Рассказы о неизвестных героях - Сергей Смирнов

«Вы служите блистательным примером для всех. Я плакала над Вашей биографией, полной высокого мужества и любви к Отечеству, — вторит В. Яковлеву учительница Ф. Фурманова из Москвы. — Скоро я уезжаю в ряд городов Урала и Казахстана, чтобы читать лекции по воспитанию. Как маяк, Вы передо мной. Готовлюсь начать свои лекции рассказом о Вас. Вы и Ваши глубокие чувства преданности Родине словно войдут в залы и откроют сердца людей для больших дел в труде и быту. Я так заряжена Вашим обликом, что расскажу хорошо о Вас».

«В день 8 марта наш третий класс „Б“ приняли в пионеры. Мы заслужили право учиться в ленинской комнате, — пишут героине школьники из поселка Афинского Краснодарского края. — Выбирая имя отряду, мы решили в память Вашей юности назвать наш отряд именем Катюши Михайловой. Просим у Вас на это согласия». А юные туристы из Керченского дома пионеров, приглашая в гости Е. И. Демину, рассказывают ей, как растет и хорошеет их город, за который она воевала. «Нам дорого Ваше имя, мы очень хотим быть похожими на Вас и так же любить свою Родину, как Вы», — пишут они.

Приглашений было много. Из Минска писал бывший командир Могилевского партизанского соединения С. Г. Сидоренко-Солдатенко: «Позвольте мне от имени всех моих боевых друзей горячо и сердечно приветствовать Вас, героя борьбы и труда. Мы дружески обнимаем Вас и приглашаем к себе в гости в Минск столицу белорусского народа, проявившего героизм в борьбе и труде во славу Родины». Звали посетить их супруги Ребровы из Москвы, семья Плеклер из города Николаева, приглашал приехать вместе с семьей в гости бывший сослуживец Кати Михайловой, комсорг батальона морской пехоты, а теперь капитан первого ранга Д. А. Дюков. «Горжусь тобой, Катюша, и с благодарностью вспоминаю тебя и нашу совместную службу в годы войны», писал он.

В эти дни отыскались многие прежние друзья и знакомые дунайской героини. Из Баку приехал в Москву фотокорреспондент Азербайджанского телеграфного агентства С. Кулишев. Прочтя очерк в «Правде», он вспомнил, что в годы войны снимал Катю Михайлову и когда батальон морских пехотинцев проходил в Баку боевую подготовку и позднее, в дни боев под Керчью. Он отыскал в своем архиве старые негативы и привез в подарок Е. И. Деминой памятные фронтовые фотографии. А в архиве фотокорреспондента «Правды», известного нашего мастера Евгения Халдея нашлась еще более интересная фотография девушки-моряка. Он снял ее в 1943 году, в разгар боев за Керчь, в окопе, на плацдарме, только что занятом моряками, когда Катя в боевой обстановке перевязывала раненого. Обнаружены даже куски кинохроники военных лет, где запечатлены эпизоды фронтовой жизни батальона десантников и где в некоторых кадрах появляется и Катя Михайлова. Эта хроника включена в документальный фильм «Катюша», посвященный славной героине Дунайской флотилии.

Екатерина Илларионовна Демина не любит, когда ее называют героиней, и всегда протестует против этого. Но как бы то ни было, она истинная героиня своего народа, хотя пока и не носит на груди Золотой Звезды. Недаром в сотнях писем, коллективных и индивидуальных, которые пришли в редакцию «Правды» вслед за опубликованием очерка «Катюша», советские люди, рабочие, колхозники, интеллигенты, военнослужащие, студенты и школьники, как и однополчане Кати Михайловой, в один голос заявляли, что весь боевой жизненный путь этой женщины, ее подвиги в годы войны делают ее достойной самой высокой награды Родины.

Путь на Родину

Невероятно далекой, почти недостижимой казалась Родина тем, кто очутился во вражеском плену. Ряды колючей проволоки, пулеметы и автоматы лагерной охраны, дальний, немыслимо трудный путь через чужие иноязычные земли, сквозь неожиданные и вездесущие кордоны гестапо, жандармов и местной полиции, в ежеминутном ожидании предательства от тех, кто пустил тебя в дом, обогрел, накормил, и, наконец, последние километры через прифронтовую полосу, набитую вражескими войсками, а потом через огненную линию фронта, стеной разгородившую два мира, — как преодолеть, как пройти все это истощенному, обессиленному, затравленному узнику? Какими неисчерпаемыми запасами воли и упорства, ловкости и хитрости должен обладать человек, чтобы победить все препятствия на этом пути страха и смерти!

Но, как ни далека была Родина, ее настойчивый зов звучал в сердцах пленных. Куда бы ни увозил их враг — на шахты Эльзаса или на подземные заводы Рура, в ущелья Австрийских Альп или в фиорды оккупированной Норвегии, — везде слышали они призывный голос Родины. И пленные бежали отовсюду, куда забрасывала их злая судьба, попадались, снова бежали, даже зная, что примут от палачей мученическую смерть, ибо зов Отчизны был сильнее самого желания жить. Для большинства эти побеги заканчивались неудачно, нередко трагически. Но были и такие, которым посчастливилось пройти сотни километров, одолеть сотни преград и добраться до своих. Человеческая предприимчивость и изобретательность порой находили самые удивительные, причудливые пути на Родину, и неугасимый дух борьбы вел изможденного пленного через непостижимые испытания этого пути.

Сержант Алексей Романов, в прошлом школьный учитель истории из Сталинграда, был курсантом и секретарем комсомольской организации в школе младших командиров 455-го полка. Война застала его в казармах центрального острова Брестской крепости, и он сражался там под командованием лейтенанта Аркадия Нагая. В первых числах июля нескольким бойцам во главе с парторгом школы Тимофеем Гребенюком удалось ночью с боем вырваться из крепости. Тимофей Гребенюк вскоре погиб, а вся его группа была рассеяна противником. Схваченный гитлеровцами, коммунист Алексей Романов все же сумел бежать от расстрела и, примкнув к маленькому отряду наших бойцов и командиров, пробиравшихся по тылам врага в сторону фронта, через неделю оказался неподалеку от города Барановичи. Под станцией Лесная немцы загнали отряд в болото и окружили его. Начался тяжелый бой. Потом в небе появились немецкие самолеты, и последней, что видел Романов, была черная капелька бомбы, стремительно падавшая туда, где он лежал.

Он очнулся через несколько дней в одном из проволочных загонов лагеря Бяла Подляска. Гимнастерка на его груди обгорела, тело было обожжено, и острая боль разламывала голову — он получил сильную контузию. Поправлялся Романов медленно, и прошло немало времени, прежде чем он начал ходить.

Осенью 1941 года с партией пленных Романова увезли в Германию, а весной 1942 года он попал в большой интернациональный лагерь «Веддель» на окраине крупнейшего немецкого порта Гамбурга. Здесь вместе с бывшим политработником Иваном Мельником, поляком Яном Хомкой и другими он организовал подпольную антифашистскую группу. Они подбирали листовки, сброшенные с самолетов, выпускали обращения к пленным, уничтожали предателей и готовили диверсии. Но лагерное гестапо не дремало, и несколько товарищей Романова было схвачено и казнено. И он — пленный номер 29563 — тоже попал под подозрение. Его допрашивали в гестапо, сажали в карцер, но прямых улик против Романова не было.

Все это время мысль о побеге не оставляла его. Но лагерь, находившийся у такого важного порта, охранялся особенно зорко, и казалось, любой план бегства отсюда заранее обречен на провал. И все-таки он родился, этот план, невероятно дерзкий и необычайно трудно осуществимый.

Шел декабрь 1943 года. Почти каждую ночь Гамбург подвергался налетам его бомбила англо-американская авиация с аэродромов Англии. Город и порт, уже сильно разрушенные, испуганно затихали с наступлением сумерек, погружаясь в непроницаемую темноту и настороженно ожидая тревожного сигнала сирен. Днем пленных из лагеря «Веддель» стали гонять на работу в порт разгружать пароходы. Портовых грузчиков не хватало, ненасытный Восточный фронт перемалывал гитлеровские войска, и немцы проводили все более и более «тотальные» мобилизации в стране. Волей-неволей им приходилось теперь использовать пленных на тех работах, которые раньше избегали им поручать.

Романов и его товарищи уже хорошо знали расположение порта, все его причалы и пристани, знали даже многие грузовые суда, на которых довелось работать. Среди этих судов, часто разгружавшихся у причалов Гамбурга, были пароходы Швеции — нейтральной страны, которая торговала и с государствами антигитлеровского блока и снабжала фашистскую Германию столь необходимой ей железной рудой.

План, родившийся у Романова и Мельника, на первый взгляд был прост: бежать из лагеря, проникнуть ночью в порт, спрятаться на шведском пароходе и добраться на нем до одного из портов Швеции. Оттуда можно с британским судном добраться до Англии, а потом с каким-нибудь караваном союзных судов прийти в Мурманск или Архангельск. А затем опять взять в руки оружие и уже на фронте расплатиться с гитлеровцами за все, что пришлось пережить в плену. Столько ненависти скопилось за это время в душах пленных, что они готовы были даже проплыть вокруг света, лишь бы потом сойтись со своим врагом грудь с грудью, держа оружие в руках.