность на мою машину.

— На чье имя?

— Если не ошибаюсь — Никитин.

— Уже с новым номером?

— Да.

— Вы заранее все рассчитали.

— Это было нетрудно. Мною руководили.

— Куда вы девали разводной ключ?

— Бросил в реку.

— Значит, рассчитывали, что все равно подозревать станут Дмитриева?

— Я только выполнял инструкции.

Марков вернулся на свое место. В руке он держал половинку рубля.

— Откуда это у вас и для чего?

— Это пароль. Мне дал его так называемый Ваня. Тогда, в гостинице.

— Пароль к кому?

— Двадцать седьмого июня я должен был поехать в Тбилиси, пойти в гостиницу «Руставели» и там встретить одного человека. У него вторая половинка рубля.

— Что за человек? Как бы вы друг друга нашли?

— Ваня показывал мне фотографию. Даже две. Фас и в профиль.

— У вас хорошая память на лица?

— Благодаря профессии. — Кутепов повернулся к Павлу. — По-моему, мне показывали ваш портрет.

Сказанное Кутеповым составлялось с тем, что сказал Павлу так называемый Ваня, подобно двум половинкам рубля.

— Похож? — спросил Марков.

— Сразу можно узнать, — подтвердил Кутепов.

Марков обратился к Павлу:

— Объясни гражданину Кутепову, для чего вас хотели познакомить.

— Простите за бесцеремонность, у вас, кажется, золотые зубы? — спросил Павел, наклоняясь к Кутепову. — Ваня просил меня взять их у вас.

— Довольно мрачная шутка, — печально сказал Кутепов.

Маркову не понравилась форма, в которую Павел облек свое объяснение.

— Шутка действительно сомнительная, но Ваня предложил ликвидировать вас, — сказал Марков. — Сегодня разговор пока закончим. Вам дадут бумагу. Напишите все подробно, всю свою жизнь.

ГЛАВА 22

Что значит жить без рации

Линда Николаевна, конечно же, нисколько не пожалела о пропаже старого кожаного портфеля — невелика потеря. Но она видела, что ее жилец совершенно иначе отнесся к исчезновению «Спидолы». А так как она достаточно проницательна, чтобы отличить подлинные чувства и причины чужого недовольства от мнимых, она не поверила Брокману, что «Спидола» безумно дорога была ему просто как отличный приемник. Отсюда напрашивался вывод: «Спидола» служила ему для связи, недаром же он ни на минуту не расставался с нею.

О своих наблюдениях Линда Николаевна Брокману, разумеется, не сообщала. Она терпеливо ждала, что же будет дальше, с удовольствием предвидя, что пропажа средства связи заставит ее жильца чаще прибегать к ее помощи. Линда Николаевна, как известно, жаждала более активной деятельности.

Восьмого и девятого июня Брокман отдыхал, то есть ел и спал, а когда не спал, то все равно лежал на кровати поверх одеяла, заложив руки за голову, смотрел в потолок.

Много раз он прокручивал в уме всю свою поездку в город К., минута за минутой, шаг за шагом, не упуская ни малейшей детали. Ему припоминались даже такие дурацкие мелочи, как нацарапанная в одной из телефонных будок, из которых он звонил, надпись «Сонька дура» или валявшийся на обочине желтый абажур, который он увидел по дороге к мосту через реку.

Он помнил все свои маршруты и мог бы повторить каждый поворот с того момента, как выехал со стоянки треста «Оргтехстрой», до возвращения на нее. Он был уверен, что слежки за ним не велось — он бы ее обязательно заметил.

Но он не имел права так же уверенно считать кражу «Спидолы» делом случая. Украли не у кого-нибудь, а у него…

Что получается, если принять такую раскладку: эта сероглазая все подстроила специально, а потом угостила его мармеладом со снотворным? Ерунда получается.

Если сероглазая была к нему приставлена, значит, он с самого первого шага был на крючке. Значит, за ним следили, но он ничего не смог обнаружить, хотя проверялся предельно строго, а потом вдруг ни с того ни с сего решили ему прямо сказать: мы за тобой не только следим, но и все про тебя знаем. Иначе эту кражу расценивать было невозможно. Зачем же так грубо разрушать собственную постройку? Такой вариант представлялся Брокману чистой фантазией.

Он обдумывал вопрос и с другой стороны. Предположим, все это затеяно с целью лишить его рации. Но никто, кроме Линды, не знает, что у него была «Спидола». Недаром с этим приемником ему Монах столько морочил голову, объясняя, как тщательно он обязан скрывать факт его существования. Правда, тот тип из редакции видел «Спидолу», но Линде Николаевне верить можно: он давно работает в газете завхозом и никакого отношения к контрразведчикам не имеет.