Особо опасная статья - Вячеслав Денисов

– Что-то опять не так? – расстроился Саланцев.

– Все так. Мы нашли этот киоск.

И оба словно отряхнулись от наваждения, когда в кармане Кряжина запиликала трубка. Он вынул ее, подойдя к киоску и положив руку на прилавок, и вдруг резко оторвал сотовый от уха и бросился к машине.

– Дмитрич! У тебя права есть?! Тогда к Патриаршим прудам! – и добавил, обернувшись к ввалившемуся в машину Саланцеву: – Немиров вырвался из гостиницы и мчит на грузовике по Садовой.

За обезумевшим «бычком», виляющим по проезжей части, никто ехать не хотел. Машины, которые он обгонял, уходили в стороны, прижимались к обочине и продолжали движение лишь после того, как мимо них, вслед за грузовиком, проносились две машины милиции.

«Кто-то умирает от жажды», – думали прохожие, глядя, как водитель рвет на красный свет, а из кузова его авто вылетают и прыгают по дороге, как кенгуру, пустые емкости для воды.

Немиров уже разбил две машины, имевшие глупость оказаться на его пути, и дважды вмялся сам в выступающие части ограждения. Кузов освобождался постепенно, словно автоматный магазин. У «Пекина» свалился на дорогу первый верхний ряд бутылей, затем, минуты через три, – нижний, потом наружу стал выходить третий ряд. Бутыли прыгали, отлетали от асфальта, словно мячики, и предугадать дальнейшее направление их полета было невозможно. Одна врезалась в витрину бутика женского нижнего белья, вторая – в магазин женской одежды, обвалив витражное стекло и явив свету женщину, примеряющую джинсовую юбку. Юбка застряла на уровне колен и не подавалась выше – не тот размер, но, когда стекло исчезло, она скользнула на бедра как намыленная…

Большая Садовая в один миг превратилась в аттракцион, где каждый, чтобы не оказаться в неприглядном для окружающих свете, должен был проявить ловкость и мудреную сноровку. Легкие бутыли, которым придавалось ускорение, превращались в снаряды. Царапины и вмятины на машинах, небольшие нокдауны после точного попадания в голову и тело, хруст, скрип, грохот…

Мчать дальше по кольцу – чистое безумие, и Немиров, вываливая на асфальт целых два ряда бутылей, резко развернулся и поехал обратно, после чего свернул к Патриаршим прудам. Это единственное место, где можно спрыгнуть с грузовика не в руки прохожих и милиции. Кажется, сзади уже стреляли. Неудивительно – треть Москвы за спиной, а погоня только начинается. У кого из ментов не сорвет от горя крышу?

Переулки, переулки… Немиров вырос в Москве, но жил в Южном округе, а по роду своей криминальной деятельности в центре бывал редко. Когда стал постарше, тоже не жаловал эти края, поскольку находился в «местах не столь отдаленных». Когда повзрослел еще, дважды на этом месте, на бережке пруда, проходили «стрелки». После одной из них Немиров ушел с ножевым ранением в руку, а после второй – с «мокрухой» в активе.

Интересно, что сейчас будут делать менты? Брать его в плен?

Сержант из первого «Форда» выскочил наружу вместе с окончанием воя сирены над крышей машины.

Мужик на грузовике «Чистая вода» сам по себе опасений не вызывал. «Ведь это несерьезно…» – машинально подумал сержант и тут же откинулся на переднее крыло «Форда». А водитель, уже приготовившийся последовать за ним, резко закрыл лицо руками – на стекло брызнули, как грязь из-под колеса, потоки жидкости. Водителю не привыкать, и он никогда не закрылся бы от них руками, если бы они не были красными и такими густыми…

Вскинув «беретту», Немиров еще трижды выстрелил, и одна из пуль, срикошетив от облицовки радиатора второго «Форда», с гулом ушла в кроны деревьев над Патриаршими. Дойдя до апогея, пуля зависла на мгновение, после чего, набирая силу, начала стремительно опускаться вниз.

И упала в пруд, распугав запоздавших к отлету уток, когда Немиров, обежав берег по периметру, уже ворвался в киоск по продаже мороженого.

– Ванильное есть? – спросил он продавщицу, которая забыла запереть приоткрытую из-за жары дверь. Бабье лето всегда возвращается предсказуемо, но почти все снова оказываются к ему не готовы.

Немиров запер дверь, выглянул в окошко и положил руку на плечо девушки.

– Ты сядь, не маячь. Им сейчас не до условностей, а потому разбирать, в кого стрелять, они не будут.

«Но почему именно я?» – думала она, глупо подсчитывая, сколько вокруг похожих киосков.

Немиров тоже сел, машинально вынимая из холодильника ореховое мороженое с двойным шоколадом. Сначала захотелось ванильного, но он передумал и взял это. Он сейчас перепробует все. В детстве пьяная мать и не более трезвый отец мороженое ему не покупали. Когда же повзрослел, то, конечно, потерял к нему всякий интерес. К тому же он никогда не ел ванильного. Это, пожалуй, единственное, чего за сорок четыре года жизни Немиров так и не испытал.

Он бросил обертку в урну и посмотрел на девушку. А она посмотрела на него страшными от горя глазами.

– Немиров, нужно поговорить! – раздался откуда-то с неба механический голос, усиленный громкоговорителем.

– Это Кряжин, – с легкой досадой объяснил он девушке и вынул из холодильника ванильное.

– А кто это? – шепнула продавщица.

Немиров оторвался от брикета и в раздумьях облизал языком зубы.

– Неплохой, в общем, мужик. Но мент. И это все портит.

Он много потерял, попробовав ванильное лишь сейчас. Поверни жизнь вспять, все в ней было бы по-другому. Он заказывал бы это мороженое каждый день в бистро, ресторанах и гостиницах.

Обертка вновь полетела в урну, а Немиров вынул из «беретты» магазин и посчитал патроны. Осталось одиннадцать. А ведь он хотел прихватить из сумки пару магазинов!

– У тебя много ванильного?

– Как ты ешь – минут на десять.

– Немиров, я подойду к тебе! – снова оглушил тишину на Патриарших чуть хрипловатый голос.

– Может, лучше тебе к нему подойти? – спросила она. – Мент все-таки.

Он покачал головой.

– Мне нельзя. Они меня сразу пристрелят.

– Он же поговорить хочет? – удивилась она.

– Он – да, – согласился Немиров. – Следователь Кряжин, конечно, стрелять не станет, ему это ни к чему. Кряжину нужно узнать, где я держу мальчика. А вот менты вокруг него расстреляют меня сразу, несмотря на запрет с его стороны. Им за друга отомстить нужно. Тем более что я с пистолетом выйду.

Она подобрала с пола вывалившуюся обертку и снова опустила ее в урну.

– Ты плохой человек?

– Немиров, я иду!..

– Наверное, да, – подумав, ответил он и придвинулся к окну: – Ну, иди!.. А все деньги.

Она нажала на кнопку, и из кассы выскочил лоток. Он взглянул в него с тем недоумением, с которым обычно смотрят на собаку, вдруг отказавшуюся повиноваться.

– Это не те деньги, из-за которых становятся плохими.

– Немиров! – голос с хрипотцой раздался совсем неподалеку.

Он выглянул в окно, и продавщица, осмелев, бросила взгляд на «хорошего мента», которого все-таки к хорошим людям причислить было нельзя из-за его профессии.

Кряжин стоял в десятке метров от киоска в белой майке с короткими рукавами, и один край ее выглядывал из-под брюк. Руки он держал на уровне плеч. Она видела такое в кино: полицейский раздевается, чтобы бандит видел, что у него нет оружия, и идет на переговоры. Наверное, этот Кряжин умудрился прилепить пистолет скотчем к спине на майку.

– Здравствуй, Иван Дмитриевич. Зря я зашел в гостиницу. Это зеленогорские «мокрушники» тебе дорогу показали?

– Олег, отпусти девчонку.

Она посмотрела на Немирова, но он поморщился и поджал губы.

– Не могу, Иван Дмитриевич. Честное слово, не могу.

– Отпусти ее, – повторил Кряжин и понизил голос: – И скажи, где мальчишка. Лицо, добровольно освободившее заложника, освобождается от уголовной ответственности.

– Ага, – саркастически заметил тот, – я читал примечание к двести шестой. После запятой – «если лицо не совершило другого преступления».

– Олег, за убийство милиционера светит десятка, за покушение на жизнь представителя власти – пятерка, по совокупности – лет двенадцать. А с теми квалифицирующими признаками захвата заложника, что у тебя, – двадцатка, – Кряжин устал держать руки и завел их за голову. – Плюс то, о чем я говорил вначале. Итого четвертак как минимум. Ты считать умеешь?

Немиров рассмеялся.

– Иван Дмитриевич… Для меня сейчас – что двенадцать, что тридцать… Ты еще и девчонку эту потом пришьешь к делу. Не захочешь, так заставят, – опершись локтем на подоконник, он вздохнул. – Давай, попробуем, как положено. Может, повезет?

– Машину, ящик «столичной», «зеленый свет» до Шереметьево и самолет в Зимбабве?

– Без «столичной», – поправил Немиров. – И не в Зимбабве, хотя и через Шереметьево. И давай без этого – «мне с руководством проконсультироваться нужно», «ГАИ за два часа Ленинградский проспект перекрыть не успеет»… Не надо «манежить», ладно? Когда кое-кто торопится, вы этот проспект за пятнадцать минут перекрываете.

– Хочешь войти в кинотеку «Альфы» для обучения вновь принимаемых на службу?