Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова - Преподобный Феодор Студит

(224) Я очень обрадовался тому, что архиепископ[582] и братия выпущены на свободу. Хотел было ему написать, но по искушению отказался. Объясни ему это. Ибо его сослали в эти же места[583] как будто по искушению, и я знаю, что он опечален, как сказал мне и царский человек, но так устроил Господь. Приветствуй его по-родственному и упроси его молиться о моем смирении; то же сделай и по отношению к окружающим его братьям моим и чадам, особенно к протопресвитеру[584] и авве Тимофею. И ты сам, и братия аввы Тифоия потрудитесь по возможности упокоить его, смотря на него, как на меня. Прими к сведению, что господину Исакию я не писал ничего, кроме [пожелания]: «Да воздаст тебе Бог за посещение, за то, что ты один написал мне, и молись о том, чтобы я хотя бы когда-нибудь благоугодил Богу». Должен сказать, что я готов к <p. 29> бичеванию за Христа по той или по другой причине, хотя и всяческим образом избегаю искушения, снисходя к своей слабости, а деятельны именно вы. Так и ты поэтому пребудь в служении, особенно мне, пиши и посылай, сколько на то, по твоему мнению, будет воля Божия. При этом условии я всё вынесу, хотя бы правитель грозил огнем, или мечом, или зверьми, или чем угодно. Не потому, что я силен, – на самом деле я слабее паутины, – а потому, что Бог желает, чтобы таковым сделался каждый христианин. Впрочем, дело устроилось снисходительно (οικονομικως), ибо стражи – и здешний старец, и монах – уверились и ушли.

С нами Бог и ваши молитвы. При удобном случае сообщи [мне], куда разошлись братия, получили ли десять и семь[585] [мои] письма, и, если возможно, пошли к десяти [братиям], как мы условились. Находящиеся со мной много приветствуют [тебя].

107. К нему же <36>[586]

(225) Действительно, чадо, я досадовал на промедление, но, имея в виду, что теперь зима, не негодовал. А теперь, одновременно и получив письмо, и увидев брата, и с обеих сторон узнав, о чем спрашивал, я возблагодарил Господа, изволившего нашему доброму брату и отцу – я разумею архиепископа – с прочими братиями и отцами подвергнуться изгнанию за истину[587]. Вы малодушно унываете ввиду ожидаемого переселения, но ничто не останется без возмездия. Будьте ради Господа готовы на всё, что Он повелит. Хорошо было бы в ясную погоду отправить морем в Город[588] одного брата Протерия, для того чтобы если даже и никто другой, то по крайней мере те, к кому я недавно писал, получили письма. Если даже он и не прибудет сюда, на нем пребывает мое смиренное благословение. Я дал ему распоряжение обо всем. Пусть он осмотрительно войдет в ворота (πάρτη) и вручит письма, но не ходит по своему желанию (παρρησία) где придется.

Пусть Господь будет над ним покровом по молитве отца нашего. Если придет помощник эконома, напомни о нем, чадо, чтобы нам обсудить и со своей стороны сделать, что следует. <p. 30> Если чтонибудь опять узнаешь об отцах, при удобном случае напиши мне. А пока ввиду зимнего времени не трудись посылать нам что-нибудь не первой необходимости. Когда только соберется брат Тимофей, я желал бы узнать, чтобы дать ему письма.

Бог да будет тебе, чадо, покровом во всем. Из наших приветствуют тебя братья δ и λ[589].

108. К нему же (III, 37)[590]

(226) Ты, чадо мое богожеланное, хорошо поступил, послав брата с доброй вестью. Возрадовавшись при виде его, а также от его сообщения, мы возблагодарили Господа. Ты решил, что после изустной речи для нас не было нужды в письменном обращении. Но это неправильно, тем более что и устно ты не ответил нам на наши вопросы, именно о том, можно ли написать сосланным епископам и хорошо ли написать ямбами стихотворение на иконоборцев – не столько для пользы других, сколько для своей собственной, чтобы, дав работу уму, отвлечь его от нелепостей.

Поэтому каждый раз пиши, с кем придется, хотя бы о том, что ты здоров и что братия живы. Твое малое приветствие для меня дороже, чем длинные речи других. Ведь я дышу только тобою, мое сердце. Необходимо опять послать моего Протерия к тем, кто в Городе, проведать наших братий. Полагаю, хорошо тебе вручить ему и письмо к братии аввы Григория, чтобы укрепить их в твердости. Нужно и другим сделать то же, а не только нам, – в последнее время я стал воздерживаться от этого из опасения, чтобы не сделалось известно. А к живущим в Студийском [монастыре обратись] непосредственно с утешительной речью, сообщив, что я за них молюсь и волнуюсь.

Не бойся, чадо. Христос с нами, аще и пойдем посреде сени смертныя (Пс. 22:4). Зачем ты сообщаешь, что <p. 31> сюда идут такие-то? Я вижу, кого ты посылаешь. Кто это именно – о том не спрашиваю, ибо ты достаточно предусмотрителен. Смотри посредством брата Адриана и хеландия[591], кого и когда ты можешь послать, а именно – кого нужно и как нужно. Относительно себя же примирись [со своей судьбой], а далее – как Господь устроит.

Читай, занимайся делом, горячо молись – и Господь спасет тебя. Приветствую моего Каллиста. Приветствует тебя, мое братство.

109. К нему же <38>[592]

(227) Получив первое и второе твое письмо, я обрадовался, чадо мое, и обрадовался выше меры и стойкости твоей души, и твердости твоей веры, и твоей настойчивости, и ревности во всем прочем. Благодарение Господу, укрепляющему и утверждающему тебя в страхе Своем! Господь премудро сохранил тебя доселе в безопасности для исполнения необходимых послушаний. Также я видел и доброго Гаиана и укрепился душой, [получив] известия относительно десяти[593]. Одно лишь огорчило меня – это именно, что с двумя братьями, пришедшими некогда из Пелекитского [монастыря][594], обошлись не как с нашими членами и братьями. Но пусть они будут обустроены (διοικηΒ’ήτωσαν), как это возможно и насколько этого требует любовь Божия.

Я получил всё, что ты прислал и в этот раз. Обрадовался книгам да и всему прочему. Господь за это да упокоит тебя, чадо мое, в Царствии Своем. Встречи с еретиками тяготят вас, но и это к вашему испытанию. Поддерживай брата Тифоия, смягчись, так как написано: братья да будут нам полезны в нуждах. Приветствуй его и от моего имени. Прошу также и его: подобно тому как вы трудитесь для всех, явите соответствующее расположение и к брату нашему авве Петру и, по возможности, снабдите его [всем] необходимым. Он мне сообщил, что вы покинули его на произвол судьбы. Соблаговоли приветствовать от нашего имени прежде всего брата Дометиана и помощника эконома; скажи последнему, что я получил его письма[595].

Бог да простит тебе все. Христос со всеми вами.

110. К нему же <39>[596]

(228) <p. 32> По милости Божией я, чадо мое возлюбленное, видел брата Силуана с Дорофеем. Я сказал «по милости», потому что они пришли не с дурной целью и не несвоевременно, явившись – и именно в такое время – к своему отцу, хотя я и дурной [человек]. Я видел их с предосторожностями, с какими и они пришли, встретившись со мною как-то незаметно. Я им советовал нигде [даже и] случайно не упоминать о свидании. Так я отпустил их с миром, нашедши Силуана таким, каким желал. И ты по-братски прими его, когда он придет к тебе с добрым Дорофеем из личного побуждения и расположения, из сильной к тебе любви и уважения. Ведь он не притворялся, как это сообщили тебе, когда в первый раз хотел к тебе прийти. Впрочем, он устно объяснится. Я наставил (ετνπωσα) его относительно его сидения (κατά το κάθισμα αύτοΰ) и [теперь] совершенно спокоен ввиду его полного смирения. Я почувствовал облегчение, узнав от него о том, как архиепископ отправился в путь, а также и о заключенных братьях наших. Теперь я желал бы узнать и о брате Протерии, отправился ли и он, опасаясь [за него] ввиду зимы.

Поэтому когда кто-нибудь согласно [нашему] условию придет сюда, сообщи мне обо всем. Господь да будет со духом твоим.

111. К Иосифу, брату и архиепископу <40>[597]

Благодарю Бога моего, что ты пребываешь в здравии; об этом я узнал из честного твоего письма. Далее, кто такой я, несчастный, чтобы выслушивать от твоего боголюбивого преподобия такие [слова], какие скорее я должен воздавать твоей дивной добродетели, ибо ты, [как немногие] из епископов, (229) прославил Господа. И не только теперь, когда и некоторые из наших братьев вместе с тобою воспрянули к превыспренной истине, но и в прошлом, можно сказать, с самого начала [своего] епископства: когда многие пастыри, обезумевши (хотя это выражение и резко), перестали искать Господа, – [ты прославил] Его в темницах, <p. 33> уединении, нуждах, тесноте, болезнях, слезах, удушениях и во всякого рода несчастьях[598]. Твоя слава апостольская, твои победы равны отеческим! Хотя и я терплю нечто подобное, но незначительность моей степени и сила моих грехов покрывает [всё это] и не дает обнаружиться. Впрочем, твои доблести – моя гордость, многожеланный брат, вершина отцов; поэтому, прекратив похвалу, лучше молись [обо мне], чтобы моя смиренная душа укрепилась в страхе Божием против видимых и невидимых врагов с помощью молитвы и блаженного отца[599] нашего. Я очень боюсь за себя, брат, доколе пребываю в этом теле, и если на что-нибудь дерзаю, то лишь в надежде на Бога, просвещающего по Своей великой милости отчаявшегося.