Байбаков - Мария Славкина

Не партия, не социализм, не коммунизм и не какие другие «измы» составляли ядро убеждений председателя Госплана СССР (хотя все ритуалы он соблюдал вполне в духе времени). А государство! Каким хотел он его видеть? Сильным и могучим — безусловно! С высокоразвитой современной экономикой — конечно! Чтобы люди жили в достатке и благополучии — разумеется! До конца своих дней он оставался оптимистом, верил: когда-нибудь так и будет. Нужно только побольше людей, которые действительно мыслят по-государственному…

Скажи мне, кто твой зам…

Кто же окружал Николая Константиновича в Госплане? Кто были те люди, на которых он опирался? Приглядимся к его заместителям. Условно их можно разделить на четыре группы.

Первая из них — это коренные госплановцы — высококлассные специалисты, много лет проработавшие в системе, выросшие в системе и этой системой воспитанные. Так, ярким представителем этого крыла был Николай Павлович Лебединский. «Более сорока лет проработал он в Госплане, — писал о нем Байбаков, — прошел тернистый и долгий путь от простого инженера до начальника сводного отдела народно-хозяйственного плана и заместителя председателя. Его перу принадлежат более 50 научных работ и два учебника по методологии планирования… В течение 10 лет он работал профессором кафедры планирования Академии народного хозяйства СССР. Когда Николая Павловича назначили одновременно начальником Главного вычислительного центра Госплана — самого мощного в стране, он активно руководил работами по созданию автоматизированной системы плановых расчетов (АСПР)». Как вспоминал Д. В. Украинский, это был очень грамотный специалист, знаток балансов, прекрасно понимал сложнейшую механику планирования в сочетании с математикой и новыми методами.

Второй тип заместителей председателя Госплана — это производственники-отраслевики, специалисты в своей области. К таким замам можно отнести, например, Николая Ивановича Рыжкова. Он много лет работал на крупнейшем предприятии страны — заводе «Уралмаш», потом четыре года был первым заместителем министра тяжелого и транспортного машиностроения, а в 1979 году стал первым замом Байбакова. Кстати, переходить в Госплан у него не было никакого желания. Николай Иванович рассказывает об этом так: «Когда Николай Константинович предложил перейти к нему замом, я категорически отказался. Сказал, что не освоился еще на своем, министерском, месте. Всего четыре года прошло, как я приступил к работе. Отрасль крупная, но все-таки отрасль. А здесь — страна, море безбрежное. Нет, не пойду. Ни за что. И вообще, мол, жалею, что „выдернули“ меня с „Уралмаша“. Там все было знакомо, интересно. Но Николай Константинович сказал мне: „Я буду бороться“. Он подключил других руководителей, которые стали со мной „работать“. Вызывали к секретарям ЦК КПСС. Со мной говорили Суслов, Кириленко… Нет, ничего не помогло. Наконец, вызвали на Политбюро. Я хотел даже там, на Политбюро, отказаться… „Не подведи меня, прошу тебя как сына“, — сказал мне в напутствие один из руководителей отдела ЦК, которого я хорошо знал, ценил. Вошел, вижу, председательствует Л. И. Брежнев. Зачитали мою анкету, обсудили, решили: я — в Госплане… „Да, — вдруг говорит мне Брежнев, — попал ты“».

Третий тип заместителей председателя Госплана — крупные государственные и партийные деятели, которые перешли на работу к Байбакову в силу разных обстоятельств. Самый яркий пример — Яков Петрович Рябов. В 1971–1976 годах он возглавлял Свердловский обком КПСС, потом его перевели на работу в Москву, где он стал секретарем ЦК КПСС, курирующим оборонку. Но так вышло, что отношения с членом Политбюро, министром обороны Д. Ф. Устиновым не сложились. Рябов выступал за оптимизацию военных расходов, Устинов доказывал и обосновывал необходимость их увеличения. Мириться с таким секретарем ЦК Дмитрий Федорович конечно же не собирался… То ли это был грамотно спланированный сценарий, то ли Рябов сам подставился. Но дело было так. «В феврале 1979 года я был в Свердловской области как депутат Верховного Совета СССР по 303-му Нижнетагильскому избирательному округу, — рассказывает Яков Петрович. — В городе Нижний Тагил я встречался с избирателями на ведущих заводах города, в культурных, учебных, медицинских и коммунальных учреждениях, на стройках. Пришлось постоянно выступать и отвечать на множество вопросов. К сожалению, было много вопросов по состоянию здоровья Брежнева». Особенно давили на Рябова на встрече с членами бюро Нижнетагильского горкома: «Яков Петрович, ведь вам известно, весь мир говорит о плохом здоровье Брежнева, а вы, секретарь ЦК КПСС, не хотите сказать правду своему многолетнему узкому составу товарищей». И Рябов не сдержался: «Ну, что особенного, если заболел генеральный секретарь. В руководстве страны, на хозяйстве — Политбюро, секретариат ЦК КПСС, здесь полное единство и дружная работа. Неужели мы не сможем прикрыть заболевшего руководителя?» Стоит ли говорить, что через несколько дней Рябову позвонили и сообщили, что его отправляют на кадровое «укрепление» Госплана?

И, наконец, еще один тип заместителей председателя Государственного планового комитета — это представители научного сообщества. Так, нельзя не сказать об академике Николае Николаевиче Иноземцеве, легендарном директоре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. В Госплане он занимался координацией планов стран — членов СЭВ. Но конечно же его роль этим не ограничивалась. Слишком крупной фигурой был Ник Ник (так его называли близкие). По мнению E. М. Примакова, это был настоящий «диссидент в системе». Нет, на митинги он не ходил, голодовки не устраивал, но, занимая определенное положение (известно, что много лет он был советником Брежнева), старался улучшить существующую систему, избавить ее от нелепых идеологических догм и устаревших постулатов. Вдова академика Маргарита Матвеевна Максимова вспоминала такой случай: «Помнится, придя домой после очередного редактирования (в который раз!) материалов к XXVI партсъезду, усталый и мрачный, он с горечью сказал: „Все, больше не могу, не могу!“ В тот день H. Н. Иноземцеву и его коллегам по рабочей группе вернули проекты доклада генерального секретаря и резолюции съезда примерно следующего содержания: А как этот тезис согласуется с положениями марксизма? (М. А. Суслов); Не отступаем ли мы здесь от социалистических принципов? (А. А. Громыко); Я бы посоветовал ближе к Ленину (К. У. Черненко). Эти пометки-директивы обязательны к исполнению. А до съезда остается два дня. Хорошо отработанный и понятный прием тогдашнего коллективного руководства: взамен предлагаемого варианта доклада съезду (поначалу в нем присутствовали и дух новаторства, и свежие мысли, и нестандартные подходы) получить в итоге привычный, приглаженный, на родном партийном языке и такой понятный народу документ. Реакция Николая Николаевича на этот раз была особенно острой. Когда же я посоветовала: „Да оставь ты эту каторжную работу, вернись в науку!..“ Он решительно возразил: „Да пойми же, за страну обидно!“».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});