Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дядя выслушал, дал ей выплакаться на плече, убедил, что она ни в чем не виновата, что не надо постоянно думать о себе как жертве жестокого насилия, что когда-нибудь она встретит мужчину своей мечты и все это если не забудется совсем, то станет смутным и далеким воспоминанием.
Мужчину своей мечты она так и не встретила, тем не менее выросла здоровой, нормальной, уравновешенной женщиной, и если жизнь и не стала сказкой со счастливым концом, то не из-за волнового эффекта насилия. Можно сказать, всем своим здравомыслием и счастьем она была по большей мере обязана влиятельной поддержке дядюшки.
Поэтому, узнав, что у него обнаружили неоперабельный рак, она немедленно вернулась в Сидэр-Сити, поклявшись посвятить себя заботе о нем. Она даже была готова уйти с работы, но Универмаг сумел перевести ее в свой филиал в Сидэр-Сити и даже помог найти жилье. Дядя говорил, что она может жить с ним, но ей хотелось – до того момента, когда ему станет совсем плохо и потребуется круглосуточный уход, – иметь свое отдельное жилище, чтобы время от времени побыть одной.
В течение четырех последних месяцев она готовила ему, убирала квартиру, возила на сеансы химиотерапии, составляла ему компанию и в целом была сейчас для него тем, кем он сам когда-то был для нее. Другие родственники позванивали раз-другой в неделю, кое-кто даже приезжал в Сидэр-Сити на выходные, но она была единственной, кто находился при нем неотлучно, день за днем. Это эмоционально изматывало, она испытывала печаль и злость, подавленность и чувство вины – все самые обычные чувства, посещающие людей, которые видят, как умирает любимый человек, и знают, что ничего сделать не в силах.
Но теперь она стала испытывать страх.
Потому что теперь он начал ходить.
Она не понимала, с чем это связано и не знала, что делать. Он быстро угасал. Больше всего это было заметно по цвету лица – изможденному, мертвенно-бледному. Но теперь он начал ходить по периметру своей комнаты – при том, что последние шесть дней вообще не вставал с постели. Это был почти живой труп, и контраст между телом, нещадно пожираемым раком, и энергичной целеустремленной походкой, которая, казалось, происходила не по его воле, а как бы навязана извне, некой силой, заставляющей его тело двигаться в этом агрессивном, нечеловеческом ритме, пугал ее бесконечно.
В больнице существовали группы поддержки для родственников раковых больных, в них работали врачи и психологи, которые всегда были готовы оказать помощь, дать совет, но Дженет исключала саму мысль о том, что к ним можно обратиться по поводу такогослучая. На работе она думала рассказать Донис, единственному человеку в универмаге, с кем у нее были хорошие отношения, но Донис хватало своих проблем, да и отношения были не столь близкими, нагружать подругу еще и этим.
Вероятно, нужно связаться с его врачами. Тут дело не об ощущениях или эмоциях. Это вполне физическое, конкретное действие, которое можно увидеть, измерить и задокументировать. Его нужно показать профессионалу, она просто обязана позвонить в больницу и сообщить об этом.
Но ей этого не хотелось.
Ей было страшно.
Он начал ходить позавчера и, насколько можно было судить, с тех пор не останавливался ни на секунду. Разумеется, это было плохо для его состояния, но побеспокоить врачей она никак не могла решиться. У нее было ощущение, что это никак не связано с его болезнью, что причина этого – вне пределов всего, с чем ей когда-либо приходилось сталкиваться, и что ни один врач на свете не сможет объяснить ей, что происходит.
Ей не хотелось этого слышать.
И ей не хотелось знать, что скрывается за таким внешне простым, логическим и совершенно ординарным явлением.
Честно говоря, ей хотелось, чтобы дядя умер.
В этом непросто было признаться, но в данный момент она искренне считала, что смерть – лучший выход для него, для нее и для всей семьи. Впереди у него ничего не было, кроме усиления болей и ухудшения качества жизни.
После работы она поехала прямиком домой. Еще с дороги она обратила внимание, что у дома собралась толпа мальчишек, и неприятная слабость в желудке подсказала, что это как-то связано с дядей. Действительно, оказалось, что теперь он ходит вокруг дома – в одних пижамных штанах. Мальчишки кричали, смеялись и кидались в него комьями грязи. Один комок попал ему в лицо, другой рассыпался, ударившись в обнаженную грудь, но он, не обращая на это ни малейшего внимания, продолжал идти, даже не сбившись с шага.
Дженет резко остановила машину у дома и выскочила, полная ярости. Мальчишки при ее приближении бросились врассыпную, она закричала вслед, что все расскажет родителям.
Дядя исчез за восточной стороной дома. Она побежала за ним и настигла его во дворе.
– Дядя Джон! – закричала она, но тот не остановился, не замедлил шаг. Он продолжал идти – мимо низкорослого можжевелового куста – к противоположной стороне дома. Подбежав, она схватила его за руку.
– Стой! Пойдем в дом!
Кожа оказалась холодной, резиновой на ощупь; мышцы дряблыми и абсолютно расслабленными.
Он был мертв.
Она поняла это инстинктивно и в тот же миг с отвращением и ужасом отпрянула, бросив руку. Он продолжал идти, не обращая на нее внимания. Его мертвые глаза застыли на какой-то небесной точке, немного отвисшая челюсть обнажала зубы и торчащий между ними язык.
Она прошла за ним до входной двери, поднялась на крыльцо, вошла в дом и заперла за собой дверь.
И только здесь завыла в голос.
Тогда
1
В каньоне вовсю гудел зимний ветер.
Уильям лежал в темноте под лоскутным одеялом, чувствуя уютное тепло спящей рядом Изабеллы. Во сне ее тело было таким гладким, таким мягким, но внутри, как он давно понял, в ней был словно железный стержень. Непонятна была лишь его природа – твердость характера или сила, которой она обладала. Она, очевидно, была одарена очень мощной силой, возможно, более могущественной, чем его собственная, но судить он об этом мог лишь со слов и по наблюдениям. Она рассказывала ему о колдовствах, которые осуществляла, и он сам видел, как она осуществляла магические действия, превышавшие возможности любого из обитателей Волчьего Каньона. Но он ее не чувствовал. Онне ощущал ее силы, был не в состоянии прочитатьее либо каким-то иным способом объективно измерить ее возможности. Она оставалась для него тайной – как и для всех остальных, вероятно, – и уже возникали моменты, когда он сожалел о том, что когда-то привел Изабеллу в Волчий Каньон.
Но он любил ее, любил глубоко, страстно, до одержимости, и это стоило всех сомнений и вопросов, перекрывало все сожаления.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Большая книга ужасов — 67 (сборник) - Мария Некрасова - Ужасы и Мистика
- Квартиранты - Бентли Литтл - Ужасы и Мистика
- Собачья лапа - Бентли Литтл - Ужасы и Мистика
- BRONZA - Ли Майерс - Ужасы и Мистика
- Дом, где живут привидения. Как не задушить себя галстуком? - Мария Корин - Городская фантастика / Ужасы и Мистика
- Ты — все для меня - Эдвард Ли - Ужасы и Мистика
- Дверь в декабрь - Дин Кунц - Ужасы и Мистика
- Больница скорой помощи - Дмитрий Суслин - Ужасы и Мистика
- Тихая ночь - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Змеиные глаза смерти - Ирина Щеглова - Ужасы и Мистика