Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник) - Елена Арсеньева

— Это я помню, — кивнул Кирилл, — помню, как спохватился. А остального и не заметил. Надо же…

— Да, еще Аксаков! — вспомнила Алёна.

— А что с ним такое? — насторожился Кирилл.

— Вы сказали, что живете на улице Аксакова. А в нашем районе такой улицы точно нет, зато у Аксакова есть рассказ «Собирание бабочек» в его «Воспоминаниях»… Ну я просто подумала: кому мог Владимир Кириллович до такой степени доверять, чтобы рассказать ему все? Может быть, сыну? И тогда, ночью, я поняла, что вы молоды и вполне годитесь ему в сыновья. Кроме того, я ведь видела вас в гостинице. В первый день. То есть я не знала, что это вы… просто вспомнила…

Он вскинул на нее глаза. Но промолчал.

— Ну и… — мямлила дальше Алёна, — еще вы сказали, что вам только спуститься и подняться… а такая как раз дорога на Верхне-Волжскую набережную… а там гостиница «Октябрьская»… а еще я вспомнила, что у того, первого Кирилла Шведова, отчество было Владимирович, а сына зовут Владимир Кириллович, значит, вполне возможно, в семье такая традиция, и вас, может быть, зовут Кирилл… я просто спросила у администратора, в каком номере остановился Кирилл Шведов, и она назвала его…

Алена умолкла, совершенно потерявшись в словах. Каждое казалось глупым и беспомощным.

— Слушайте, Елена… — тихо заговорил Кирилл и вдруг замолчал.

«Какое красивое имя — Кирилл! — подумала тем временем Алёна. — Почему оно мне раньше не нравилось? И почему мне раньше не нравилось имя Елена? Оно тоже очень красивое. Или просто он его так особенно произносит?»

— Слушайте, Елена, — снова подал голос Кирилл, — это просто потрясающе. Я редко видел такую красивую женщину, которая была бы так потрясающе умна. Слушайте, нам надо поговорить, нам надо толком поговорить! Вы должны мне подробно рассказать о том, как вообще догадались о бабочках, о том, что они значат. А я вам расскажу про Гектора и Аглаю. Хотите?

— Вы имеете в виду парусника и перламутровку? — уточнила Алёна.

— Я имею в виду историю любви Гектора и Аглаи! — расхохотался Кирилл. — Совершенно невероятная история! Честное слово, она вам может пригодиться для нового романа. Я улетаю завтра, но до завтра… до завтра еще масса времени, и я успею рассказать вам эту длинную-предлинную историю. У вас найдется время?

«До пятницы я совершенно свободен», — вспомнила Алёна слова Пятачка. А завтра, кстати, как раз пятница. Но впереди еще день и ночь! И что… что они будут делать все это время? Только разговаривать?

«Спокойней! — холодно сказала она себе, вспомнив администраторшу из «Мадам Баттерфляй». — Спокойней, товарищ писательница!»

— А ночью… — таинственно зашептал Кирилл, — а ночью я знаю, чем мы займемся! Догадываетесь, чем?

Алёна чуть отстранилась и посмотрела в его зеленовато-желтые глаза.

Очень решительные глаза. Или все же наглые?

— Разумеется, — усмехнулась она, не отводя взгляда. — Мы с вами пойдем к той стене и нарисуем Гектора и Аглаю. Я имею в виду, парусника и перламутровку.

Камень богини любви

Я не представляю себе, кто мог это сделать. Представить я, конечно, могу… Я все могу представить. В этом для вас вся трудность. Я могу представить хоть сию минуту. Все мои версии прозвучали бы вполне убедительно, и тем не менее все они были бы неверны.

Агата Кристи

Наши дни

Вообще начиналось все совершенно мистически, но при этом — в сплошной лихорадке буден. В один прекрасный день, куда-то там собираясь, не суть важно куда, писательница Алёна Дмитриева открыла шкатулку, выбирая браслет, который подходил бы к ее новым серьгам, сочла, что лучше недавно купленного итальянского не найти, вынула его, начала застегивать, да внезапно обнаружила, что ничего не получается. Браслет не застегивался.

При этом застежка, состоявшая из палочки и колечка, в которое палочке следовало просунуться, была вовсе даже не сломана. Браслет не застегивался потому, что с трудом обхватывал Алёнино запястье. Уж она и так его и этак натягивала и перемещала — ну никак! В конце концов удалось-таки застегнуть, всунув палочку в петельку, но браслет захватил запястье плотно, алчно, можно сказать, словно оно в одночасье непоправимо растолстело.

А ведь это совсем даже не так! Ни запястье, ни обладательница его в весе не прибавили ни на грамм (не убавили, к сожалению, тоже, но это уже совсем другая история).

Алёна смотрела на браслет и ничего не понимала. Совсем недавно все было нормально. Он свободно застегивался, а главное, симпатично так болтался и вовсе даже не сковывал, словно наручники или кандалы! То есть сначала, после покупки, он был именно таким — тесноватым, даже весьма. И, конечно, дама, которая терпеть не может никаких оков, ни моральных, ни физических, как Алёна Дмитриева, его ни за что не купила бы. Но он был так красив! Латунные овалы, обрамленные стразами, крошками белого агата и меленькими осколочками халцедона, какие-то причудливые штуковины вроде плоской такой короны, малехонькой и изящной — совершенно для королевы фей! — а главное, в одном из овалов была довольно большая очаровательная вставка из кварца-волосатика, или, для знатоков, рутилового кварца…

Правда, сначала, покупая браслет, Алёна могла оценить этот камень только чисто обывательски: нравится — не нравится. Знатоком камней и минералов она отнюдь не была — ну, конечно, жемчуг от янтаря отличила бы и, может, при известном напряжении, белый агат от черного — тоже, но вообще в эксперты ее не взяли бы. Она совсем не разбиралась в каратах, твердости, тугоплавкости и прочих таких специальных штуках. Зато могла вам рассказать множество мифов-сказок-баек о камнях, поведать, например, об оживляющих свойствах камня Лигурия: вообразите, некие мореплаватели, отправившись в дальний путь, запаслись битой и хорошо просоленной птицей, однако вышло так, что в кармане у какого-то моряка завалялся лигурий, и вот в один потрясающий миг солонина вся ожила, выпорхнула из бочек, сделала прощальный круг над кораблем, помахивая ощипанными крыльями, а потом, выстроившись клином, потянула на юг… а может, и на север, на запад или на восток, об этом история умалчивает.

Однако давайте отвлечемся от мифологии и вернемся к реальности. Алёна купила браслет, потому что он ей просто до дрожи понравился, и прямиком из магазина направилась к ювелиру, благо в двух кварталах от ее дома открылась небольшая мастерская.

— Вообще мы только по золоту работаем, — сказал стоявший за прилавком парень. Во лбу у него смешно торчала небольшая черная лупа, какие обычно носят в глазу часовщики. Лупа была привязана к шнурку и вздета на голову — наверное, чтобы не мешала. — По серебру, по платине. И по камушкам драгоценненьким. А это чистая латунь.

— Ой, ну пожалуйста, помогите! — взмолилась Алёна Дмитриева, подпуская в свой милый голосок вовсе уж чарующие, этакие шелковисто-бархатистые нотки. — До чего красивый браслет, а застегивать — сущая мука. Можно ведь какое-нибудь колечко припаять, чтобы он стал посвободней. Неважно какое, медное, железное…

— Ну, не говорите пошлостей, — поморщился ювелир. — Медь, железо… тут нужна благородная латунь. Браслет и в самом деле красивый. Из Италии привезли, что ли?

— Из Италии, но не я, — усмехнулась Алёна. — Я в «Клеопатре» купила. Около площади Горького.

— В «Клеопатре»? — повторил ювелир. — Знаю такой магазинчик. Да, классный браслет. Да он еще и с волосатиком… — И он взглянул на Алёну не просто как на докучливую клиентку, а вроде бы даже с некоторым уважением.

— Вот именно, — проговорила Алёна, словно слышала это слово не впервые в жизни. — Возьмете колечко приделать? А? Ну пожа-а-алуйста!

Ювелир задумчиво подергал лупу на лбу, словно решал, вставить ее в глаз или погодить. И начал разглядывать клиентку.

Да ты хоть с лупой на Алёну Дмитриеву посмотри, хоть без лупы — двух мнений быть не может! Красавица! Рост — модельный, фигура — зашибись, прекрасно одета, глаза неотразимые, голос такой задушевный… Какой мужчина устоит? Вот и этот не устоял. Причем, конечно, он прекрасно понимал, что рядом с такой феминой ему делать совершенно нечего, а все же захотелось, чтобы эти глаза, не то серые, не то голубые, не то зеленые, посмотрели с восхищением, чтобы губы надменные улыбнулись ему благодарно…

— Ну что с вами делать, — сказал ювелир. — Пятьсот рублей — это вам как, по карману будет? Работа тонкая…

Глаза посмотрели, губы улыбнулись, все чин чинарем.

Ювелир вовсе растаял:

— Готово будет через полчасика. Можете здесь подождать.

— Спасибо огроменное! — выдохнула Алёна и принялась разглядывать крохотную мастерскую. Здесь не было ничего, кроме прилавка, за которым виднелась приоткрытая дверь. Наверное, там была собственно мастерская, а также приватные помещения. У самой двери вешалка, на ней мужская куртка. На эту куртку Алёна поглядела мельком, потом пристальней, а потом уставилась, как на некое диво дивное, чудо чудное. Собственно, ничего особенного, обычная черная куртка из плащовки с утеплителем, но на этой черной плащовке на курточной спине была нарисована какая-то яйцеобразная штука, причем она так и сверкала — краски ну очень яркие! — да еще была обшита по контуру золотым шнуром, напоминающим аксельбант. Причем видно было, что это не фабричная работа, а хозяин сам нарисовал, сам шнуром обшил. От куртки отчетливо пахло скипидаром.