Кольцо княжны Таракановой - Наталья Николаевна Александрова

ему такой шанс.

Императрица ответила весьма благосклонно, только настаивала на том, чтобы самозванку доставили ей живой и здоровой.

Для этого Орлов старался поддерживать в «принцессе Владимирской» уверенность, что он – ее преданный поклонник и сделает все возможное для ее освобождения.

Адмирал Грейг хотел как можно скорее выйти в море, но герцог тосканский Леопольд не давал на то своего позволения.

На второй день плена княжна стала жаловаться, что задыхается в каюте, что ее мучают мигрени, и добилась позволения выйти на палубу для моциона.

Едва оказавшись на палубе, она неожиданно подбежала к борту корабля и попыталась спрыгнуть в рыбачью лодку, которая была пришвартована к флагману. Гвардейский офицер Литвинов, которому было поручено охранять пленницу, в последний момент успел схватить ее и оттащить от борта. Но княжна билась в его руках и кричала, что непременно сбежит или лишит себя жизни.

И тут на корабль поднялся некий русский посланец, который потребовал пропустить его к княжне.

Оставшись с нею наедине, он сообщил, что принес ей письмо от Алексея Орлова.

«Душа моя, – писал Орлов княжне, – мои и твои недоброжелатели добились своего. Меня, как и тебя, поместили под караул. Однако у меня остались еще преданные друзья, и они все сделают, дабы освободить меня. Едва же я окажусь на свободе, я сделаю все, чтобы и тебя вызволить из плена».

Прочитав это письмо, княжна приободрилась, согласилась поесть и оставила мысли о самоубийстве.

Жители Ливорно были до такой степени заинтересованы историей загадочной русской княжны, что каждый день десятки лодок с горожанами выходили в море и подплывали к русским кораблям в надежде увидеть пленницу. Несколько раз русским морякам приходилось стрелять в воздух, дабы отогнать любопытных.

Едва получив разрешение от властей Ливорно, адмирал Грейг вывел эскадру в море и взял направление на Кронштадт.

Всю дорогу пленная княжна металась между надеждой и отчаянием.

Всю дорогу она спрашивала у охраны вестей об Алексее Орлове – и всю дорогу ей отвечали уклончиво, чтобы поддерживать в пленнице волю к жизни.

Когда до Кронштадта оставалось совсем недолго, княжна утратила последнюю надежду и целыми днями сидела в углу каюты, мрачно глядя в иллюминатор.

Наконец корабль вошел в гавань.

Поздно ночью на корабль прибыл гвардейский офицер Александр Толстой, с которого взяли строжайшую клятву хранить в тайне все, что он увидит и услышит. Толстой с командой преданных гвардейцев доставил таинственную пленницу на берег, и тут же ее отвезли в Петропавловскую крепость.

Здесь княжну разделили с прислугой и поместили в один из самых мрачных казематов Алексеевского равелина.

Наконец это случилось. Начальнику надоело, что Даша постоянно то отпрашивается, то вообще не приходит на работу, притворяясь больной, и он ее уволил. Непонятно только, почему именно сегодня, наверно, встал утром не с той ноги. Правда, Даша забыла положить ему вечером на стол отчет (откровенно говоря, она вообще про него забыла, но не увольнять же человека из-за такого пустяка).

Тем не менее начальник сказал, что его терпение лопнуло и чтобы Даша с завтрашнего дня считала себя уволенной.

И посмотрел в ожидании, что Даша сейчас пустит слезу, начнет жаловаться на судьбу и на мужа, который ее бросил, надает твердых обещаний, что такого больше не повторится и что на работу она будет приходить как штык за полчаса (в такое начальник, разумеется, ни за что не поверит, но главное – это пообещать, размазывая по лицу слезы). И все будут довольны, начальник проявит сочувствие, хоть и поставит на вид, а Даша останется на работе.

Не получилось.

– Что-о? – закричала Даша. – С завтрашнего дня? А сегодня еще работать? Да ни за какие коврижки! Сейчас ухожу! Немедленно! Подписывайте заявление!

– Тогда по собственному… – Начальник попятился вместе со стулом от ее крика.

У себя на рабочем месте Даша мигом накатала заявление, покидала в пакет кое-какие вещички, накопившиеся в столе за неполные три месяца, и ворвалась в кабинет начальника, бросив ему на стол заявление со словами из старой песни, которую когда-то пела тетя Лика:

– Ты разлюбил меня бы, что ли, сама уйти я не решусь…

– Соловьева! – гаркнул начальник, но Даша уже послала ему воздушный поцелуй, напоследок присовокупив, чтобы в бухгалтерию он отнес заявление сам. И удалилась, только в последний момент заметив, что в кабинете, кроме начальника, находится еще один мужчина с очень знакомым лицом. На лице этом была улыбка. Даша вспомнила и эту улыбку – широкую, белозубую.

Ну да, это же Максим Соловьев, ее однофамилец, они встречались раньше, когда Даша работала в крупной фирме, делала там неплохую карьеру и даже замещала начальницу отдела, когда та была в отпуске. И господин Соловьев был очень выгодным клиентом.

Они были знакомы только по работе, посмеялись как-то, что однофамильцы, поискали в шутку общих родственников, и все на этом.

Даша свою девичью фамилию не меняла, когда замуж вышла, тогда пришлось бы много всяких документов переделывать – на квартиру, еще что-то.

Муж, тогда еще не бывший, а настоящий, не настаивал, она и не стала заморачиваться. Опять-таки Светка посоветовала. Что ж, хоть один умный совет дала.

На прошлой работе Даша вела себя с мужчинами не то чтобы строго, но отстраненно-приветливо, со всеми одинаково – будь тот хоть хозяин фирмы, хоть мальчишка-курьер. Все знали, что она замужем, и ничего лишнего себе никогда не позволит. Да, откровенно говоря, не хотелось ей хихикать и кокетничать, зачем, когда дома муж ждет. И на корпоративных праздниках никогда не задерживалась надолго, как почувствует, что сотрудники уже дошли до кондиции и праздник плавно переходит в обычную пьянку, так сразу либо такси вызовет, либо мужа попросит заехать.

Так что с Максимом Соловьевым не было у нее никакого неформального общения. А так он, конечно, симпатичный, вроде бы девчонки говорили, что то ли в разводе, то ли вообще неженатый. Пыталась одна из рекламного отдела с ним закрутить, вроде бы не получилось у нее…

Даша мимоходом удивилась, как хорошо она все, оказывается, помнит, наскоро простилась с сотрудниками, пропуск решила не сдавать, еще за расчетом придет. И когда вышла на улицу, то услышала позади себя голос:

– Даша, вас подвезти?

Максим… Он торопился, перескакивая через ступеньку.

На миг Даше стало стыдно за сцену, которую он увидел в кабинете начальника, но он улыбался так открыто и приветливо, что Даша улыбнулась в ответ и согласилась, тем более что на небе повисли серые тучи и ей совершенно не улыбалось тащиться под дождем до метро с ощутимо тяжелым