Рейтинговые книги
Читем онлайн Мексиканская повесть, 80-е годы - Карлос Фуэнтес

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 88

Всякий раз, как ему мерещилась новая возможность претворить Билли в литературный образ, его одолевало желание пересмотреть старые черновики. Вот и сейчас, когда он ужинал вместе с остальными, его так и подмывало послать ко всем чертям Колизей, бесконечные площади и Пинчо, отправиться в Халапу и начать работать — испытывая мучительную жажду тревог и опасностей, романтическую тоску по страданиям, ту самую, что терзала англичанку, — и избавиться таким образом от этих вечерних бесед в тратториях, расположенных обычно перед какой-нибудь роскошной панорамой, где теперь, в конце лета, обе пары старательно демонстрировали свое мелкое благополучие, свою посредственную ученость, ничтожество своих планов, где Джанни говорил о реставрации старинных зданий города Витербо, в которой он участвовал, а Эухения с достаточной долей оптимизма и решительности анализировала положение в мире и, оперируя убедительными статистическими данными, ссылками на авторитетных теоретиков и сведущих экономистов, разъясняла ближайшее будущее Италии, равно как социальные явления, происходящие в Ирландии, Иране, Албании и Конго; Леонора же вела возвышенные речи, охваченная восторгом, несомненно искренним, но с некоторых пор казавшимся ему однообразным, уже знакомым, безвкусным и невыносимо провинциальным. В таких случаях он только слушал, задавал какой-нибудь вопрос, когда считал уместным спросить, и не очень внимательно следил за рассуждениями сотрапезников, вставляя иногда то или иное словечко об увиденном или услышанном, бросал любопытные взгляды на окружающую их пеструю фауну и страстно мечтал — раз уж он не мог оказаться в своем кабинете среди своих бумаг, — чтобы все эти люди провалились в тартарары, а перед ним вновь возник бедный Рим 1960 года, та суровая, трудная и прекрасная жизнь, которую он познал тогда, или по крайней мере золотистый пейзаж Сицилии, куда они должны были отправиться после первого же вечера, того самого вечера, когда он нашел старые «Тетради» и при случайном упоминании имени Билли Апуорд Джанни неожиданно назвал ее «милой». Достаточно было вспомнить об этом теперь, когда лето кончалось, чтобы его охватила щемящая тоска по страданию, желание проникнуть в истерзанную душу этой бедняги, печаль об утраченной юности, о годах, измерявших расстояние между нынешним профессором и юношей, приехавшим в Рим с мыслью о близкой смерти. Он постарался не задерживаться на этом сравнении и задумался о никогда не приходившей ему в голову характеристике Билли.

— Милая Билли?

Возможно, подумал он, едва не поперхнувшись мороженым. Возможно, ему были неизвестны какие-то важные стороны ее личности. Многое в ней было ему неизвестно. Да он никогда и не утверждал, будто знает ее. Напротив, разве не говорил он тысячу раз, какие сомнения вызывал в нем этот образ, когда он пытался написать точную историю той, с кем так часто встречался? Да, о ней можно сказать все что угодно, но… милая?.. Нет! Это уж слишком!

II

Лучше всего было бы уточнить некоторые даты. Без этого невозможно представить себе «Состязание поэтов» во всей совокупности. Если когда-нибудь ему удастся написать роман, то начало его должно завязаться в Риме, а не в Халапе, как это было в разных неудавшихся вариантах. Надо составить обширный перечень фактов: встреча с Раулем в Италии, отношения с Билли, работа маленького издательства, причины его отъезда в Европу. Возможно, именно из-за того, что он пренебрегал этим периодом, план его всегда оказывался однобоким. Он немало размышлял об этом, особенно как-то вечером, после возвращения из Виллы Адриана, когда, пользуясь тем, что жена прилегла отдохнуть, он принялся обдумывать их разговор во время прогулки.

— Впервые ты приехал в Рим целых двадцать лет назад, — сказала Леонора, — отдаешь себе отчет? Твоя книга могла бы называться, как у Дюма, «Двадцать лет спустя». Рим, увиденный вновь! Ты должен рассказать, каким ты был, какое впечатление произвел тогда на тебя этот город, описать твоих друзей, показать, что они делали и как потом изменились. Боже мой, двадцать лет! Я тогда еще не кончила школу.

— В следующем году, в июне, будет двадцать. Если бы, вернувшись в Халапу, я сразу засел за работу, сейчас роман был бы уже готов. Клянусь тебе, на этот раз я решил твердо.

У меня много идей. Закончу я, вероятно, нашей поездкой в Папантлу.

— Теперь получится по-другому. Лучше всего, если бы ты охватил все двадцать лет — за это время выросло мое поколение, выросло и научилось смотреть на мир не так, как твое. Когда мы были на состязании поэтов? В 1970 году? Нет, нет, такой конец не годится, говорю тебе заранее. Действие должно продлиться до этого лета. Ты всегда чувствовал себя под властью Билли, поэтому роман и не удавался. Сделай так, чтобы она была просто еще одним персонажем среди других. Важно выбрать отправной пункт — твой отъезд, — а потом описать все, что произошло в последующие двадцать лет: наша совместная жизнь, университет, твои лекции, такая интересная поездка в Беркли, скука наших ужинов в доме Росалесов, этот вечер в Италии, твои наблюдения над Джанни и Эухенией. Я даже не знала, что ты был знаком с ней в Мексике. Она приехала в Рим раньше, чем ты? А когда она вышла замуж за Джанни? В общем, описать, с чего все началось, что произошло в пути и чем закончилось. Полный обзор последних двадцати лет, совершенный писателем, в данном случае — тобой.

Спокойнее было согласиться с ней. Быть может, единственное, чего он хотел, — это не оставаться вне повествования, но сказать ей об этом значило ввязаться в многочасовой спор. Леонора, если упрется, способна святого вывести из себя. Лучше уж переменить тему, снова рассказать о превратностях прошлой поездки, о некоторых обстоятельствах его пребывания в Италии. Больше всего ей нравилось, если только она не притворялась, слушать о том, почему он в юные годы покинул родину. Как романтично это путешествие в ожидании смерти! Повторяя без конца свой рассказ, он уже и сам готов был верить, будто, подобно Китсу, отправился в Рим, чтобы умереть в его священном лоне.

Слова Леоноры его взбудоражили. У него вдруг появилось подозрение, почти уверенность, что после возвращения из Папантлы, когда кончилось это поэтическое состязание 1970 года и Билли исчезла с его горизонта, он знал лишь какое-то смутное подобие жизни, что англичанка обрекла его на судьбу еще более страшную, чем ее собственная, сведя его существование к еженедельным ужинам в доме Росалесов, к лекциям и курсам, беспорядочному чтению, лишенному всякого интереса, к череде томительных, долгих семейных вечеров.

Неужели так и пройдет остаток моей жизни? — спрашивал он себя в ужасе и театрально восклицал: «Билли, Билли, тысячу раз предпочитаю твою судьбу, и судьбу Рауля, и судьбу Мадам своей!» Ну и фарс!

В тот же день прогулки на Виллу Адриана, вскоре после разговора с женой о причинах, побудивших его покинуть Мексику и пожить некоторое время в Риме, он усомнился в том, что сам повторял годами: действительно ли он верил тогда, будто скоро умрет, или это была только литературная выдумка ради украшения собственной особы? Привык ли он к мысли о возможной смерти после второй операции и болезненно чувствовал неизбежность такой развязки? А может быть, все обстояло гораздо проще, гораздо естественнее: например, просто хотелось уехать из Мексики после разрыва с Эльзой.

Первое время после каждой прогулки по городу у него возникало чувство, что до следующего дня он не доживет. Тогда без особого страха перед возможно близким концом он спрашивал себя, сколько же дней ему осталось. Его печалило лишь то, что прервется недавно начатое учение. Желание жить выражалось в жадном стремлении пополнять образование. Он знал, что радости жизни ограничены для него кратким сроком, но это не ослабляло внезапной лихорадочной и в данном случае нелепой страсти приобщения к благам культуры.

При отъезде из Мексики он лишь подавал литературные надежды. У него вышли две книжки рассказов, совсем не замеченные публикой, хотя несколько критиков, чье мнение было ему особенно интересно, похвалили его почти без оговорок. Он работал в издательском секторе министерства просвещения. В общем дела у него шли неплохо. Однажды, принимая ванну, он обнаружил у себя за левым ухом небольшое воспаление, маленькую, твердую горошину, которая несколько дней оставалась без всяких изменений; он решил, что вскоре она рассосется. Но вдруг этот нарост начал набухать, твердеть, мешать движению шейных и даже лицевых мышц. Смеяться стало мучительно больно. Врач считал, что необходимо оперировать. Речь шла о незначительной опухоли околоушной железы. Чем скорее отделаться от нее, тем лучше. Операция оказалась легкой; ее сделали в полдень, а следующую ночь он уже провел в своей постели; через несколько дней он и не вспоминал о перенесенном недомогании. В это время он влюбился в Эльзу. Первый раз он ее увидел однажды утром, когда она зашла к Мигелю Оливе, с которым он работал в одной комнате.

1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 88
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мексиканская повесть, 80-е годы - Карлос Фуэнтес бесплатно.
Похожие на Мексиканская повесть, 80-е годы - Карлос Фуэнтес книги

Оставить комментарий